Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент
Она была возмущена:
— Это ужасно, так меня компрометировать, как ты это делаешь… Смотри, это мои письма… Письма любви… интимные письма валяются бог знает где! Нет, решительно…
Брок оправдывался:
— Ты ошибаешься, моя кошечка, я храню твои дорогие послания как драгоценность, вместе… видишь, вот они все… О, их так мало, но они все целы!
— Ты уверен в этом?
— Клянусь тебе…
Бобинетта размышляла, а капитан вернулся в спальню, надеясь найти там дарственный акт.
— Пойдем со мной, Боб, — сказал он.
В спальне офицер открыл маленький секретер. Он думал, что его возлюбленная следует за ним, но она оставалась в кабинете.
— Бобинетта! — позвал он, удивленный.
Она медлила. Брок вернулся обратно и столкнулся с молодой женщиной, украдкой прятавшей что-то в карман.
Они с минуту молча смотрели друг на друга.
— Что ты там делала? — с подозрением спросил Брок.
— Ничего! — холодно заявила Бобинетта.
Но капитан, обеспокоенный и почти разгневанный, взял ее за руку.
— Скажи мне!
Рыжая красавица отпрянула назад и с вызовом сказала:
— Ну да! Я их забрала, мои письма. Мне противно, что они везде разбросаны по твоей квартире. По-твоему, это ничего, что твой денщик прочтет их в свое удовольствие… что твоя консьержка будет в курсе… Поистине у вас, мужчин, нет никакого такта, никакой деликатности.
— Бобинетта! — заклинал ее капитан. Он просил прощения, тихо, торопливо, как преступник, а Бобинетта высокомерно, с некоторым презрением, слушала его. Впрочем, вскоре она пообещала больше не сердиться.
Спустя несколько минут, взволнованная больше, чем ей хотелось показать, она умчалась, запечатлев на лбу своего любовника торопливый примирительный поцелуй.
Брок подошел к окну и стал наблюдать, как она поворачивает за угол улицы Лилль к улице Святых отцов, направляясь к набережным. В руке у Бобинетты была свернутая в трубку бумага… Брок, кажется, узнал эту бумагу, ему был знаком ее вид, ее цвет…
Оставшись один, совершенно один в своей маленькой квартирке, показавшейся ему очень печальной после ухода любимой, капитан Брок посмотрел на часы. Пять часов! Давно нужно идти в министерство!
Торопливо надевая пальто, прилаживая фуражку, капитан подошел к бюро. Броку, из-за его особых познаний в крепостной артиллерии, была поручена секретная работа по обороне фортов к востоку от Парижа и размещению штата рабочих на время мобилизации, и сейчас он лихорадочно искал в ящиках свой доклад.
Вот уже десять минут он с тревогой перерывал их и не находил ничего.
— Это невозможно!.. — кричал он, все громче браня самого себя. — Заглавие написано большими буквами, я написал сбоку красным карандашом «Секретно» и два раза подчеркнул; невозможно, чтобы эти бумаги не бросились мне в глаза…
Брок много раз перебрал все документы, вытряхнул свой большой кожаный портфель.
— Прекрасная Бобинетта, — сказал он раздраженно, — роясь здесь, устроила большой беспорядок!
Вдруг он остановился, упал в кресло, от волнения даже капли пота выступили у него на лбу. Он внезапно вспомнил о бумажном рулоне в руке его любовницы.
— Боже мой, что если?..
Он не закончил свою мысль… Бобинетта, должно быть по легкомыслию или по неумышленной оплошности, не подумав, взяла этот документ, чтобы завернуть свои письма. Да, не подумав, унесла с собой секретный план мобилизации… Ах! Вот так история! А если план затеряется? Выпадет на улице?
Брок не мог простить себе, что позволил молодой женщине рыться в его бюро. Вдруг он вскочил. Размышлять было некогда, надо было действовать, вернуть во что бы то ни стало потерянный план. Брок был уверен: документа у него больше нет.
— Добрый день, капитан!
Смотритель на стоянке фиакров у моста на набережной Святых отцов сердечно приветствовал офицера, которого хорошо знал в лицо.
Не отвечая ему, задыхаясь, капитан Брок хмуро спросил:
— Скажите, вот сейчас, минут десять назад… Не видели ли вы даму, молодую даму, рыжеватую… Не проходила ли она здесь?
Смотритель прервал офицера, подмигнув:
— Право, мой капитан, вы попали в точку; минуту назад дама, о которой вы говорите, и даже очень красивая, клянусь честью, села в такси…
— А! — прервал капитан. — Вы знаете, какой адрес она дала?
— Ей-ей, знаю, — ответил человек, лицо которого просияло от радости оказать услугу офицеру, — я был совсем рядом, дотронуться мог, когда она сказала шоферу…
— Ну, ну! — торопил Брок.
— Право, она сказала: отвезите меня в Лес! И экипаж повернул по мосту Святых отцов; наверное, она потом поехала по набережной Тюильри.
Капитан прервал смотрителя.
— Номер… номер этого такси?
— Подождите-ка… — сказал тот, раздумывая. — Надо спросить у сержанта в киоске, он, конечно, записал его, как обычно.
Дрожа от нетерпения в глубине маленького автомобиля, капитан Брок преследовал такси с номером 249 BZ, в котором ехала Бобинетта.
Офицер, прижимая к себе кожаный портфель, где находились все документы (увы, кроме утраченного плана восточных фортов), предназначенные им для представления в министерство, вглядывался в площадь Конкорд и Елисейские поля. Его тревога росла. Отчего Бобинетта, заявившая, что она так торопится, приказала везти себя в Булонский лес, как человек, которому нечего делать?
В сущности, у Брока не было никакой определенной причины пуститься вслед за своей любовницей. Ведь совершенно невероятно, чтобы она могла, не заметив, взять этот документ. К тому же она могла потерять его, еще не взяв такси… Ну, а предположить хоть на миг, что она унесла его сознательно, Брок не хотел.
И однако?
И однако у капитана было предчувствие, более того, — убеждение, инстинктивная уверенность, что догнать Бобинетту необходимо, абсолютно необходимо.
Почему?
Этого Брок не мог бы сказать. Он не рассуждал. Он чувствовал.
Разум приказывал ему вернуться домой, чтобы еще раз, более тщательно поискать драгоценный документ, потому что, в конце концов, хорошо ли он видел… у нее в руке?.. Но неопределенное и столь же непреодолимое чувство побуждало его продолжать эту странную охоту.
— Ну, быстрей же, черт возьми! — уже не первый раз кричал он своему водителю, хотя такси и так ехало со всей возможной скоростью.
Наступал вечер: за Триумфальной аркой лучи заснувшего ноябрьского солнца отражались на небе широкой красной полосой. Ветер срывал с деревьев последние золотисто-коричневые листья. Парижане пользовались сравнительно теплой погодой для прогулок в Лесу, и многочисленная очередь экипажей направлялась к площади Этуаль.
Когда такси Брока пересекало Елисейские поля, он внезапно издал радостный крик. Впереди, в пятидесяти метрах, он заметил такси Бобинетты, узнал его номер.
— Вот она!
Он заклинал шофера догнать то такси, чего бы это ни стоило.
Шофер нажал на педаль акселератора…
«Еще минута, — думал Брок, — и мы догоним этот 249-й…»
Однако надежды капитана не сбылись. Скопление экипажей, полицейские заграждения для прохода по поперечным улицам замедляли движение.
Наконец достигли площади Этуаль. Экипажи, следуя правилам, огибали памятник справа; из-за все большего их скопления движение замедлялось. Но капитан утешал себя: только один фиакр отделял его теперь от такси, в котором находилась Бобинетта, несомненно, они окажутся рядом у въезда в Булонский лес.
Тревога, однако, продолжала терзать сердце офицера. А если Бобинетта ничего не заметила и документ все же упал на улице? Вдруг капитан увидел, что такси Бобинетты пересекло линию экипажей и, свернув направо, устремилось к авеню Гранд-Арме. Шофер Брока продолжал ехать к Булонскому лесу.
— Ах, дурак! — вскричал офицер. И, чтобы быстро дать новые указания, он почти весь высунулся из машины.
Не прошло и двух секунд, как шофер резко остановился: он не понимал, что случилось с его пассажиром. Тот почему-то внезапно замолчал, не договорив начатого. Упав как подкошенный на подушки такси, Брок остался недвижим.
Проходившие мимо дамы заметили офицера.
— Посмотри, дорогая, — сказала одна из них, — как бледен этот господин, наверное, ему плохо…
Они были поражены странной позой пассажира. Брок распростерся на сиденье; склонив голову на плечо, с открытым ртом, закрытыми глазами, он, казалось, был в обмороке.
Сейчас же собралась толпа. Шофер, выйдя, взял своего клиента за руку, рука безжизненно упала.
Толпа росла.
— Врача! — крикнул голос. — Вы видите, человеку плохо!
Кто-то отделился от толпы — седой господин с орденом, только что вышедший из солидной кареты. Он властно раздвинул любопытных и, пользуясь тем, что подошел и полицейский, попросил:
— Будьте добры удалить этих людей. Я — профессор Баррель из Медицинской академии.
