Кэрол Дуглас - Кот в малиновом тумане
А Ральф, меж тем, был неплохим гидом. Когда он не хвастался такими обыденными местами, как лобби с зимним садом, игральными столами, обтянутыми тончайшей замшей, и бассейном, обсаженным пальмами, он-таки показывал Темпл любопытные местечки.
— Мемориальный пруд имени Луи, — торжественно сообщил он, склонив голову и скрестив руки на груди. Они остановились у клумбы с цветущими каллами.
Темпл заглянула в затененную лилиями глубину, где огромные толстые рыбы с золотистой чешуей носились по кругу, как рассерженные пираньи.
— Роскошные золотые рыбки! — признала Темпл.
— Личные угодья шеф-повара Сонга. И не вздумайте назвать их при нем «золотыми рыбками». Или карпами. Мой брат Армандо однажды назвал их карпами, а шеф услышал и чуть не отрезал ему уши своим тесаком для мяса. Эти рыбы называются «кои». Но слово произносится так, будто между «к» и «о» есть еще коротенькое «у». Вот так: «к-уо-и».
— Куои, — повторила Темпл, тронутая тем, как обстоятельно Ральф все это объяснял. Она и так знала название рыб, но не стала ему говорить, чтобы не разочаровывать. — А почему это мемориальный пруд Луи? Луи еще жив.
— Так ему просто повезло, что шеф-повар промахнулся. Этот котяра оказался чересчур быстрым, чего не скажешь по его виду. Толстяк постоянно ошивался вокруг пруда, пытаясь своровать рыбу. И всегда уворачивался от Сонга, уж поверьте мне.
Темпл, конечно, поверила, и они пошли дальше, на роскошную кухню отеля во всем ее стальном блеске, где и встретились лично с шеф-поваром Сонгом, его многочисленными помощниками, а также его прославленным тесаком для мяса.
Потом ее провели по огромным подвальным помещениям, начиная от гримерных хористок (места, явно вызывавшего повышенное внимание Ральфа), до огромного лифта под сценой, поднимающего декорации и реквизит наверх, к ожидающей публике.
— Это напоминает мне времена, когда я работала в театре «Гатри» в Миннеаполисе, — мечтательно сказала Темпл. Ее слова отдавались эхом в гулком подбрюшье сцены. — А как там, наверху?
Ральф отвел ее к другому лифту в дальнем углу подвала, и они поднялись на следующий этаж, в театр, где Темпл тут же принялась бродить по пустой сцене у потухшей рампы, под холодным сиянием нескольких верхних ламп, освещающих кресла в зрительном зале.
Ральф, явно не увлекающийся театром, остался за кулисами у выключателя.
Темпл не была на сцене с тех пор, как… о, кажется, уже целую вечность! Волшебный театральный дух невидимо витал в полумраке, точно Фокусник Макс, готовый развернуть магический мир своих иллюзий перед глазами ошеломленной публики. Доски сцены отвечали эхом на стук высоких каблуков Темпл, разнося ее шаги по залу до самых последних рядов.
В глазах Темпл каждый пустой театр выглядел одновременно романтичным и пугающим, точно спящее чудище, ежеминутно готовое проснуться и огласить тишину ревом и криками. В каждом театре чуткое ухо могло уловить неслышный отзвук всех драм, разыгрывавшихся в нем, обрывки ролей, слов, когда-либо звучавших на этих подмостках — и даже тех, что еще только будут когда-нибудь произнесены… Впрочем, это был театр в Лас-Вегасе, и его судьбой были пьесы такие же безвкусные, дешевые и пошлые, как большинство подлинных жизненных драм, разыгрывавшихся еженощно во всех казино и барах Вегаса.
Ральф пощелкал выключателем за сценой, подавая сигнал о своем желании двигаться дальше, и Темпл подавила в себе порыв произнести монолог Дездемоны, который помнила назубок со времен школьного драмкружка.
— Джонни Даймонд был здешней звездой уже тогда, когда я впервые приехала в Лас-Вегас, — сказала она Ральфу, — но я никогда не видела его выступлений.
Ральф закатил глаза в завистливом почтении:
— О, этот парень! Какой голос!.. На него всегда публики битком, со среды по воскресенье.
— А в понедельник и вторник театр не работает?
— Ага. Кроме тех дней, когда какая-нибудь заезжая группа выступает. Вот через несколько недель тут будет «Гридирон». Наверное, спортсмены какие-то.[5]
— «Гридирон»?.. Правда?! Они собираются приехать в этом году? — после важного кивка Ральфа она не смогла удержаться, чтобы немного не похвастаться: — «Гридирон» — это сатирическое ревю, оно ежегодно устраивается журналистами… я часто пишу для них репризы, и даже время от времени принимаю участие в представлении. Боже, неужели время пролетело так быстро, и они опять приезжают?.. Странно, что они мне ничего не заказали на этот раз.
— В смысле, этот «Гридирон» — всего лишь кучка газетных писак? — Ральф выглядел глубоко разочарованным. — А почему они тогда называются «Гридирон»? Чтобы людей дурачить?
— Их шоу высмеивает политиков, как местного, так и национального уровня. Это не просто писаки, это шейкеры-ньюсмейкеры. А «Гридирон» — потому, что они берут какого-нибудь политика, насаживают на шампур и кладут на решетку гриля. И поджаривают, пока он не подрумянится.
— Типа как хохмят над кинозвездами?
— Хохмят и разоблачают. Успех обеспечен.
— Ясно. Кстати, об успехах — вам надо прийти сюда, когда Джонни надрывает свое золотое горло: женщины прямо кидаются на него, швыряют на сцену ключи от своих комнат и всякое такое… типа…
— Причиндалы? — предложила Темпл дипломатично.
Ральф, явно незнакомый с этим словом, нахмурился:
— Ну, нет, не шандалы… скорее, лифчики. Джонни у нас глубоко женатый, прямо королева Елизавета, но им плевать. Сейчас он отпустил волосы, как у Майкла Болтона, так они вообще с ума сошли. Я вот решил тоже сделать хвостик. Нормально, как считаете?
Он повернулся спиной, чтобы Темпл смогла оценить аккуратный пучок глянцево-черных волос.
— Э-э-э… Мне кажется, это нарушает линию шеи.
— Ага. И еще я не представляю, как вы, девочки, зачесываете все это назад, чтоб держалось. — Он кинул взгляд на неуправляемую копну рыжих кудряшек на голове Темпл и снова сосредоточенно нахмурился. — Может, сережку?
Темпл автоматически потрогала мочку уха. Она что-то потеряла?..
— Да не вам. Мне. Как вы думаете?
— Мне кажется, перстня достаточно.
Он поднял растопыренные пальцы, демонстрируя перстень и ногти с безупречным маникюром, таким же аккуратным, как у Вэн фон Райн. Темпл невольно спрятала за спину свои собственные руки — на указательном пальце как раз сломался ноготь. Единственным безупречным в ее маникюре, сделанном собственными силами в домашних условиях, был лак — очень модный в этом сезоне цвет «изнасилованная роза».
— Ага, — Ральф продолжал любоваться своим сокровищем. — Эта штучка, между прочим, настоящий этот… артефакт! Не новодел какой-нибудь. Его раскопали возле Аппиевой дороги[6]. Не возле идиотской аллеи бутиков в «Цезарь Паласе», а настоящей. В Риме которая. Это такая улица, но типа очень старинная.
— Что ж, если я когда-нибудь буду в Риме, мистер Фонтана, обещайте, что устроите мне тур.
— Не вопрос. Пошли дальше, на крышу.
— Спасибо, не могу дождаться, — пробормотала она себе под нос, следуя за ним к лифту.
На крыше, четырнадцатью этажами выше, располагался приснопамятный ресторан «Фонтана Лонж», который сейчас выглядел довольно потертым. При дневном свете неоновые трубки сделались серыми и тусклыми, как в декорациях к старым черно-белым фильмам про чокнутых изобретателей.
Ральф вел ее дальше, пролагая путь по дебрям крыши, и держал за руку, чтобы Темпл не оступилась на гравийном покрытии.
— Что тут может быть такого интересного? — поинтересовалась она.
Усмешка Ральфа сделалась шире:
— Пентхаус Ники и Вэн.
— Я не уверена, что мы можем вторгаться на частную территорию…
— Почему? Их там сейчас нет. Вот, смотрите, тут площадка с джакузи. Клево, да?
«Очень мило, — мысленно скорректировала Темпл. — Очень, очень даже мило». Она рассмотрела отделанную панелями джакузи-спа, расположенную на деревянной террасе, кресла, небрежно разбросанные полотенца, тропические растения в кадках. Отличное место, чтобы смотреть на звезды… или на шоу огней, неоновую россыпь ночного Лас-Вегаса.
Ральф прилип к сплошь стеклянной стене пентхауса, прижав к ней лицо, затененное ладонями, чтобы лучше видеть.
Темпл занервничала:
— Мне кажется, нам не следует нарушать личное пространство… мы тут шастаем…
— Да что мы нарушаем-то? — возмутился Ральф. — Я же говорю, их тут нет. Между прочим, я родственник хозяина. Вы бы видели их спальню. Шик! Там даже санруф есть.
— Санруф?.. Окно в потолке, как в автомобиле?
— Ну да. Только больше. Огромное, прямо над кроватью. Отодвигается, и можно видеть все аж до Северуса, или как там эта звезда называется.
— Ну, правда, мистер Фонтана, я бы предпочла осмотреть э-э-э… более публичные места в отеле.
Ральф Фонтана неожиданно поднял руки, оттопырил ими уши, изображая слона, высунул язык и стал издавать идиотские звуки.
