Дороти Кэннелл - Свистопляска с Харриет
– Оклендс, – сказала Дорис.
– Вы о нём говорили, – напомнила Эдит.
– Да, говорила. – На щеках тётушка заиграли очаровательные ямочки. – А как же иначе – я так замечательно провела там время. Это почти то же самое, что отправиться на конференцию по обмену опытом. Мой скромный разум получил мощную подпитку в виде новых идей. А ещё я там валялась в постели сколько душа пожелает. И спать ложилась сама, без понуканий Мориса. В Оклендсе мыслят очень современно.
– Харриет находилась там одно время, – сообщила Дорис.
– Много лет назад, – добавила Эдит.
– Она там лечилась? – Тётушка Лулу подалась вперёд.
– Нет, – отрезал Сирил и одарил каждую из сестёр пристальным взглядом.
– Она была… терапевтом? – В голосе тётушки поубавилось энтузиазма.
– Харриет работала в буфете. Так ведь, Эдит?
– Да, Дорис, и помогала с уборкой. Харриет говорила, что это тяжёлая работа, но стоящая, так как там она многому научилась.
– Например, – вмешался Сирил, – заправлять кровать.
Воцарилось недолгое молчание.
– Харриет – замечательный человек… была. – На этот раз первой заговорила Эдит, и неожиданно я увидела на её лице проблеск какого-то чувства. – Мы выросли вместе, на одной улице. Мы жили в неспокойном районе, и Харриет всегда заботилась о нас. Не позволяла чужим мальчишкам насмехаться над нами. И мы никогда не позволяли, чтобы о ней дурно отзывались. Правда, Дорис?
– Никогда.
– Харриет была очень умной. Она так здорово умела считать. И всегда пользовалась популярностью. Её даже приглашали играть в школьных спектаклях. А ещё…
Казалось, Эдит будет говорить до тех пор, пока кто-нибудь не вытащит из неё батарейки. У меня возникло чувство, что Сирилу тоже не терпится помолоть языком. Словно все трое до смерти боятся, что мы перехватим инициативу и начнём расспрашивать их. Но что они могут скрывать?
Тут дверь отворилась и в гостиную прошествовал папа, сопровождаемый Фредди. Всякое оживление вмиг покинуло Хопперов.
– Это родственники Харриет?
Отец, похоже, внял предложению Фредди отведать бренди. Покачнувшись, он ткнул пальцем в Хопперов и заплетающимся шагом направился к ним. По дороге папа едва не сбил столик с лампой. Тобиас благоразумно спрыгнул с моих коленей и удалился за портьеры.
– Да, Морли, – пришёл на выручку Бен, выдернув с папиного пути кофейный столик. – Это кузен Харриет, Сирил Хоппер, и её кузины – Эдит и Дорис Хоппер. Мы с Элли ждали вас, чтобы вы сами поведали им об урне с прахом.
– Вы предоставляете мне это сделать?
Папа, не обратив внимания на протянутые матрёшечные руки, прошествовал обратно к Фредди. Моего кузена он использовал в качестве фонарного столба, привалившись к нему с обиженным видом. Честно говоря, я бы на его месте тоже обиделась.
– Что сделать? – с интересом спросила тётушка Лулу.
– Объяснить… – Я огляделась по сторонам, словно рассчитывая, что где-то тут в углу завалялись подходящие случаю слова. – Объяснить, что в настоящее время папа не может передать вам прах Харриет. Потому что… потому что… не может. – Лучшего объяснения я придумать не сумела.
Деревянные Хопперы выглядели так, словно готовы были вот-вот ожить, подобно Пиноккио.
– Всё это очень неприятно. – Бен отцепил папу от Фредди, подвёл его к нам и опустил в ближайшее кресло. – Но я должен сказать правду. (Подобные слова чаще всего означают, что после них последует всё, что угодно, кроме правды.) Морли находится в столь эмоциональном состоянии, что мы боимся, как бы он совсем не расклеился, если придётся отдать урну сегодня.
– Но мы должны её получить. Харриет наша… – Эдит неожиданно всхлипнула.
– Харриет наша кузина, – закончил за неё Сирил.
– Наша любимая кузина, – внесла свой вклад Дорис.
– После смерти, как и при жизни! – патетически завершил её брат.
– Понимаю ваши чувства, но мой тесть был глубоко влюблён в Харриет, и её трагическая смерть разбила его сердце. – Бен сжал папино плечо, и я поняла, что он предостерегает, дабы тот воздержался открывать рот. – Вам достаточно лишь взглянуть на Морли, чтобы понять, сколь чувствительна у него натура.
– А по-моему, Морли просто пьян! – Тётушка Лулу соскочила с дивана и на цыпочках подкралась к папе, чтобы с лукавой улыбкой разглядеть его повнимательней.
– Что за глупости, мамуля! – Фредди одарил родительницу таким свирепым взглядом, что та испуганной мышкой ретировалась обратно на диван. – Я лишь влил в старину Морли капельку бренди, чтобы успокоить его. Стоило мне обмолвиться, что Хопперы хотят забрать урну, как Морли пришёл в неистовство и попытался выкинуть меня из окна. Что мне оставалось делать? Бренди – отличное успокоительное, врачи всегда его прописывают. Я почти полчаса потратил, гоняясь за ним с бутылкой, и не хочу, чтобы кто-то, тем более моя собственная мать, подвергал себя риску.
– Здравая мысль.
Бен всем телом навалился на папины плечи.
– Не люблю насилие! – Сирил поспешно отступил к сёстрам.
– Сирила в детстве часто били мальчишки, – объяснила Дорис.
Эдит кивнула деревянной головой.
– И тогда выходила Харриет и била мальчишек!
– Будет ужасно, если отец и в самом деле начнёт буйствовать, а нам придётся вызывать полицию…
Мой взгляд, брошенный на отца, молил: «Только посмей что-нибудь сказать».
– Ужасно, ужасно! Харриет меньше всего хотела бы этого, – пробормотал Сирил срывающимся голосом.
Я решила подбодрить Хопперов, которые потихоньку отступали к двери.
– Уверена, завтра утром папе станет лучше. Хорошо, что вы остановились неподалёку от Мерлин-корта. Вы ведь не собирались вернуться домой уже сегодня вечером?
– Нет, только завтра.
Интересно, сказал это кто-то один или все трое?
– Тогда почему бы нам не отложить этот вопрос до утра? А завтра либо я, либо мой муж доставим к вам урну. И папа может вас навестить, чтобы поболтать о Харриет. Если, конечно, к нему вернётся рассудок. А сейчас, раз вам действительно пора, я с удовольствием отвезу вас в пансион.
Напрасная любезность – Хопперы хором прокричали, что они заказали такси как раз на это время, а потому лучше пойдут к воротам. По выражению их одинаковых лиц было совершенно ясно, что они предпочли бы больше никогда не встречаться с нашим семейством. Наблюдая, как Хопперы бочком исчезают в дверях, я весело думала о том, уж не спрашивают ли эти бедняги себя, к каким таким чудовищам попала их ненаглядная Харриет.
Глава шестнадцатая
– Благодарение Господу! Я избавлен от тягостных объяснений! – Отец нетвёрдым шагом устремился через холл в направлении лестницы. Несмотря на хвалу Всевышнему, я нисколько не сомневалась, что восторгается папа в первую очередь собственной персоной. – Если бы я не смекнул, что к чему, и не послушался твоего совета, дражайшая моя Жизель, как мог бы сделать на моём месте менее смышленый человек, – распинался он, – то наверняка выплыл бы неприглядный факт воровства. И эти назойливые люди пронюхали бы, что Харриет похитили! Нет, я не мог допустить, чтобы кто-то, пусть даже неведомые мне маленькие человечки, мучился бессонницей, гадая, а вернётся ли Харриет к тому, кто боготворит её.
Похоже, всё обстоит не так уж и плохо, если папа не намерен немедленно ввергнуть себя геенну огненную. Более того, позу отца, который привалился к перилам, с полным правом можно было назвать беззаботной. Руки скрещены на груди, нога за ногу… Впрочем, вряд ли передышка окажется продолжительной. Действие бренди скоро закончится, и папу вновь охватит уныние. Но даже крошечный шажок навстречу жизни и надежде полезен.
Я помогла папе добраться до спальни. Чемодан валялся на полу рядом с гардеробом, из-под стула выглядывали мыски туфель. Но во всём остальном комната казалась нежилой. Что ж, глупо рассчитывать, что папа освоится за один день. Зато и присутствия Харриет больше не ощущается!
Или всё же… Не запах ли её духов остался на папиной рубашке, висящей на спинке кровати? Или мне просто чудится этот аромат летних сумерек? Нет, Харриет всё-таки присутствовала здесь. Я её чувствовала. Значит ли это, что любовь и вправду объединила их с папой?
Чушь! Я сердито взбила подушку. То, что любовная интрижка закончилась трагически, ещё не превращает её в истории Ромео и Джульетты. Папа с грохотом рухнул мимо кровати. И что-то иное, помимо раздражения, придало мне сил взгромоздить его на постель. Это был голос мамы, отчётливо звучавший в моей голове: «День выдался долгим, милая, и у тебя не было времени как следует всё обдумать. Не удивительно, что ты сердишься. Почему бы тебе не проветриться?»
Чья-то рука мягко коснулась моего плеча. Я подпрыгнула, не сдержав вопля, и обернулась. Это была всего лишь открытая дверь.
– Ты что-то сказала, Жизель? – сонно пробормотал папа.
– Нет, просто решила поорать.
– А, ну тогда хорошо!
