Дарья Донцова - Имидж напрокат
Ксения в упор посмотрела на Костина:
– Но все реагировали, как вы. Меня даже слушать не желали. Вакансия занята, и точка. Это было время суровых испытаний, жить нам с девочками оказалось негде. Вы же знаете, Захаркино в день ареста Учителя сгорело, община развалилась. Я сняла комнату в бараке, мыла полы, зарабатывала, где могла. Меня очень поддержал Учитель. Каждый вечер я входила с ним астрально в контакт, и он мне объяснял: «Ксения, если достойно пройдешь испытание, не поддашься дьяволу, не предашь меня, все наладится. Я послал тебе помощь, она скоро придет».
– С ума сойти! – не выдержал Костин. – Шиза разбушевалась!
Я пнула его ногой под столом.
– Ну да, вам не понять, как общаться с человеком на расстоянии… – улыбнулась медсестра. – Но все получилось, как обещал Наставник. Сначала я совершенно случайно познакомилась с Ольгой Алексеевной, главврачом дома престарелых. Она меня на работу взяла санитаркой, сказала: «Мне безразлично твое прошлое. Никто у нас работать не хочет – контингент тяжелый, капризный. Продержишься год в санитарках – сделаю тебя медсестрой». На службе я встретила Нину, мы стали жить вместе, затем устроились в муниципальную больницу.
Ксения опустила голову.
– Там, когда заполняли бумаги, я наврала в анкете, на вопрос про следствие ответила: нет. А отдел персонала, похоже, проверять меня дотошно не стал. Я себя не оправдываю, ложь – большой грех. Родион Харитонович меня за нее крепко отругал, но потом сказал: «Понимаю, ты из-за детей так поступила, хочешь ради них деньги зарабатывать. Прощаю тебя». Учитель, как всегда, оказался прав, дочки для меня самое главное в жизни, я их никогда не брошу, подниму на ноги, дам им образование. А потом нам с Нинушей сказочно повезло – мы устроились в клинику Милова. Я своими стараниями заслужила повышение, пациенты обо мне только хорошие отзывы оставляют. Имеем теперь стабильный заработок. Валерий Борисович не знает ничего про Родиона Харитоновича. Пожалуйста, не сообщайте ему об Учителе, а то меня уволят.
– Мы вас не выдадим, – успокоила я. – Поторопитесь в школу, больная девочка ждет.
– Ну ты даешь! – возмутился Костин, когда Ксения убежала. – «Мы вас не выдадим». Михайлова на всю голову больная, ее нельзя близко к людям подпускать. Надо выяснить, как ею Козланюк с зоны руководит, не верю я в астральные беседы. Это он велел убить Галину Максимовну Брунову…
– У нее оторвался тромб, – перебила я.
– Ага, ага, – закивал Костин. – А до этого к ней явилась ее прапрабабушка-монашка и велела креститься в какой-то секте. Понимаешь, откуда ветер дует? Смерть Галкиной точно на совести Михайловой. И с пациенткой, выдававшей себя за Зайчевскую, медсестра как-то ухитрилась расправиться.
– Ага, и Колизей развалила, – съязвила я. – Хочешь на несчастную Ксению всех собак повесить? Она никого не убивала, а с видеокамерой ее подставили.
– Зачем? – рассмеялся Костин. – И как ты пришла к такому выводу?
– Браслет – яркая примета, легко выяснить, чей он, я много времени на это не потратила. Ксения, не скрываясь, носит его во внерабочее время на запястье, как только снимает форму медсестры, проходит по территории больницы и парка. Наверное, останавливается с кем-то поговорить. Украшение на ее руке видела масса людей. Злоумышленник, который вырубил камеру, знал, что его рука окажется в кадре. Он грамотно подобрался к аппаратуре, так что объектив его не поймал, значит, вычислил, где находятся слепые зоны, тщательно подготовился. И что, совершил детскую ошибку – продемонстрировал браслет, да еще такой приметный? Ладно бы речь шла о золотой цепочке с сердечками, их миллионы. Неужели ты не сообразил, что злоумышленник как раз намеренно демонстрировал эксклюзивное украшение, хотел, чтобы мы поймали Михайлову? Браслет с черепушками всегда лежит в сумке у медсестры, его можно стащить, а потом спокойно вернуть назад, пока Михайлова работает. Нет, Ксению подставляет умный, хитрый человек. Вот только не пойму зачем. К чему вся эта история с якобы забытым мобильником, тумбой А-пять и камерой?
Костин открыл ноутбук.
– Материалы многотомного дела Козланюка я за полчаса изучить не мог. Евгений выделил для меня основное для начального разговора с Михайловой. И кое-что я не сказал, приберег для дальнейших бесед, не стоит все карты на стол разом вытряхивать. А тебе нужно послушать.
– Говори, – велела я.
– В общине Козланюка на момент его ареста жили сто восемьдесят человек, все избы были заняты, – начал Костин. – Но детей там, кроме тех, что рожали любовницы Родиона, не было. А теперь посчитай – сто восемьдесят человек, все без семей и родственников. Хитрый Козланюк специально их подбирал – чтобы у его апологетов наследников не имелось. Квартиры, машины, дачи, деньги – все имущество эти люди отдавали Наставнику. Коллектив постоянно ротировался, одни умирали, другие приходили на их место, собственность следующих тоже доставалась Родиону. Дармовые работники пахали на фермах и огородах, что приносило немалый доход. Теперь смотри. Счетов в банке, кредитных карт, арендованных ячеек Козланюк не имел. Следователь все вокруг него носом пропахал, ища затыренное богатство, – ничего не нашел. Но где-то же оно хранится в валюте или золоте, зарыто в лесу, спрятано в погребе… Не знаю, где, но точно есть. В сказочку про кредит и злых ростовщиков, забирающих у гуру последние копейки, я не верю. Совершенно точно припрятана казна. И именно из-за нее сейчас весь сыр-бор. То есть кто-то хочет добраться до денег Родиона Харитоновича, а тот очень хитер. Пока общину не сдала одна из последовательниц, никто и не догадывался, что в Захаркине творится. Некая Елена Коренева записалась в ученицы к мошеннику, несколько месяцев провела в селе, а потом убежала и прямиком отправилась в полицию. Возможно, там у Козланюка был информатор, потому что, когда в деревню нагрянул ОМОН, нашли гору мертвых тел – все население спряталось в подвале для службы и отравилось. Спаслись несколько человек: пасечник, который жил в сарае около своих пчел, Ксения с детьми, потому что они пошли в лес собирать малину, и несколько женщин, пасших коров в поле. Козланюк о них в спешке забыл. Или у него не было времени на общий сбор. Мобильных телефонов у подопечных Наставника не водилось, за людьми следовало послать гонца, а оперативники уже собирались в путь. Учитель загнал своих рабов в подвал, раздал им яд… Каким образом? Тут начинаются предположения. То ли одураченные люди знали, что идут на смерть, то ли Родион наврал им что-нибудь про священную воду, которую нужно выпить. Точно следователь не установил. Доподлинно известно одно: угостив подопечных отравой, Козланюк поджег деревню. Когда парни в бронежилетах въехали на главную улицу села, от старых деревянных домов уже остались головешки.
– Спасибо, хоть предварительно убил несчастных, – прошептала я, – не обрек их на мучительную смерть в огне.
Володя дернул шеей.
– Сам Родион попытался удрать, но его взяли в аэропорту – Козланюк намеревался сесть в самолет, улетающий в одну безвизовую страну, имея на руках паспорт на другое имя и крупную сумму в валюте наличкой. Документ вызвал подозрение пограничника, так все и открылось. Наличие денег убедило следствие, что Родион прячет где-то немалый капитал. Захаркино и его окрестности перекопали, землю чуть ли не через сито просеяли, однако ни долларов, ни золота, ни драгоценностей не нашли. Зато обнаружили захоронение женщин и детей. Пасечник, Ксения и тетки, которые пасли коров, в один голос твердили: «Наш Учитель великий человек, ничего дурного он никогда не делал. Обвинения в его адрес – происки дьявола». Только сбежавшая из общины Елена Коренева откровенно рассказала о том, что творилось в Захаркине, и когда следователь Василий Петрович Фокин положил перед уцелевшими людьми снимки вскрытых могил, у одной из уцелевших женщин, Светланы Бережной, развязался, наконец, язык. Она сообщила, что до того, как влипнуть в паутину Козланюка, она была акушером-гинекологом, принимала роды у нескольких сожительниц Родиона. Учитель очень хотел сына, наследника, но от мерзавца всегда рождались девочки. Козланюк расстраивался, ждал, когда очередная любовница забеременеет во второй, третий, четвертый раз… а затем женщина внезапно исчезала вместе с малышками. Родион объяснял пастве ее отсутствие просто: дети подросли, мать отправилась в другую обитель Наставника, куда переселяются более просветленные поселенцы, где есть детский сад, школа. «Захаркино-то первая ступень воспитания души, а есть еще вторая, третья, вот станете просветленными и отправитесь вверх по лестнице».
– Они верили Родиону, – вздохнула я. – Крепко же он им мозг промыл.
– Козланюк талантливый человек, – отметил Костин, – только свое умение убеждать других, вести за собой людей он использовал в преступных целях. В общем, слушай дальше. У него ни разу не получился мальчик, рождались только девочки. Родион советовался с Бережной, спрашивал, что надо сделать для рождения наследника. Дескать, он женщин меняет, толку все нет, а для него совсем не просто вступить в связь с кем-либо. Если б речь шла просто о сексуальном удовлетворении, то проблем нет, но Козланюку нужен именно сын, продолжатель дела, кому он передаст все свои знания и опыт. Захаркино должно стать родовым гнездом династии Козланюков. Своих партнерш, будущих матерей, он отбирал очень тщательно, их обследовали врач-терапевт, психиатр. Каждая женщина готовилась к беременности, соблюдала особую диету и – снова облом. Бережная объяснила Родиону, что то, каким будет пол ребенка, зависит от мужчины, подчеркнула: не надо отчаиваться, часто бывает так – сначала рождаются девочки, а там, глядишь, появляется мальчик. Родион ждал, пока очередная женщина родит четвертую дочь, потом терял терпение и менял партнершу. Перед тем как начать процесс детопроизводства с Ксенией, Козланюк целых полгода регулярно ездил с ней в Москву. Он и раньше катался в столицу, покупал там всякие необходимые для фермы товары, но чтобы часто, раз в неделю, да еще с той, кого называл женой, такого ранее не бывало. Бережной, естественно, Учитель подробности не рассказывал, но она сообразила, что Наставник и Ксюша лечатся. Она знала, в столице есть клиники, врачи которых, почуяв, что у пациента водятся деньжата, пообещают ему что угодно. За хорошую плату, разумеется. Когда Светлана, приняв первые роды у Ксении, показала отцу очередную девочку, на лице Родиона возникло выражение какой-то детской обиды. «Вот опять! – вырвалось у него. – Все зря!» Эти слова косвенно подтверждали, что он проходил какие-то процедуры и был уверен, что у Ксении появится мальчик.
