Карл Хайасен - Купание голышом
– Ладно. Если тебе так легче.
– Ну а тебе? Только оставь этот бред про возвращение на север, – сменил тему Галло. – Просто скажи мне, чего ты хочешь, Карл? Повышения? Лишних выходных? Луну с неба не обещаю, но иногда чудеса случаются.
– Я думаю, мистер Перроне столкнул жену с корабля, – сказал детектив. – Я, вероятно, не успею это доказать за то короткое время, которое осталось до моего отъезда, но я верю, что все было именно так. Можешь дать мне на это дело еще пару дней?
Больше всего Ролваага мучили сломанные ногти в тюке с марихуаной. Он не мог отогнать мысль о Джои Перроне – как она, испуганная и отчаявшаяся, пыталась удержаться на волнах, все думая о том, что сделал ее муж, как в темноте и холоде она цеплялась за тюк, пока наконец ее пальцы не онемели и она не соскользнула в море.
– Ни за что, – отказал Галло. – Прости, Карл, но уже хватит.
– А если я обнаружу мотив?
– Что, в ближайшие сутки?
– Точняк.
– Тогда мне придется передумать. Конечно, придется, – согласился Галло. – Но это должен быть просто блестящий мотив.
– Может, мне повезет. – В голосе Ролваага было куда больше уверенности, чем он на самом деле ощущал: у него не было ни теории, ни подозрения, ни даже смутной догадки, почему Чаз Перроне так ненароком убил жену.
Странахэн не успел приготовить завтрак – сломался генератор. Мик все еще его чинил, когда Джои Перроне проснулась и вышла на улицу.
– Прелести островной жизни, – резюмировала она.
– Прав был старина Нил. Ржавчина не дремлет. – Странахэн надел обрезанные джинсы и больше ничего, грязные потеки от пота избороздили его лицо и грудь, словно боевая раскраска. Джои спросила, не нужна ли ему помощь, и он ответил, что на самом деле ему нужен динамит.
– Что, все так плохо?
– Со временем починю, – сказал он, вращая киянкой. – Можешь пока перекусить восхитительными отрубями, они в буфете.
Джои попросила мобильник. Странахэн указал на лодку, где телефон заряжался от лодочного аккумулятора, и вновь застучал по генератору. Через двадцать минут Джои вернулась из кухни с чайником и миской фруктов. Они спустились на пристань и уселись на доски, Джои легонько болтала в воде босыми ступнями. Сель щурился на них из тени своей любимой пальмы.
– Я волнуюсь насчет кредитки, – сообщила Джои.
Странахэн уверил ее, что «Америкэн Экспресс» не знает о ее исчезновении и не поднимет бучу, пока не прекратятся платежи.
– Они не читают газет. Пока кто-нибудь не позвонит и не аннулирует карту, она будет действовать, – объяснил он.
– Деньги перечисляются автоматически, с частного депозитного счета, но ежемесячный отчет приходит домой по почте. Что, если Чаз сунет в него нос?
– Еще один повод сработать быстро, – отозвался Странахэн, – до того как придет очередной счет. Чаз его скорее всего просто выкинет, но если откроет, у нас будут проблемы. Он узнает, что ты продолжаешь тратить деньги.
– Да. Ловкий трюк для покойницы. – Джои посмотрела вверх и зажмурилась. – От солнца еще больно.
– Недели не прошло. Когда в следующий раз поедем на материк, купим тебе крутые солнечные очки.
– Мне сегодня опять снился Чаз, – сказала она.
– Ты его убила?
– Хуже. – Джои закатила глаза. – Ты не поверишь, Мик. Даже после того, что этот парень сделал, он во сне занимается со мной любовью.
– Это эмоциональное вытеснение, вот и все. Все равно как если пытаешься соскочить с кофеина, весь мир вдруг начинает вонять кофе «Фолджер».
Джои подвигала нижней губой:
– Может, я на самом деле любила этого гада ползучего до самого конца. Может, это было не только физическое влечение, а я не хочу этого признавать.
Странахэн пожал плечами:
– Не смотри на меня, я – кронпринц неполноценных. Важно выяснить, как ты к нему относишься здесь и сейчас, до того как мы сделаем очередной шаг.
Пес прогарцевал к ним и вытянулся на теплых досках подле Джои.
– Это я брату сейчас звонила, – сказала она. – Люди, которые отвечают за мои деньги, связались с ним, потому что кто-то увидел в газете, что я пропала в море. Корбетт им сказал, чтобы сидели тихо и не рыпались. Все равно они ничего не могут сделать без свидетельства о смерти.
– Чаз не звонил и не вынюхивал насчет наследства?
– Нет. Мой брат тоже удивлен, – печально улыбнулась Джои. – В некотором странном роде я бы хотела, чтобы Чаз это сделал ради моих денег. Тогда я почти смогла бы его понять. Но убивать кого-то, только чтобы от него избавиться… очень трудно, знаешь ли, не принять это на свой счет.
– Он не поэтому так сделал, Джои. Вот увидишь. – Странахэн обхватил ее рукой, и она позволила своей голове чуть склониться на его плечо. – И что говорит Корбетт – что тебе делать?
– Ему нравится идея загнать Чаза в психушку, – ответила она. – Предлагает парить тут и там, как привидение, пока у этого ублюдка шарики за ролики не заедут.
– Может сработать.
– Знаешь, что еще? – Джои подняла голову. – Этот детектив звонит Корбетту, хочет поговорить про Чаза – ну, тот парень, с которым Корбетт беседовал в понедельник, теперь названивает и оставляет сообщения.
– В общем, полиция идет по следу, как ты и хотела, – сказал Странахэн.
– Забавно, если так.
«И еще один повод быть осторожнее», – подумал Странахэн. Штука в том, чтобы ввести копа в игру, не раскрыв себя.
– Брат сказал, как зовут детектива? – спросил он.
– Ролвааг. Карл Ролвааг, – ответила она, – с двумя «а».
– Чтоб мне лопнуть.
– Я даже записала его телефон, – добавила она, – губной помадой, к сожалению, на палубе твоей лодки.
– Ничего страшного, – бодро отозвался Странахэн.
– Что тут смешного?
– Чаз. Он думает, что шантажист – это коп. Он утром по телефону даже назвал меня Ролваагом.
Джои было восхитилась, но потом сообразила:
– Минутку. Так ты говорил с Чазом, а мне даже не сказал?
– Ты спала, – возразил Странахэн.
– И что с того?
– В безжизненном состоянии раздетости. Честно говоря, я был устрашен.
– Мик!
– Вообще-то это комплимент.
– Я храпела?
– Скорее, стонала. Если б я знал, что тебе снится Чаз, оттащил бы тебя под холодный душ.
Джои игриво замахнулась, и он поймал ее кулак.
– Иди умойся. Я тебя всю испачкал.
– Парень, если будешь неосторожен… – протянула она.
Она подарила Странахэну взгляд, который напомнил ему Андреа Крумхольц, его первую подружку, в ту ночь, когда она сняла с себя лифчик и выбросила в окно машины Странахэна-старшего. Для шестнадцатилетнего Мика то был крайне поучительный момент.
– Я, пожалуй, пойду работать, – сказал он.
– Уверен?
– В холодильнике лежат пять фунтов лобстеров. Позволить им испортиться – смертный грех.
– Ладно, – сказала она, – иди и чини свой дурацкий генератор.
Странахэн закончил только через два часа – руки болели, костяшки кровоточили. Он отправился на поиски Джои, чтобы сообщить ей новости, но она не читала в постели, и не загорала на молу, и не хулиганила вместе с псом на причале. Ее вообще на острове не было.
Сель пошевелил ушибленной головой, но никакой информации не сообщил. «Китобой» по-прежнему был привязан к сваям, так что Странахэн не слишком удивился, когда распахнул двери сарая и обнаружил, что желтый каяк пропал. Но к этому времени Джои была уже так далеко, что в охотничий бинокль ее не было видно. Он забрался на крышу, чтобы лучше рассмотреть море, но все яркие пятна оказались на поверку парусными шлюпками, виндсерферами или водными мотоциклами. Он подумал было взять ялик и догнать ее, а еще подумал, что до чертиков устал и весь в грязи и хорошо будет выпить холодного пива.
Как только он слез с крыши, доберман заскулил, укоризненно захныкал и шел за ним по пятам всю дорогу до кухни.
– Заткнись, – приказал Странахэн. – Она вернется.
Четырнадцать
Сестра Мика Странахэна была замужем за адвокатом по имени Киппер Гарт, который из всех аспектов своей профессии разбирался только в самопродвижении. Он одним из первых во Флориде игроков на поле тяжб о причинении личного вреда начал размещать рекламу на телевидении и придорожных щитах, тем самым привлекая толпы легковнушаемых клиентов, чьи дела он сдавал, как карты, настоящим адвокатам в обмен на свою долю от выигрыша. Как признавали даже его конкуренты, Киппер Гарт проложил дорогу нелепой идее, будто найти хорошего адвоката ничуть не труднее, чем вызвать водопроводчика, открыв «Желтые страницы».
Странахэна мучило то, что его сестра Кейти влюбилась в такого грязного дельца и оставалась с ним, несмотря на его регулярные походы налево, дрянные налоговые проверки и разорительное пристрастие к азартным играм. Черепная травма, нанесенная ревнивым мужем, заставила Киллера Гарта рано удалиться отдел, и он немедленно спустил все семейные накопления, делая ставки на английский крикет, причем даже не удосужился изучить правила этого спорта. Перед лицом банкротства он снова начал практиковать, чему способствовали продвинутые болеутоляющие средства и свежий маркетинговый подход. В новых рекламных роликах он катался по юридической библиотеке в том же самом инвалидном кресле, к которому был прикован во время своей домашней реабилитации. Целью было представить его одновременно и адвокатом, и жертвой, которому разбираться в делах о нетрудоспособности позволяет сопереживание (если не опыт).
