Сергей Ульев - Шерлок Холмс и десять негритят
Марлоу поймал взгляд Холмса. Великий сыщик снисходительно пожал плечами: он дал старой леди слово, пусть она теперь говорит, что хочет.
— В театральных кругах это называется прекрасной постановкой, — сказала мисс Марпл. — Но это именно постановка. Трудно было этого не заметить.
— Она многое замечает! — сказал Мегрэ, обращаясь к Ватсону таким тоном, будто мисс Марпл была его любимая дрессированная собачонка.
— Бедный Эркюльчик! — вдруг всхлипнула старушка и полезла в сумку за платком. — Я смертельно устала от этого спектакля. Единственное, что мне остается — это предотвратить еще одно убийство. Свое собственное! И потому я хочу объявить о своем отъезде. Я намерена покинуть партер в самое ближайшее время. Надеюсь, вы меня простите. Я с детства мечтала умереть в своей домашней постели и не собираюсь на склоне лет изменять своим привычкам. И потому намерена покинуть партер в самое ближайшее время.
— Я пропишу ей постельный режим, Холмс, — тихо произнес Ватсон. — У нее что-то неладно с головой. Что она несет?
— Да, дорогой друг, она возомнила, что находится в театре. А это уже клиника…
Мисс Марпл промокнула набежавшие слезинки, спрятала платок, потом осторожно, как закоренелый ревматик, поднялась с кресла и медленно направилась к двери. Но почему-то не к ведущей в коридор, а к узкой двери, что выводила в комнату, смежную с гостиной.
Присутствующие переглянулись, но никто не осмелился указать старой даме на ее ошибку.
Мисс Марпл исчезла за дверью.
Воспользовавшись ее отсутствием, Мегрэ стал поспешно набивать трубку табаком.
— Весь мир — театр, а люди в нем — актеры, — произнес Марлоу, вытаскивая пачку «кэмел». — Кто знает, может быть, малышка и права?
— Мадам дала понять, что она пресытилась, — сказал Мегрэ. — Но дело вовсе не в пятом убийстве.
— А в чем же?
— Я думаю, их с покойным Пуаро связывала не только романтическая дружба.
— Мегрэ, вы в своем репертуаре!
— Куда же она пойдет на ночь глядя? — пожалела старушку Делла. — Да и снег еще не растаял.
— Вы ее недооцениваете, — сказал Марлоу. — Она полетит по воздуху.
Неожиданно из коридора донесся громкий семенящий топот, и спустя секунду в гостиную ворвался раскрасневшийся отец Браун. Он подбежал к Холмсу.
— Как это называется, черт побери?!
— Не богохульствуйте, святой отец, — попробовал остудить его пыл Марлоу, но не тут-то было.
— К черту все предрассудки — мы не в храме Божьем! — завизжал маленький священник, едва не выпрыгивая из своей сутаны. — Мистер Холмс! Где труп Пуаро, спрашиваю я вас? Если его спрятали — отыщите, если закопали — откопайте обратно, а если вы в очередной раз решили меня разыграть, мистер Холмс, — черт бы вас побрал в таком случае! Тьфу на вашу голову! Тьфу! Аминь! Аминь!!
Холмс и Ватсон переглянулись.
— Надо было посторожить Пуаро до прихода отца Брауна, — заметил доктор, чувствуя себя перед лицом взбешенного священника мальчишкой, нагадившим в штаны.
— У меня другая профессия, дорогой друг, — с достоинством ответил Холмс и, обращаясь к маленькому священнику, подскакивающему на месте от возбуждения, спокойно сказал: — Сядьте в кресло, святой отец, и присоединяйтесь к нашей беседе. Мы как раз пытаемся установить истину, святой отец. Можете присоединиться к нашей беседе.
Отец Браун хотел сказать еще что-то богохульное, но, не найдя нужных слов, опять крикнул: «Аминь!» и плюхнулся в кресло.
Тем временем в смежной комнате неожиданно заиграл граммофон. В гостиную сквозь неплотно прикрытую дверь полились раскатистые, тугие звуки органа.
— Вы слышите, господа? — сказала Делла. — Мисс Марпл поставила пластинку. Какая прелестная музыка!
— Мы не в театре консерватории, мисс Стрит, — заметил Холмс. — Ватсон, прикройте дверь!… Благодарю, дорогой друг… Итак, как вы уже знаете, господа, недавно в замке совершено очередное убийство. На этот раз пострадал Эркюль Пуаро, его убили выстрелом в ухо. В одном из его карманов я обнаружил записку, которая меня чрезвычайно заинтриговала. Прошу вас, Ватсон, — Холмс передал доктору листок. — Обожаю, когда вы читаете вслух.
— О, Холмс, — зарделся доктор. — Я с удовольствием… — и начал с выражением читать: — «Мой драгоценный! Ты все еще любишь меня, не правда ли? Я стала бояться. Что, если ты разлюбил меня? Но это невозможно — я такая дурочка — всегда что-то выдумываю. А если ты действительно разлюбил меня, я скорее убью тебя, чем дам завладеть тобою другой женщине. Боготворящая тебя, твоя Д.»
— По прилипшему к бумаге перышку, — сказал Холмс, — я установил, что записка написана гусиным пером, а вместо чернил судя по всему использовалась кровь.
— Чью кровь? — похолодел Ватсон.
— Гуся, разумеется.
— Или гусыни, — хмыкнул Марлоу.
Холмс повернулся к девушке.
— Мисс Стрит, позвольте задать вам один деликатный вопрос.
Она поправила прическу.
— Пожалуйста, мистер Холмс. На ваше счастье здесь нет моего шефа.
— Мисс Марпл здесь тоже нет, поэтому можете быть с нами полностью откровенны. Это вы писали Пуаро?
— Пуаро был вашим любовником? — подхватил Мегрэ тоном, более уместным для вопроса, сколько стоит автобусный билет до набережной Орфевр.
Отец Браун возбужденно заболтал ножками.
Девушка скривила губы. Но потом черты ее лица смягчились, и она лукаво улыбнулась. Шерлоку Холмсу.
— Я никогда бы не влюбилась в усатого мужчину, мистер Холмс. У меня для этого слишком нежная кожа. К тому же я никогда не имела привычки пользоваться гусиным пером, и вообще — я совершенно не переношу вида крови.
— Даже гусиной?
— Особенно гусиной. Когда я была маленькой, на каникулах у бабушки молния угодила в деревенского гуся. С тех пор никто и ничто не может заставить меня есть гусятину, мистер Холмс. Вы бы видели, что осталось от бедняжки!
— Аргументы мадемуазель мне кажутся вполне убедительными, — сказал Мегрэ, покусывая кончик трубки.
— В таком случае, — произнес Холмс, — было бы логичным предположить, что автор данной записки — мисс Марпл. Ее зовут Джейн, и записка подписана — «твоя Д.», то есть — Джейн. Меня ввел в заблуждение почерк. Судя по начертанию букв, писала молодая, темпераментная женщина.
— Мисс Марпл тоже когда-то была молодой, — с ностальгической грустью проговорил Ватсон.
— И уж конечно темпераментной, — в тон ему заметил Марлоу. — Все старые девы в молодости темпераментны до жути..
— Да, дорогой друг, по-видимому, так оно и было. Я по ветхости вижу, что бумаги, а достаточно ветхая, и, несомненно, этой записке уже много лет, — сказал Холмс.…
— И к убийству Пуаро она не имеет никакого отношения не имеет, — добавил Марлоу. — Предлагаю замять это дело, джентльмены. Старушке сейчас и так приходится несладко.
— Хорошо, — с легкостью согласился Холмс. — Оставим эти разговоры о прошлом заботам археологов.
Внезапно граммофон в соседней комнате затих.
— Чарльстон бы, что ли, завела, — сказал Марлоу. — Мне эта ее органная музыка поперек горла.
— Кого угодно, только не Шопена, — пробурчал Мегрэ.
Глава 37.
Спиритический сеанс
Раздался робкий стук в дверь.
— Кто это там? — испуганно взглянул на своего друга Ватсон.
— Мисс Марпл, — спокойно ответил великий сыщик.
— Как вы догадались, Холмс?!
— Если мне не изменяет память, она — единственная, кто заходил в эту комнату.
— И в самом деле!
В дверь опять постучали. Уже настойчивее.
— Откройте же ей, доктор, — сказал Марлоу. — Старушке будет приятно увидеть вас на пороге со стетоскопом в руках.
Ватсон, может быть, и бросился бы на помощь мисс Марпл, но после слов Марлоу в нем взыграл дух противоречия.
— Надо позвать дворецкого. Это его обязанность — открывать двери, — заявил он, сложив руки на груди руки.
— Аристократы… — проворчал, покидая уютное кресло, Мегрэ. — Без слуги и шага ступить не могут.
Стук в дверь становился все громче и, наконец, перешел в барабанную дробь.
— Иду, иду, — бормотал Мегрэ, приближаясь к двери. — Одну минуточку, мадемуазель.
Но Холмс ему все испортил.
— Входите, мисс Марпл! — звучно, на всю гостиную, произнес он. — Не заперто.
Дверь тут же распахнулась, и Мегрэ отлетел к стене. Уронил трубку, просыпал табак.
— Спасибо, мистер Холмс, — сказала старушка, ступая в гостиную. — Вы очень любезны. — Холмс молча указал ей на свободное кресло, и она села. — Господа, перед своим отъездом я предлагаю устроить спиритический сеанс.
— С какой целью, мадам?
— Духи назовут нам имя убийцы.
— Чушь собачья, — отчетливо проговорил Мегрэ, поднимаясь с пола.
Достав кисет, он принялся набивать трубку табаком. В его действиях не было вызова. Он делал это машинально.
