Ирина Павская - Мужчина-вамп
— Конечно, несправедливо! — заговорила она возбужденно. — Чтобы я собаку нарочно отравила, как такое в голову-то могло прийти! Я с ней как с дитем малым. Кормила по науке и только теми продуктами, какие все ели. Каждый день свеженькое, с базара. А еду собачью специальную сам покупал, даже мне не доверял. Пусть теперь поищет такую дуру, как я, — добавила она горько. И вдруг ревниво спросила: — Или уже нашел?
— Что вы! И не найдет.
— Вот то-то! Господи, да у меня у самой чуть сердце тогда не разорвалось. — И она снова начала перебирать подробности того злосчастного дня.
Я слушала внимательно, невзначай задала несколько вопросов. Наконец, Людмила Семеновна, рассказав все по третьему разу, встрепенулась:
— Что это я! Талдычу, как сорока, об одном и том же. Мы же еще чаю не пили.
Потом мы долго пили чай с конфетами. И разговор тек уже в более спокойном русле. И хорошо!
Люблю ходить по гостям, если не надо спешить, если знаешь, что завтра не на работу. Ах, незадача! За разговорами я совсем забыла про знаменитый рецепт и вспомнила об этом лишь, когда подходила к своему дому. Ладно, лукавить не будем, вовсе не рецепт меня интересовал. Хотя он бы тоже пригодился. Например, вот я вернусь в деревню к Зойке. (Надеюсь, хватит у меня ума, чтобы не убить весь свой отпуск на расследование.) И теплым летним вечером мы состряпаем пирог, который будет еще лучше, еще вкуснее, чем у Людмилы Семеновны, поскольку заведен на деревенских натуральных ингредиентах. Аромат стряпни поплывет по улице Социалистической, вызывая здоровую зависть у ее обитателей.
Я только вздохнула и вошла в пыльный и сугубо городской подъезд. Миновала раздолбанные почтовые ящики, по привычке бросив взгляд на свой. Давно мне уже ничего интересного туда не кладут — только извещение на квартплату да рекламные проспекты типа: «Похудеть дешево и без проблем!» или «Подключение к Интернету». Ну, Интернет вообще не обсуждается, у меня и компьютера-то нет. А насчет похудеть дешево я и сама могу присоветовать, как. Меньше тратить денег на еду, только и всего. И дешево будет, и похудеешь без всяких проблем, никуда не денешься. Уже шагнула мимо, но тут же затормозила. Потому что в ящике белела какая-то бумажка, сложенная вчетверо. Вроде записки. Интересно, интересно!
Почтовый ящик доверчиво разинул свой жестяной рот. Давным-давно висел на его крышке замочек, как положено. Но неведомые любители свободы регулярно замок срывали. В конце концов я отступила. Рекламные листовки и мои квитанции все равно никому не нужны.
Внутри покореженной коробки действительно лежала записка, наспех нацарапанная на листке из блокнота. Я развернула, и листок заговорил голосом Валевича. Даже с его интонациями:
«Сима, привет! Пытался дозвониться до тебя, но телефон не отвечает. (Хм, ясно, не отвечает, надо вовремя ставить на зарядку.) Уезжаю на несколько дней из города, поэтому решил оставить записку. Случайно узнал следующее. Парень, с которым мы видели в ресторане твоего клиента, убит. Мотив убийства неясен. Имя убитого — Макар Шальнов. Мужики говорят, что твой клиент в этом деле замешан. Пригодится тебе или нет? Когда вернусь, перезвоню. Пока. Борис».
Ну Борис! «Случайно узнал»! Как же, случайно. Ведет потихоньку самостоятельные раскопки старый друг, не бросает меня в трудной ситуации. Видимо, на самом деле сильно спешил, если даже записку с конфиденциальной информацией оставил в раскрытом почтовом ящике. Обычно Валевич более осмотрителен. Конечно, попытался текст завуалировать, насколько можно. «Твой клиент» — это, конечно, Подлубняк. Только Борис высказался неточно. Какой Алексей Михайлович мой клиент? Строго говоря, мой клиент — пьяница Колька. А точнее, его четверо детей и несчастная жена.
Но информация-то какова! Значит, рыженький игривый мальчик убит! И опять Подлубняк. Вот бедолага! Кто бедолага-то? Шальнов или его богатый друг? Или оба?
Мысли хаотично и сердито толкались в голове, не желая выстраиваться по ранжиру. Конечно, если б я была профессиональным оперативным работником или следователем, то сейчас в кругу своих единомышленников и помощников с задумчивым лицом изложила бы красивую версию. Они бы тоже задумались, потом согласились, что звучит интересно, правдоподобно, но мало доказательств. И потом кинулись бы эти доказательства добывать. Всеми возможными способами, а главное — вполне легитимно. А если немножко… ну… и перегнули бы палку, то результат искупает все. Победителей, как известно, не судят. В конце концов я положила бы на стол высокому милицейскому начальству добытый материал, стопроцентно убедительный. Глянула бы устало и немного печально, дескать, не надо рукоплесканий, это наша работа, и вышла бы тихо из кабинета. И в коридоре мы бы с моими ребятами перебросились веселыми шутками, а потом кто-нибудь из них дружески обнял бы меня за плечи и сказал: «Айда пить пиво!» Все. Конец очередной серии. По экрану с пулеметной скоростью бегут неразборчивые титры, словно создатели сериала немного стесняются своей работы, а за кадром звучит мелодия, полная сурового оптимизма. Здорово!
Я так замечталась, что чуть не прошла свою квартиру. Вот что, Серафима, поскольку участие в захватывающем сериале тебе в ближайшее время не светит, думай, что будешь делать дальше. И без всяких там помощников на легитимной основе. Все, кто мог бы пролить свет на эту непонятную историю, уже дают показания господу богу. Даже собачка Джина. Заняться, что ли, столоверчением? Вызвать дух Киры и порасспросить его как следует. Помню, мы в общежитии баловались мистикой. Блюдце со стрелкой так и летало по расчерченному кругу с буквами, и наши дрожащие руки еле за ним поспевали. А мы толпились вокруг стола в неверном свете тоненькой свечки, немножко напуганные, немножко недоверчивые. И готовые рассмеяться в любую минуту. Валюля, моя студенческая подруга, завывала замогильным голосом: «Дух Сталина, отзовись!» Дух Сталина нес всякую чепуху. А дух Гитлера (и почему вдруг решили вызвать этого урода?) предсказал Валюле пятерку по философии. Философию она, к слову сказать, благополучно завалила. И ничего удивительного, разве можно было ждать правды от врага.
Да, дух Киры вряд ли бы сказал мне что-нибудь внятное. Скорей всего Кира безмятежно спала в ту ужасную ночь пожара и не видела поджигателя. И вообще она была девушкой замкнутой, не склонной к личным откровениям. Как говорила Нана Беридзе, доверяла больше дневникам. Все чувствительные барышни пишут дневники. Я тоже в ранней юности пыталась вести дневник и старательно прятала его от мамы. А куда же я его прятала? Просто засовывала тоненькую тетрадь глубоко под матрац. Точно, под матрац. На большее ума не хватало.
Постой, Сима, постой! Девочка любила вести дневники. Дневники, не предназначенные для чужих глаз. Значит, должна была их прятать. Где? Скорей всего в своей комнате. А может быть, лирические откровения сгорели вместе с дачей в Малых Петушках? Может быть. Но проверить стоило. Я ведь еще продолжаю числиться помощницей Раисы и как ее помощница имею до поры свободный доступ в квартиру Подлубняка. А что, если попробовать взглянуть на комнату Киры другими глазами? Глазами молодой хозяйки, например.
Скрипнула входная дверь, и кошки с громким мяуканьем возбужденно зашмыгали у меня под ногами. Я прошла на кухню, вытащила из холодильника рыбу и разложила ее по мискам. Все на автомате. Хорошо еще, что обильная трапеза у хлебосольной домработницы Подлубняка снимала проблему ужина для меня самой. После таких Лукулловых пиров необходимо поститься минимум неделю. Накладывать на себя строгую епитимью, проводя время в трудах и молитвах. Весьма кстати. Поэтому сегодняшний вечер будет посвящен размышлениям. Увы, не по поводу греха обжорства (а хотя надо бы!), а по поводу информации, которая высыпалась сегодня на меня, как из рога изобилия.
Я плюхнулась на диван, сытые зверьки устроились по бокам, и мы предались философским рассуждениям о бренности всего земного. Записка Валевича маячила тревожным лоскутком на журнальном столике. И почему я не Нострадамус? Сейчас бы впала в транс и проникла воспаленным сознанием в будущее. Ладно, бог с ним, с будущим. Еще что-нибудь такое увидишь, что и жить не захочется. Хоть бы с прошлым разобраться. Это тоже плохо получается.
Все графики моих рассуждений сходились в одной точке. Удивительной точке. Необъяснимой. А самое главное — это всего лишь рассуждения без мало-мальски пристойных доказательств.
Пирог постепенно усваивался организмом, кошки мурлыкали так сладко, так успокоительно. И я не заметила, как заснула.
* * *Сегодня у работяг небольшой праздник. Сегодня на квартире Алексея Михайловича дежурю я. Дикие звери могут отдохнуть. Им не придется прыгать с тумбы на тумбу и, трясясь от страха, пролезать в объятый пламенем обруч. Ремонт, конечно, пострадает, об этом красноречиво говорил страдающий взгляд Раисы. Но выхода нет! У нее неотложные дела дома. Пришлось прибегнуть к моей помощи. Тут уж не до трудовых свершений, лишь бы работнички не попортили сделанного.
