Татьяна Луганцева - Та ещё штучка!
– Так поступил бы любой нормальный человек, – тоном советского полковника из сериала про разведчиков произнесла Аня.
– Ну, не скажи, если люди, попавшие в беду, мне абсолютно безразличны, я бы предпочла отсидеться в укромном месте, – подала голос госпожа Ламар и посмотрела на часы. – Простите, по-моему, мы уже решили все вопросы, и думаю, у вас больше нет оснований нас задерживать.
– Госпожа Ариадна, я вас не задерживаю, я всего лишь выясняю все обстоятельства дела, – сказал Хас.
– Что теперь будет этим мерзавцам?
– Все пойдут в тюрьму, – уверенно заявил Симон и в упор посмотрел на Анну, словно намекая, что в тюрьму попадут и люди, состоявшие в заговоре с исполнителями.
– Мы можем идти? – нетерпеливо повторила Ариадна Львовна.
– Надеюсь, вы пока не собираетесь покидать страну? – снова обратился к Анне полицейский.
– Если только нелегально с караваном наркоторговцев, – ответила она язвительно.
Вообще, больше всего Анне хотелось сейчас снять с себя эту чертову одежду и оказаться в ванне-джакузи, которую она видела в доме Ламаров.
– Вы всегда сможете найти Анну у нас в доме, – сухо сказала Ариадна Львовна.
– Надеюсь на это, – так же сухо ответил господин полицейский.
– Кстати, как там бедная родственница нашей Анечки? – поинтересовалась старушка, которая после удачного спасения своей жизни и жизни любимого внука с особым благоговением относилась к русской гостье.
– Без улучшений, – ответил полицейский, – но если что-то изменится, вы первые узнаете об этом, – заверил он семейство Ламар и Анну.
Выйдя из трактира, где еще продолжали работать полицейские, Аня с удивлением узнала, что домой они поедут в повозках, запряженных лошадьми. Повозки были украшены цветами, лентами и воздушными шариками. Лошади были холеные, с аккуратно подстриженными хвостами и гривами и украшенные бубенцами, колокольчиками и разноцветной тесьмой.
– Мы должны были отправиться с праздника в хорошем настроении на нашем национальном транспорте, – виновато сказала Ариадна Львовна.
– Ага, а едем с допроса полицейского под подписку о невыезде, – добавила Анна пессимистично.
– Зато все на тех же нарядных лошадях! – сказал Эрвин почти весело.
Анну пугал его задорный взгляд, которым он периодически одаривал ее. Похоже, она все-таки произвела на него впечатление, но каким образом!
«Что он за мужчина, если его сердце можно завоевать, только надев платье, изъеденное молью, и вырубив двух амбалов», – подумала Анна, залезая с его помощью в повозку.
Ариадна Львовна последовала за ней, и возница тронулся в путь.
– Я знаю, чего ты сейчас хочешь, – обратился Эрвин к Анне, – и я готов это исполнить!
– Ты будешь рыть тоннель? – удивилась Аня.
– Зачем?
– Чтобы я смогла провалиться сквозь землю, – пояснила она под смешок пожилой дамы.
– Я имел в виду принять душ или понежиться в ванне.
«Все-таки паршиво я выгляжу», – с грустью констатировала Анна, вспомнив, что сама недавно думала о том же.
– Не ссорьтесь, будет еще время, – сказала Ариадна Львовна.
Аня с тоской смотрела по сторонам, прохожие здоровались с ними и улыбались. Ей же казалось, что ее в нелепом наряде везут на Голгофу и конца и края не будет этой дороге позора.
Лошади шли неторопливо, тележку трясло на брусчатке, и вдобавок ко всему лошади все время производили навоз.
– Наверное, съели что-нибудь… – спокойно заметил возница.
Анна вздохнула, эта размеренная сельская жизнь совсем не походила на суетливую московскую с ее бешеным темпом. Поэтому разрядка в духе американского боевика несколько взбодрила Аню.
Не успела она войти в свою комнату, как Эрвин пригласил ее в сауну, находящуюся в доме. Аня с удовольствием приняла приглашение и, облачившись в купальник, расположилась на полке из финской сосны. Она блаженно вытянула ноги и закрыла глаза. Сухой пар прогревал все мышцы и кости, успевшие промерзнуть под землей. Она предвкушала, как окунет свое измученное тело в прохладную воду маленького бассейна. Дверь в сауну скрипнула, и вошел Эрвин в чем мать родила. Аня чуть не обомлела, а он с улыбкой заявил, что является ее должником.
– Ты пришел отдать долг?! Не таким же способом! – закричала Анна, зажмурившись.
– Я присоединяюсь к тебе в сауне, ничего более, – ответил Эрвин. – Что с тобой?
– Почему ты голый?
– Как почему? Потому что я в сауне, – сказал Эрвин, – а почему ты одета?
– Ах да! У вас же так принято! Мужчины и женщины в бане сидят вместе голые, – поздно вспомнила Аня. – Потому ты меня сюда и пригласил? Чтобы посмотреть и оценить товар лицом, так сказать?! – снова завелась Анна.
– Мы не разглядываем друг друга в сауне, мы здесь паримся. Это совершенно естественно, я привык к этому с детства.
– А я привыкла совсем к другому! – огрызнулась Аня, с зажмуренными глазами шаря руками в поисках выхода. – Выпусти меня отсюда! – вякнула она жалко.
– Так, я все понял, сиди, не выходи. Я сейчас надену плавки и вернусь, – сообщил Эрвин, и Аня, услышав, как хлопнула дверь, осторожно открыла глаза. Вернулся он очень быстро, словно плавки висели за дверью.
– Одежда портит дорогую древесину, так как она собирает пот и пропитывает им сухое дерево, да ты посмотри, не такой уж я и страшный, – ухмыльнулся он.
Аня с ужасом на него покосилась.
– Тебе дерево жалко или мою нервную систему?
– Древесину не жалко, – заверил Эрвин, присаживаясь рядом и пытаясь ее обнять.
– Этим вы тоже занимаетесь… с детства? – спросила Анна, не понимая: то ли в сауне раскалился воздух, то ли ее, как всегда, при приближении этого мужчины бросило в жар?
– Этим я хочу заняться только с тобой, – ответил Эрвин, придвигаясь к ней вплотную, – и где это будет происходить, в сауне или в стоге сена, мне совершенно все равно.
– Какой ты горячий!
– Я такой…
– Вот потому я и предлагаю окунуться в бассейн, пора уже. – Анна выскользнула из его цепких объятий и рванула в бассейн.
Она так быстро погрузилась в воду, что даже не успела вскрикнуть, ощутив резкий контраст разгоряченной кожи и холодной воды. Эрвин следовал за ней по пятам, словно привязанный.
– Ты избегаешь меня?
– Опасаюсь…
– Чего? – Эрвин продолжал испепелять ее взглядом.
– Мимолетных увлечений и ни к чему не обязывающих связей, – ответила Анна.
– Так я к тебе со всей серьезностью…
– Давно ли? Чтобы ты это понял, мне надо было доказать, что я тебя не брошу в трудную минуту? – спросила Анна, бултыхаясь в воде.
– Я давно к тебе присматривался, еще в России… Из-за тебя пошел на не совсем красивый поступок, чего раньше за мной не наблюдалось.
– Иногда человек вынужден совершать необдуманные поступки, – пожала плечами Аня, – и вообще, мне кажется, мы совсем не подходим друг другу.
– Почему ты так думаешь?
– Что называется, разный менталитет. Я не привыкла к такому образу жизни…
– На тебя так повлияла лошадиная повозка? – рассмеялся Эрвин, блеснув белыми зубами. – Ты еще не видела меня в кожаных шортах и в шляпе с пером.
– Ты считаешь, что это зрелище хуже, чем твой голый зад? – съязвила Анна.
– Думаю, что в любом из этих вариантов, с твоей точки зрения, я выглядел бы комично, – ответил Эрвин.
– Хорошо, что у тебя присутствует самоирония, – ответила Анна.
– И все-таки, что тебе не нравится в доброй старой Австрии?
– Все нравится, но жить постоянно я бы здесь не могла. Здесь все противно моему нутру, если ты понимаешь, о чем я… Эти пряничные домики, дружелюбные лица вокруг, сельская, спокойная местность, даже этот короткий проход от вашего дома до трактира…
– Понятно, это же не десять остановок в московском метро с двумя пересадками, – подал голос Эрвин.
– Вот именно!
– Когда я приехал в Москву, у меня тоже возникло чувство неприятия всего, что увидел. Мне не нравились унылые люди, вечно спешащие куда-то, полное отсутствие уюта во многих домах Москвы. Но потом я привык и полюбил Россию…
– Я бы здесь с ума сошла, чувствую, как у меня ссыхаются мозги от безделья и сытой жизни, – вздохнула Анна, с удивлением заметив заглянувшего в дверь Марата.
– Вот вы где… Можно к вам присоединиться?
– Конечно! – с огромным облегчением в голосе пригласила его Аня, для которой было большим испытанием находиться наедине с сексуальным Эрвином.
– Заходи, – разочарованно протянул тот.
– Только в трусах! – добавила Аня.
– Я не австриец, я всегда в трусах, – рассмеялся Марат, – а Эрвин уже успел напугать тебя?
– Там нет ничего страшного и смешного, – ответил Ламар.
– Наконец-то мы смутили этого наглого австрийца! – обрадовался Марат, выглядевший весьма нелепо в семейных трусах. Он погрузил большое волосатое тело в бассейн, сразу подняв цунами, и восторженно посмотрел на Аню. – Наслышан о твоих подвигах, тронут до глубины души, даже не знаю, что сказать.
