Пьер Сувестр - Король — узник Фантомаса
И Фандор отправился по указанному ему пути. Конечно, он заблудился. Следуя указаниям других служителей, он то поднимался, то спускался, открывал пронумерованные двери, заходил в кабинеты, откуда его с позором изгоняли… Наконец он оказался в некоем подобии узкой кишки, в самом чреве огромного здания. Здесь, в маленькой застеклённой будке, очередной служитель дремал над развёрнутой газетой.
— Служба дорожных работ? — спросил Фандор, готовый к тому, что его снова пошлют куда подальше…
Служитель поднял голову:
— Это здесь, месье… Вы по какому делу?
— За справкой…
— Справок не даём!
— Вот как… А почему?
— Вы подрядчик?
— Нет.
— По поводу продажи с торгов?
— Нет…
— С жалобой?
— Нет…
— С заявлением?
— Нет…
— С целью расследования?
— Нет…
— Тогда зачем же?
Вежливо, но упорно Фандор повторил:
— Мне нужно получить справку о возможной продолжительности дорожных работ…
Служитель бросил на посетителя взгляд, исполненный подозрительности:
— Но вы, по крайней мере, не журналист?
«Как он мне надоел! — подумал Фандор. — Ещё немного, и я скажу ему, что я король…»
— Я не журналист, — сказал он. — Я… занимаюсь расклейкой афиш…
— Тогда другое дело… — проворчал служитель. — Вот, напротив вас, дверь номер 43… Но там сейчас никого нет…
И, внезапно подобрев, добавил:
— Сразу бы мне сказали… А то ходят тут всякие за справками, надоедают… С тех пор как газеты начали кампанию за «оздоровление» — так они выражаются! — за «оздоровление» Парижа, совсем жизни не стало… Вот мне и дано указание: всем журналистам давать от ворот поворот… посылать куда подальше! Пусть себе ходят по коридорам, пока не окочурятся…
— И правильно делаете! — сказал Фандор. — Но зачем мне в кабинет, где никого нет?
— Не стоять же в коридоре! Заходите и подождите… Он скоро вернётся.
Видимо, служитель ошибся: войдя в кабинет, Фандор нашёл там чиновника… «Нашёл» — подходящее слово, потому что хозяин кабинета был буквально завален грудами папок и конторских книг, которые громоздились повсюду: на столе, на полках, на полу… Не смущаясь царившим вокруг беспорядком, чиновник преспокойно читал роман в красном переплёте. Посетителя, оторвавшего его от этого приятного занятия, он встретил очень хмуро:
— Что угодно?
— Я хотел бы, месье, получить маленькое разъяснение… Как долго продлятся дорожные работы на площади Согласия? Между набережной и Оранжери?
— А зачем вам это надо знать?
— Я работаю по расклейке афиш… У меня, возможно, будут предложения к городским властям…
Чиновник не нашёл повода отказать посетителю. С тяжёлым вздохом, как человек, замученный непосильным трудом, он вытащил из ближайшей груды реестр, озаглавленный «Состояние дорожных работ в Париже», и стал листать его, мусоля палец и поднимая облака пыли.
— Как вы сказали? — переспросил он. — На углу здания Оранжери и площади Согласия?
— Именно так…
— О каких работах вы говорите?
— Не знаю… Я в траншею не заглядывал…
— А там есть траншея?
— Ну, яма… И ограждение…
Чиновник оглядел посетителя с ног до головы:
— И вы полагаете, что там ведутся работы?
— Ну да…
— Там нет никаких работ! Вы ошиблись! — безапелляционно изрёк чиновник, захлопывая регистр.
— Как нет?
— Так — нет!
— Но я же сам видел…
— Вы не могли ничего видеть!
И чиновник потянулся за своим романом, показывая, что разговор окончен.
— Но как же так? — пробормотал Фандор. — Может быть, эти работы не занесены в ваш реестр?
Чиновник встал с таким видом, как будто ему нанесли оскорбление.
— Милостивый государь! — провозгласил он. — В каждом округе все комиссары полиции обязаны сообщать мне обо всех ведущихся дорожных работах! Понимаете, месье: административно обязаны! Ежедневно и заблаговременно! Все их сообщения я аккуратно заношу в реестр! Ежедневно! Ошибка исключена: если работы не зарегистрированы, значит, их нет! Вам ясно?.. Всё!..
Фандор вынужден был покинуть раздражительного чиновника. Но журналист ничуть не был обескуражен. Он даже казался довольным.
— Я узнал интересные вещи, — проворчал он себе под нос. — Но надо бы перепроверить… Все земляные работы в Париже должны иметь в вечернее и ночное время сигнальное освещение… специальные лампочки на ограждении… Подряд на установку сигнального освещения имеет компания «Леван»…
У привратника министерства он узнал адрес компании. Её дирекция находилась на улице Дюнкрек.
В канцелярии на улице Дюнкрек ему повезло встретить любезного служащего, который проверил записи и подтвердил Фандору, что никаких заказов на установку сигнального освещения в указанном месте компания «Леван» не получала.
Ещё более довольный, журналист нанял фиакр и поехал в Национальную библиотеку. «Это становится совсем интересно! — рассуждал он по дороге. — Работы нигде не зарегистрированы, но они ведутся! Если их не ведут инженеры городской службы, значит, их ведёт кто-то другой… значит, зачем-то ему это нужно!.. Что если в рассказе этого идиота Вульфенмименгляшка есть доля истины? И он действительно разобрал в звуках, издаваемых „поющими фонтанами“, отрывки из гимна Гессе-Веймара?»
В Национальной библиотеке он долго рылся в каталогах и вёл переговоры с библиографами, после чего ему принесли гору томов: в одних речь шла об архитектуре, в других о скульптуре, третьи были гидами по Парижу… Фандор погрузился в них и так просидел до четырёх часов, когда, взглянув на часы, проворно вскочил на ноги.
— Чёрт побери! — воскликнул он. — У меня едва остаётся время, чтобы заглянуть домой, переодеться и поспеть в «Рояль-Палас» к возвращению этого кретина Вульфа… Как же мне не хочется становиться королём!
В те самые часы, которые Жером Фандор посвятил визитам в министерство общественных работ и Национальную библиотеку, на улице Монсо происходили события, способные ещё больше запутать тот сложный криминальный узел, над распутыванием которого бились Жюв и его друг-журналист.
В своей квартире маркиз де Серак, одновременно мадам Сейрон, разговаривал с кем-то, кто прятался за оконной шторой.
— Итак, вы остаётесь здесь и не трогаетесь с места, — говорил маркиз тихим, приглушённым голосом. — Обещайте мне ничего не предпринимать, что б вы ни услышали…
— Клянусь, господин маркиз! — отвечал голос из-за шторы.
— Я рассчитываю на вас… И приглашаю посетительницу.
Маркиз де Серак пересёк салон и отворил дверь в соседнюю комнату.
— Входите, мадемуазель, — произнёс он, — и простите меня за то, что я заставил вас ждать, у меня были друзья.
— Ах, сударь, — отвечала Мари Паскаль, ибо это была она, — ах, сударь, прошу вас… это такие пустяки! Напротив, это я… Разрешите мне выразить благодарность…
— За что же, мадемуазель?
— За протекцию, которую вы мне оказали перед лицом Его величества… Она позволила мне получить хороший заказ…
Маркиз пододвинул посетительнице стул и ответил фразой, в которой содержалось несколько значений:
— О мадемуазель, вы получили и нечто большее… Что касается моей рекомендации, то после всех добрых слов, которые наша консьержка говорила о вас… Я жалею только об одном: что вам пришлось стать свидетельницей ужасного события, столь прискорбного для короля.
— Да… более чем прискорбного, — пробормотала Мари.
— Я думаю, мадемуазель, что вы тоже были потрясены…
— О да, конечно! Это было ужасно…
— Для вас особенно, — произнёс маркиз де Серак с нажимом.
Девушка подняла на него ясные глаза и ответила с полным простодушием:
— Да… Я была особенно взволнована, потому что живу в этом доме… потому что знала жертву…
Маркиз прервал её.
— Король говорил мне о вас, — сказал он проникновенным тоном.
Румянец смущения залил щёки и лоб молодой девушки.
— В самом деле, господин маркиз? — пробормотала она прерывающимся голосом. — Его величество спрашивал обо мне?
— Его величество находит вас очаровательной!..
Маркиз де Серак помолчал, чтобы придать своим словам особый вес, и добавил:
— Его величество запомнил вас с первой же встречи…
— В «Рояль-Паласе»? Но он едва видел меня через приотворённую дверь, в течение какой-нибудь секунды…
Тонкая улыбка появилась на губах маркиза.
— Много ли времени нужно королю, — сказал он, — много ли времени нужно молодому мужчине, чтобы начать мечтать о невозможном?
— О невозможном?.. Да, вы правы!..
Лицо молодой девушки стало серьёзным, даже строгим. Было видно, что она напрягает всю свою волю, чтобы сохранить хладнокровие. Что касается маркиза, то, при всей его чопорности, в его голосе появились игривые нотки:
