Наталья Александрова - Любовь мексиканского сыщика
– Вы от Зотова? – Станислав обрадованно шагнул ко мне.
– Нет, я из страховой компании. Понимаете, я новый сотрудник, и там какая-то путаница в документах…
– Что ж вы сами приехали? Позвонили бы, я бы подъехал… Или сами виноваты? – Стас понимающе усмехнулся. – Бывает…
Я покаянно опустила голову. Тут выскочила вихрастая, коротко стриженная девчонка и истошно заорала: «Стас, там бригада на объект не вышла, клиент икру мечет!» Я узнала ее по голосу, это она отвечала по телефону.
– Ладно, мы с вами вот что сделаем, – сказал мне Стас, – здесь поговорить не удастся, пойдемте со мной! А ты, Антонина, сама с бригадой разберись!
– Садись в машину, – последовал приказ после того, как мы оставили орущую Антонину за дверью, – поедем сейчас перекусим. У меня потом времени не будет, до вечера занят…
Машина у Стаса была хорошая – ярко-синяя «Вольво». Я вздохнула – давно уже уговариваю дядю Васю поменять свою «ласточку» на что-то более подходящее к статусу частного детектива. То есть только пытаюсь уговорить, потому что, как только я завожу разговор, мой шеф начинает махать руками, как ветряная мельница крыльями, потом топает ногами и кричит, что даже слышать о таком не желает и как я смею ему такое предлагать.
Мы приехали в небольшое кафе на Большом проспекте. Интерьер был скромным, и цены умеренные, чему я порадовалась втихомолку. Официантка приветствовала Стаса с неуместным, на мой взгляд, оживлением, а проще говоря – едва не набросилась на него с объятиями, но в последний момент осадила назад.
– Стасик, давно у нас не был! – причитала она. – Уж я так соскучилась, все глаза проглядела!
– Да был я, не в твою только смену! Давай, Люся, обслужи нас побыстрее, а то у меня дел сегодня невпроворот!
Он смягчил свои слова улыбкой, да Люся и сама, надо полагать, поняла, что трещит не в добрый час и пора бы вспомнить о своих профессиональных обязанностях.
– Сейчас поедим, и ты мне все расскажешь о своих неприятностях, – произнес Стас, – за едой оно как-то легче беседовать.
– С чего ты взял, что у меня неприятности? – Я приняла от Люси меню и не глядя ткнула пальцем в первую попавшуюся строчку.
– Да сразу видно, – снова он улыбнулся так хорошо, что у меня потеплело на душе, – чего-то все мнешься, недоговариваешь, глаза отводишь… Что случилось, напутала со страховкой? Только ты-то тут при чем, я вроде у другой девушки страховался…
Я помедлила с ответом, а Стас вернул Люсе меню, бросив два слова: «Как обычно!»
И внезапно мне расхотелось хитрить, изворачиваться, придумывать разные истории. Передо мной сидел очень хороший парень, такого обманывать грех. Да и не получится. Он сразу почувствует обман. Мне захотелось рассказать ему все честно, и чтобы он мне поверил.
– Неприятности есть, но не у меня, – заговорила я, – а у той девушки, Анфисы Болотниковой. Ее убили.
– Ты называешь это неприятностями? – Стас, в общем, воспринял известие спокойно. – По-моему, это полный крах! Для нее, конечно. А только при чем тут я? А, в общем, рассказывай все как есть.
Люся накрыла стол и принесла две огромные, аппетитно дымящиеся тарелки. Стасу – огромный кусок мяса и немного гарнира из овощей, а мне – рыбу с рисом.
– Это что? – отпрянула я.
– Что заказывали, – невозмутимо ответила Люся, – стейк из лосося и ризотто.
– Да я же лопну… – растерялась я, – от такого количества.
– Кушай-кушай, – усмехнулся Стас, – рыба для памяти полезна…
Не знаю, что на меня нашло, но я рассказала ему почти всю свою жизнь. Коротко, конечно, в общих словах. Про Бонни и про дядю Васю, про то, что я – помощник частного детектива, про то, как нас наняла Елена Соколовская, про ее мужа-козла, про вероломную ее сестрицу Елизавету, которая, нисколько не сомневаясь, подставила старшую сестру под убийство, и про несчастную Анфису Болотникову, которую теперь непонятно кто убил и за что.
Не рассказала я только про свою совершенно отвратительную личную жизнь, то есть про отсутствие оной на сегодняшний день и про то, как в свое время меня подло обманул муж. Не то чтобы я питала насчет Стаса какие-то надежды, просто не хотелось выставлять себя полной дурой в глазах незнакомого человека.
И опять не то: я сидела напротив Стаса, глядела в его глаза и чувствовала себя совершенно свободно, как будто давно его знала. И вообще, хватит вспоминать о муже, это уже пройденный этап, я перелистнула эту страницу, да если на то пошло, вообще закрыла книжку. И выбросила ее на помойку. Хотя знаю, что так делать нехорошо.
– Понимаешь, если ни та, ни другая сестра этого не делали, то кто же? – вздыхала я. – Мы оказались в совершенном тупике. И вот я поговорила там с одной такой… Она и вспомнила, как ты Анфису с кем-то спутал. Ты извини, конечно, что я тебя от дела отрываю, вижу, ты человек занятой, но ты у меня – последняя надежда. Вдруг что-то выяснится? Расскажи, как там все было…
– Расскажу, – улыбнулся он, и снова я поразилась, до чего хорошая у него улыбка. И так уж хорош парень – дальше некуда, а как улыбнется… И не красавчик вовсе, а есть в нем что-то такое, удивительное… Славный, в общем.
– Раз уж ты мне все как есть рассказала, то и я поделюсь… – улыбнулся Стас, – а ты ешь, а то остыло небось…
Рыба была вкусной, а рис какой-то необычный, ах да, ризотто с грибами… Запивали мы еду минеральной водой, потому что Стас – за рулем, а я – на работе.
– Вот ты – с детства чем занималась? – спросил Стас.
– Как это – чем? – удивилась я. – Как все… Сначала – в садик ходила, потом – в школу…
– Угу, с подружками во дворе гуляла, в кино бегала, мороженое кушала…
– Ну…
– Летом с родителями на море выезжала, зимой в каникулы – в цирк да на елки…
– Ты это к чему? – Я нахмурилась, потому что настроение упало, как бывает всегда, когда упоминают о родителях.
– Мы жили с бабушкой, – сказала я, – она умерла, когда я в техникуме училась.
Очень мне не хотелось вспоминать о том, что родители мои развелись, когда мне было четыре месяца. И до того опротивели друг другу, что даже не захотели жить в одном городе. Они разбежались и подбросили ребенка бабушке. И никогда – представьте себе – никогда не приезжали нас навестить! Но аккуратно высылали деньги, так что особо мы с бабушкой не бедствовали.
– Ты сирота? – спросил Стас.
– Вроде того, – процедила я.
– Извини… Ладно, я продолжаю… Короче, другие дети разным занимались, а я лично плавал. Всегда, сколько себя помню. Как отдали меня в пять лет родители в бассейн, так я и поплыл. И лет двадцать этим только и занимался.
«Вот отчего у него такие широкие плечи», – не слишком кстати подумала я.
– Ну, научили в бассейне плавать, пришел как-то тренер, и отобрали меня в спортивную школу. Там условия другие – три раза в неделю по три часа занятия, а уж после десяти лет и вовсе меня запрягли, потому что стал я подавать большие надежды…
И я почувствовала в его словах непонятную горечь. Вот странно, вроде бы впервые видимся, а я так его чувствую…
Понадобилось сделать над собой явственное усилие, чтобы напомнить себе, что я на работе, что у нас с дядей Васей висит на шее нераскрытое дело, а заказчица скрылась в неизвестном направлении, и если мы дело не раскроем, то зараза капитан Творогов способен здорово испортить нам жизнь.
– Стали из нас чемпионов готовить, – продолжал Стас. – А это – совсем другой подход. Тренеры – звери, с них спрашивают, если результаты не те. Занятия – каждый день, то вода, то общая физподготовка. А ведь еще и в школе как-то учиться надо. В общем – какие там развлечения, доползал до дома и падал в кровать. Соревнования опять же, в каникулы – обязательно сборы, летом – в спортивный лагерь, а там – сплошное плавание. Режим опять же круглый год – за питанием следили, чтобы спать пораньше ложиться, тренер на неделе пару раз позвонит и у матери все расспросит. Она и стережет меня почище цепного Полкана – к телефону лишний раз не позовет, если приятели или девушка позвонят. Уж простите, говорит, только Стасик лег уже, ему отдыхать надо. А если удеру все-таки на вечеринку или в клуб, то мать обязательно тренеру доложит. А тот уж свои меры примет, тренеров мы все боялись.
– Что же мать тебя так подставляла? Ну ладно тренер, ему за это деньги платят…
– А у меня родители – люди простые, небогатые. У отца в голове еще с прошлых времен сидело, что парня надо в ежовых рукавицах держать, чтобы не разболтался. Не давать, значит, ни вздоху, ни продыху… Он считал, что спорт – это почетно и престижно, тренеры все – мужики суровые, авторитетные, мальчишке, мол, это полезно. А мать вообще ему никогда не перечила. И так продолжалось, пока школу не кончил. Кстати, на одни тройки, и то учителя натягивали, чтобы меня выпустить. В институт, разумеется, попал только в Физкультурный, имени Лесгафта. Туда, понятное дело, автоматом нас приняли. К тому времени на всероссийский уровень вышел и даже в международной спартакиаде участвовал.
