Наталья Александрова - Глаз Пернатого Змея
Произнося эти слова, Леня внимательно наблюдал за Анжелой. И увидел, как ее лицо буквально посерело от страха. Она отшатнулась, как от удара, и подняла руки.
— Не видела я! — вскрикнула она. — Ничего я не видела! Оставь меня в покое!
— Я-то, может, и оставлю, — проговорил Маркиз, сверля ее глазами. — А вот они… как ты думаешь, долго ты сможешь тут отсиживаться?
— Значит, про кражу ты все придумал? — произнесла Анжела помертвевшим голосом. — Ну до чего же я невезучая… и зачем только я в подсобку сунулась?
На этот раз Маркиз ничего не стал говорить. Он молчал и ждал, уверенный, что Анжела заговорит.
И она заговорила.
— На третьем столе соль кончилась, — начала она. — Ну, я пошла в подсобку за полной солонкой. Только зашла — слышу, в коридоре вроде двое ссорятся, мужчина и женщина. Я тихонько выглянула, смотрю — та самая женщина в красном платье, про которую ты спрашивал, но мужчина — не тот, с кем она за столиком сидела. Сперва-то я подумала — любовник, но пригляделась — нет, никак он на ее любовника не тянет, она вся из себя — интересная и одета хорошо, а он — натуральный бандюган, глазки маленькие, морда тупая. А самое главное — рядом еще один стоит, ростом под два метра, шея как бревно. Я обратно в подсобку спряталась, чтобы не попасть под горячую руку. А только эти бандюганы женщину тоже в подсобку втащили. Тут я перепугалась, спряталась за большой холодильник и сижу ни жива ни мертва. Тут здоровый бандит ее спрашивает: «Ты что тут вертишься, что вынюхиваешь?» Она ему: «Да больно мне надо вынюхивать! Мне своих забот хватает!» А тот, что поменьше, наседает на нее: куда, говорит, ты его дела? Отвечай или я тебе руки-ноги поотрываю! И второй тут же — отвечай, про что тебя Саморез спрашивает, или мы тебя не отходя от кассы прикончим!
— Саморез? — переспросил Маркиз. — Ты точно слышала, что он напарника назвал Саморезом?
— Нет, вроде по-другому он сказал… — Анжела задумалась. — Не Саморез, а Шуруп! Теперь точно вспомнила — Шуруп! Мы, говорит, с Шурупом тебя прикончим! А она на это — да кишка у вас тонка! Вы без приказа чихнуть не посмеете! А тут тот, здоровый, видно, разозлился очень и ее кулаком в висок ударил. Она только охнула и повалилась.
Первый, которого Шурупом называли, над ней наклонился, руку пощупал, потом шею, а потом своему напарнику и говорит: ты, говорит, Шампунь, ее угробил! Она, говорит, совсем мертвая! Что мы теперь шефу скажем? А Шампунь ему — да быть не может, я ее совсем легонько приложил!
Я за холодильником совсем от страха окоченела, хуже трески мороженой. Думаю, если они меня здесь найдут, то непременно тоже убьют! А эти двое между собой разговаривают: мол, теперь надо куда-то труп девать, а то кто-нибудь найдет и шухер поднимется. Нашли большой мешок из-под муки, затолкали ее в этот мешок и куда-то поволокли, а я скорее из подсобки выбралась и бегом из ресторана, боялась там оставаться… потом уже директору позвонила и сказала, что с сегодняшнего дня увольняюсь…
— Все? — строго спросил Маркиз, когда Анжела умолкла. — Ничего не забыла?
— Вот как есть, все рассказала! Вот как на духу!
— А этих двоих ты в зале раньше не видела? С кем они сидели? — настаивал Леня.
— В большом зале их не было, это точно, — твердо ответила Анжела, — а в малом… Знаешь, у них такие рожи были, что к приличным людям и не посадишь. В общем, не знаю, откуда они взялись.
— Ну ладно, бывай здорова, — Маркиз поднялся с места. — Правильно сделала, что уволилась, незачем там мелькать, а теперь все у тебя будет хорошо.
— Твои слова да Богу в уши, — скривилась Анжела.
Из машины Леня позвонил Лоле и велел ей выяснить фамилию инвалида, который десятого июня справлял в ресторане свой день рождения. И желательно хоть какие-нибудь его координаты.
От природы Леня Маркиз обладал отличной памятью и наблюдательностью. Эти качества очень нужны были ему при его роде деятельности. В данный момент его очень заинтересовало то, как назвала Анжела именитого гостя, отмечавшего в ресторане свой день рождения, — Константин Сергеевич. А в сообщениях об Андрее Ракитине нередко фигурировал его друг Константин Ветлов. Имя редкое, Леня никак не мог считать такой факт простым совпадением.
Лола убрала мобильник в карман и вздохнула, но тут же приободрилась. Леня, конечно, опять навесил на нее работу, однако все не так плохо. Сейчас она выяснит, кто такой этот инвалид, и поедет домой. А там пролежит часа два в горячей ванне с душистыми добавками, чтобы смыть с себя противный запах ресторанной еды, будет слушать ненавязчивую музыку и нарочно гонять Леньку то за бокалом сухого вина, то за маслинкой, то за кусочком сыра бри, то за вишней в сиропе, то за солеными орешками. Пусть только попробует не принести!
Книга записи предварительных заказов хранилась в кабинете управляющего. Лола улучила минутку и проскользнула в кабинет. Так, десятое июня… вот заказ столика на вечер — ага, Бакланова Е. Д., столик на двоих.
Сама, значит, и столик заказала в этом ресторане, на свою погибель. Что ж, все бывает, девица-то явно не простая, с криминальным прошлым… Может, и к лучшему, что ее… того, а то втянула бы хорошего мужика в историю… Ну, теперь-то он в надежных руках, уж Альбина за ним присмотрит…
Лола быстро вела пальцами по строчкам… ага, вот заказ… банкет на двадцать человек в малом зале. Скромненько так… ну, инвалид все-таки… вот он, Ветлов К. С. И телефон.
За неимением под рукой бумаги, Лола записала номер телефона на собственной ладони и собиралась ускользнуть, но тут дверь открылась, и в кабинет вошел управляющий.
— Ты что тут делаешь? — нахмурился он.
Чтобы придать другое направление его мыслям, Лола послала ему через стол самую зазывную улыбку. Артур понял.
Бодрым козликом обежав стол, он приблизился к Лоле и протянул руки.
— Я люблю вас, Ольга! — запел он фальшивым голосом. — Я люблю вас, как безумная душа поэ-эта… чего-то там осуждена-а!
Как видно, ему не давала покоя не только слава чтеца-декламатора, но еще и слава оперного певца Ивана Козловского. Лола пыталась отойти, но уперлась в стену. Артур схватил ее за плечи и притянул к себе. Лола поняла, что он настроен очень серьезно.
— Артур Семеныч… — лепетала она, — Артур Семеныч… да погодите вы…
— Да что такое… — пыхтел он, пихнув ее на стол, — сейчас…
— Да Артур Семеныч же! — заорала Лола и двинула его ногой. — Вы что, рехнулись совсем?
От боли Артур пришел в себя, во всяком случае, было видно, что Лолины прелести его больше не притягивают. Вместо примитивного мужского интереса в его душе закипела злость.
— Ты… — тяжело дышал он, — да ты как смеешь… да я тебя! Да ты что о себе возомнила?
Он больно дернул ее за руку, тогда другой рукой Лола дала ему пощечину. Да такую сильную, что у него на щеке отпечатался номер телефона, который она записала у себя на ладони. Нечетко, но если приглядеться, то цифры разобрать можно.
— Ой! — Лола сама не ожидала такого эффекта и забеспокоилась, вдруг номер с руки пропал. Но нет, все было в порядке.
— Пошла вон! — заорал Артур. — Ты здесь больше не работаешь! Чтобы я тебя не видел!
— Не больно-то и хотелось, — ответила Лола, — ноги моей в этой пивной больше не будет!
В коридоре она столкнулась с Татьяной, которая прибежала, услышав скандал.
— Ну, ты чего? — заныла она. — Я же предупреждала, что он козел, ни одной бабы не пропустит…
— Но не в первый же день и не на столе в кабинете! — возмутилась Лола. — Это уж совсем!
— На столе? — удивилась Татьяна. — Это что-то новенькое… раньше он себе такого не позволял…
— Счастливо оставаться! — бросила ей Лола и закрыла за собой дверь ресторана.
С тех пор как вчера вечером Георгий Бакланов вошел в квартиру своей старинной подруги Альбины, он не произнес ни слова. Молча прошел в комнату, одним мановением руки отказался от ужина, чая, водки, душа, горячей ванны и даже постельного белья. Как лег на диван одетым, так и пролежал всю ночь, глядя в потолок.
Альбина не доставала его пустыми разговорами, не суетилась вокруг, не бегала по комнате, бесцельно перекладывая вещи, не заглядывала каждую минуту, не спрашивала участливым голосом, не душно ли ему или, наоборот, не дует ли с балкона, не принести ли одеяло или вторую подушку. Она вошла в комнату всего один раз, чтобы потушить свет. Георгий даже не повернулся в ее сторону.
Квартира у Альбины была двухкомнатная, так что они не мешали друг другу.
Ночью Георгий и не пытался заснуть. Он смотрел, как по потолку пробегают светлые полосы от проезжающих редких машин, и не думал ни о чем. Кажется, под утро он все-таки забылся тяжелым сном. И проснулся от легкого скрипа двери.
Вошла Альбина, поставила перед ним на столик чашку чая и вазочку с шоколадными конфетами. Так она поступала всегда, когда ему было плохо, она знала, что это — самое действенное средство для того, чтобы привести его в норму.
