Игорь Чубаха - Кремлевский джентльмен и Одноклассники
Но остальная публика на статус прессы никак не тянула, слишком лощеные, слишком вальяжные, слишком заторможенные и не переспрашивающие друг друга поминутно. И явно лучше журналистов ориентирующиеся, что тут происходит. Характерные многозначительные всепонимающие улыбки путешествовали с лица на лицо, будто огни софитов.
Президиум же на вкус Вихоря выглядел, как нечто среднее между масонской ложей и утренней планеркой. За столом, честь по чести накрытым синим бархатом и уставленным бутылками с минеральной водой, расположились шестеро мужчин и одна девушка. Мужчины были разного возраста и комплекции. Двое справа в мундирах. Трое слева в очках – в том числе Василь Аксеныч, Министр наш непотопляемый, куда же без него. А Валерка Бондарь, лучший и талантливейший его ученик, вернее даже В. Т. Бондарь, поднимался из малинового кресла во главе почтенного собрания. Медленно вставал, как будто в дверь только что вошла сама судьба:
– Слава Богу, ты пришел, Принц! – завопил он с таким искренним чувством, как будто это он, Валерка, а вовсе не его седьмая вода на киселе Тамара (сидящая здесь же нога на ногу и с презрительным видом катающая по столу свой розовый телефончик) со школьных лет только и мечтала о случайной встрече.
Теперь гаджетами в Принца прицелился весь зал, а у Вихоря опустились руки.
– Минуточку внимания, – сказал Принц: – у петербургской милиции появились сведения, что во время сегодняшнего митинга под лозунгами, кстати обозначающими, что вы, джентльмены, все сволочи…
Молчаливое большинство в зале – аналитики заинтересованных в проекте «Север» компаний, понял Вихорь. Их задача оперативно собрать досье на всех первых лиц проекта, записать все, происходящее в зале, чтобы потом долго и нудно анализирвать. Если кто‑то в президиуме выпил минералки, то потому, что вчера был вечер с приключениями, или потому, что в обсуждении задеты вопросы, от которых жарко? Если кто‑то поморщился, то потому, что жмут новые туфли, или потому, что в обсуждении задета больная тема? Если кто‑то улыбнулся, то потому, что вспомнил шутку из «Римской рулетки», или потому, что подсчитал, какие бюджеты будет осваивать? Кто кого на трибуне ненавидит, кто кого подсиживает, и, главное, у кого какие слабости, на которых потом можно будет сыграть, как на рояле.
– Они стараются за деньги сырьевиков. За деньги тех, кто помог мировой закулисе посадить всю страну на нефтяную иглу, если не сказать при дамах, на газовую! – глухо прорычал человек в военно – воздушном мундире.
Принц напряг память и вспомнил этого парня – известный летчик – космонавт, по нелепой случайности ни разу не летавший на орбиту, но зато возглавлявший один за другим думские комитеты, по обороне, по безопасности, а – главное – и по новым технологиям. Они вместе с Валеркой Бондарем гробили беспилотные аппараты, и, видимо, в благодарность старый приятель перетащил горе – инновационника за собой, невзирая на противодействие Папы. Но смотрел летчик – космонавт не на Валерку, и даже не на Василь Аксеныча, а поверх их голов. Туда, где, отвечая столь же недобрым взглядом, сидел востроносый и гладко выбритый, в отличие от соседей, старикан со значком на лацкане неуловимо штатского костюма.
– Они стараются на деньги из Лондона! – проскрипел штатский, и сразу почувствовалось, что в защиту этого тезиса он перегрызет горло любому летчику – космонавту, особенно нелетавшему, – эти сволочи хотят раскачать лодку, и распродать национальные ресурсы. Не выйдет, господа!
– Карен Назарович! – просительно приложил свою мягкую руку к груди председательствующий за столом Бондарь. Было видно, он почти не надеется, что внезапно возникший на пороге Принц решит все его проблемы, и словно в омут головой кинется в это треклятое председательство, но вдруг… – давайте мы не будем перебивать друг друга? У нас гости. На чем мы остановились?
– Мы остановились, – вежливо подсказал Вихорь, – на том, что все сволочи.
– А я согласен! – подал басовитый голос второй старик, не старик даже, а человек с проседью в густой черной бороде. Костюм совершенно ему не шел. К бороде и очкам в жестяной оправе хотелось свитера грубой вязки и меховых унтов на ноги. – я сразу говорил, и еще раз повторяю, не делом мы тут…
– Оюшминальд Федорович!.. – взмолился вновь Бондарь и на всякий случай повернулся к флотскому офицеру, словно ожидая пререкательств и от него.
Но моряк сидел неподвижно, положив обшлага на стол, словно воспитанный детсадовец, ожидающий манную кашу, и смотрел прямо вперед, должно быть на линию горизонта, которую отсюда не видно.
– Так вот, – мягко продолжил Принц: – во время сегодняшнего митинга, представители которого, насколько я понял, провокационно требуют от представителей национального комитета диалога с народом, произойдет террористический акт с участием террориста – камикадзе, и со многочисленными людскими жертвами.
Сидящие в зале единодушно шумно сглотнули сразу пропитавшуюся вкусом полыни слюну. Журналисты ринулись за дверь звонить в редакции: есть сенсация!
– Я, как частное лицо, – не без иронии отметил Принц, – предлагаю вам сорвать планы провокаторов и действительно пообщаться с народом. Это смутит организаторов теракта, а рядовые граждане, втянутые в авантюру, инспирированную деструктивными силами, получив сатисфакцию, смогут разойтись значительно раньше намеченного теракта. А теперь, пожалуйста, продолжим заседание, джентльмены. Присаживайтесь Хромов, присаживайтесь Вихорь.
Принца не заботило попадание в досье, зато его занимало отгадывать, кто из этих людей в зале на какую корпорацию трудится. Это как для офисной барышни «косынку» раскладывать. Возьмем первый ряд. Понятно, представления о статусности компаний распространяются и на ее сотрудников, значит, здесь сидят самые – самые. Например, толстячок в новых туфлях, но уже с покоробившейся подошвой. Похоже, их промочили, а затем сушили. На открытом огне, судя по паре опалин. Но не тот это типчик, чтобы на столь ответственное мероприятие являться в испорченной обуви, все остальное с иголочки. Значит, у толстяка не было времени переобуться.
А точнее – продолжал делать выводы в духе дедукции Принц – значит, это аналитик группы «Илим»[8]. Именно в этой компании начальство взяло моду спонтанно выдергивать офисных сотрудников на вертолетные прогулки по производственным площадкам. Вот и толстяк сегодня с утра наверняка поучаствовал в каком‑то выездном совещании посреди Карельских болот, промочил туфли, наспех высушил их у костра и прямиком сюда с вертолетной площадки.
А вот тот хмурый спец со впалыми щеками, желтыми ногтями и необычной манерой щуриться – из Объединенной судостроительной корпорации[9]. Его компанию очень заботят подряды на строительство новых ледоколов. Конечно, дело не в желтых ногтях, просто на человеке галстук нелепой расцветки, продолжал баловаться шерлокхолмсовщиной Принц. Такие галстуки вопреки всем модам любит директорат только одной корпорации, а подчиненные не смеют нарушать фирменный стиль. А вот эта дама преклонных лет гарантированно из «Росатома» – на лацкане у нее фирменный значок «65 лет атомной энергетике»…
Тем временем народу за президиумным столом стало чуть больше, с одной стороны к военным мундирам прибавился милицейский, с другой Сергей Вихорь, оказавшись при этом соседом Василь Аксеныча, который сначала дружески стиснул его руку, а потом, когда бывший офицер ГРУ руку высвободил, жарко зашептал, делая вид, что полон думами о заботах освоения отечественного Севера:
– Кораблик мой вроде как нашелся… То есть, это они его нашли. И просят у меня знаешь сколько? У меня и в прежние времена столько не было…
– Привет, Принц, – сказала Тамара, глядя на потолочный плафон, аляповато расписанный белыми медведями так, как они видятся живописцам из петербургского СНП-6, – а ты случайно не знаешь, кто организовывает этот митинг? Не эта твоя Анжела?
– Случайно знаю, Тома, – ответил Принц: – один из организаторов митинга эта моя Катя. Не мешай, дай Оюшминальда Федоровича послушать.
* * *– Да, Князь, выходит, что они знают.
Рыжий парень в ослепительно белой рубашке перебирал кнопки быстро, но безошибочно, как пианист, исполняющий ноктюрн Шопена, или хирург, устанавливающий в кровоточащей ране маленькие серебряные зажимы.
На одном из экранов за длинным столом сидели люди, штатские и военные, на остальных изображение менялось. Станции метро сменяли друг друга с головокружительной скоростью, а рядом с ними по узким улицам Питерского центра, по тротуарам и мостовым шли люди, много людей, разных и непохожих.
Седовласые старушки несли над головами Ленина, явно позаимствованного со знамени существовавшего некогда октябрятского звена. Улыбчивые студенты тащили самодельные плакаты с изображениями по – разному выпрямленных пальцев. Подростки помоложе щеголяли в медицинских масках и настороженно вглядывались в каждую камеру наблюдения, которую безошибочно замечали, пусть спрятавшуюся где‑нибудь под козырьком банка, или у въезда на автопарковку. Промаршировали бритоголовые юнцы, со злорадными улыбками пряча под одеждой куски им одним понятного транспоранта «Быстров – убирайся в Израиль». Они изо всех сил не замечали идущую впереди группу негров в цилиндрах и с трепещущей на ветру хоругвью «Пушкин тоже Питерский пацан».
