Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу! - Черкасов Дмитрий
Дамский выбрал первое.
Сидючи в «обезьяннике», книгоиздатель заполучил до кучи ко всем свалившимся на него неприятностям еще и стригучий лишай, и был в принудительном порядке обрит наголо в районной поликлинике, прибыв туда для фиксации очередных травм.
Такого удара по своим чести и достоинству генеральный директор не ожидал.
Дамский поистериковал, но затем взял себя в руки и усилил борьбу за дисциплину на вверенном ему урюпинскими партнерами предприятии.
Для примера он уволил нескольких произвольно выбранных младших редакторов, наложил штрафы в пол-зарплаты на всех сотрудников отдела реализации, в очередной раз не выполнивших утвержденные Ираклием Вазисубановичем грандиозные планы продаж, вышвырнул на улицу своего второго заместителя, не сумевшего купить права на издание суперпопулярной серии книжек «Гарри Потцер», в которых повествовалось о хитром еврейском мальчугане, рассказывавшем всем, что он — волшебник, разогнал отдел маркетинга и вдвое урезал оплату труда уборщиц.
Однако измученная душа издателя на этом не успокоилась и продолжала требовать мщения.
Когда кончились подчиненные, владелец «Фагот-пресса» попытался наехать на любовницу, потребовал у нее отчет за потраченные деньги и даже махнул кулачком, но встретил отпор в виде хорошего удара тефлоновой сковородой по бритой голове и упреков в скаредности.
Что-что, а здесь девушка была в своем праве.
Ираклий Вазисубанович действительно был экономен сверх всякой меры. Если посчитать сумму, на которую он одарил свою полюбовницу за год, то выходило чуть более пятисот долларов.
Корыстолюбивая содержанка также прикинула собственную выгоду от общения с Дамским и выставила того вон.
Генеральный директор долго стучал в дверь и требовал, чтобы любовница вернула все его подарки, но наглая дамочка лишь выбросила на лестничную площадку злополучную сковороду, а косметику и пару маечек, купленных чуждым расточительности издателем в «секонд-хэнде», оставила себе.
Оскорбленный в лучших чувствах и практичный Ираклий Вазисубанович поплелся домой, не забыв, разумеется, прихватить сковороду и вручить ее законной супругу в качестве неожиданного презента.
Неожиданного вдвойне, ибо изделие фирмы «Тефаль» было покрыто толстым слоем подгоревшего жира, на который расстроенный генеральный директор не обратил внимания.
А мадам Дамская, зная мужа давным-давно, подумала, что скаредный супруг нашел эту сковороду на помойке, и тоже врезала Вазисубанычу предметом кухонной утвари в дыню, попав практически по тому же месту, что и любовница.
В общем и целом, жизнь несчастного издателя приобретала какие-то фантасмагорические очертания.
* * *Соловец подергал запертую дверь кабинета подполковника Петренко, удивленно подвигал кустистыми бровками и отправился вниз к себе в отдел.
По пути майор встретил известного на всё РУВД участкового по кличке Пуччини.
Участковый вечно обжирался горохом и бобами, запивал сие изобилие пивом и самодельной картофельной брагой, и потому его регулярно пучило.
Инспектор стоял возле туалета.
— Мухомора не видел? — спросил Соловец.
— Не-а, — Пуччини качнул головой слева направо. — С утра не было…
— Утром он был, — начальник «убойного» отдела поправил невнимательного старшего лейтенанта. — А ты чего здесь застыл?
— Жду…
— Кого?
— Сантехников. Туалет опять забило, — горестно пробормотал участковый.
Его лицо начало наливаться краской.
Соловец понял, что Пуччини снова набил брюхо своими любимыми бобами, и спешно ретировался.
* * *Ларин сидел на стуле и раскачивался из стороны в сторону, повторяя себе под нос «Кто я? Ну, кто же я?», Чердынцев безостановочно бродил по периметру кабинета, глядя перед собой совершенно пустыми глазами, Дукалис храпел, раскинув свои жирные телеса на столе, а Казанова застыл над раскрытым на середине журналом «Sex-Show» и всё пытался перевернуть страницу. Журнальчик накануне был случайно залит прозрачным канцелярским клеем и превратился в единый блок из слипшихся глянцевых листов, что капитана очень раздражало.
Из стоящего в углу на тумбочке телевизора «Panasоnic» лились охи и вздохи какой-то очередной эстрадной «звездуньи».
— Андрей! Может, из формы чё на рынке толкнуть? — Чердынцев резко остановился, взгляд его приобрел некоторую осмысленность и майор тронул Ларина за плечо.
— О! — лицо капитана просветлело. — Андрей!
Услышавший вопрос начальника дежурной части Казанова хлопнул себя по лбу, достал из кармана разряженный ТТ, так и пребывавший у него с момента перестрелки на рынке, и бросил его в кучу предметов, наваленных в углу.
Чердынцев проследил взглядом за пистолетом и приоткрыл рот.
Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался трезвый и недовольный Соловец.
— Ага! — закричал майор, узрев картину «Мусора на привале». — Отмечаем выход из дурдома?!
— Да пошел ты, — вяло отреагировал Казанова, слюня палец.
— Действительно, Георгич, отвали, — поддержал товарища капитан Ларин. — Орешь, как заявитель…
Оскорбление попало в точку.
«Заявителем» бравого стража порядка майора Соловца еще никто не называл.
Начальник ОУРа побагровел.
— Что ты сказал?
— Что слышал, — выдохнул Ларин и упал со стула.
— Хам! — взвизгнул Соловец.
— Сам такой, — проворчал Ларин, даже не делая попыток подняться и разглядывая узоры на грязном линолеуме.
— Значит, так, — в голосе майора появились железные нотки. — Возьмите какое-нибудь дело и им займитесь. Хватит пить! Через час приду — проверю.
— Ты чё, Георгич? — потрясенный словами начальника «убойного» отдела Казанова поднял голову. — Какое дело?
— Любое! — возопил Соловец, подскочил к столу, схватил исписанные листы и бросил их поверх склеенного журнала. — Вот! Это, хотя бы!
— А чё это? — капитан непонимающе уставился на многостраничное заявление Дамского, нацарапанное им под диктовку Мартышкина.
Ларин обнаружил перед собой пульт дистанционного управления телевизором и носом нажал на кнопочку увеличения громкости.
— Мой парень задерживается, — задумчиво сказал юноша на экране, стоящий в очереди перед металлодетектором у входа в гей-клуб «69». — И у меня явно будет время выкурить мою любимую сигаретку «Парламент»…
— Да-а, очередь немаленькая, — поддержал юношу сосед, бородатый мужик в кожаных штанах и жилетке, с цветной татуировкой на плече. — Кажется, и у меня есть время покурить мой любимый «Парламент»…
— Народу-то сколько! — из-за плеча бородатого высунулся очкарик в бейсбольной кепке, повернутой козырьком назад. — У меня теперь точно есть время выкурить мою любимую сигаретку «Парламент»…
— Кто последний? — выкрикнул интеллигент в костюме и с портфелем. — Я буду за вами… А пока покурю мой любимый «Парламент»…
— Даже последний педераст, — проникновенно сказал диктор за кадром, — не откажет себе в удовольствии выкурить сигаретку «Парламент»…
Соловец отобрал у Ларина пульт и выключил говорящий ящик.
— Хватит! — майор подпрыгнул на месте. — Берите дело о пропавшем писателе и вперед! С песнями, по холодку! Завтра утром чтоб доложили! И план оперативных мероприятий подготовьте! Не сделаете — шкуру спущу! Кстати, а где Плахов с Роговым?
— Я за ними приглядывать не нанимался! — неожиданно выкрикнул проснувшийся Дукалис. — Пошел в жопу! Тебе надо — ты и ищи!
— Как появятся — сразу ко мне! — Соловец так хлопнул за собой дверью, что с потолка посыпалась штукатурка.
— Зверь, — подвел итог Чердынцев, когда шаги начальника ОУРа затихли, и плюнул в открытое окно, попав точно в кокарду на шапке дежурного младшего сержанта Дудинцева, вышедшего на крыльцо РУВД подышать свежим воздухом.
* * *Из подъехавшей к РУВД белой «волги» двое сурового вида прапорщиков в пятнистых бушлатах вытащили дознавателя Безродного, смотрящего на мир трезвым и немного отстраненным взглядом, подвели его к входу и поставили лицом к двери.
