Людмила Ситникова - Прайс на прекрасного принца
– Бронислава Егоровна, вот вы говорили, что отец Евы сильно болел последние годы?
– Верно. Альберт Осипович практически не вставал с кровати.
– А кто же тогда за ним ухаживал? Дети с утра до позднего вечера на работе, неужели вы?
– Милая, так Германовы, как-никак, люди обеспеченные. К Альберту сиделка была приставлена. Медсестра Викуша. Она за стариком и ухаживала. Хорошая девушка. На вид такая хрупкая, а силенок у нее будь здоров! Помню, занедужил совсем Альберт, ходить не мог, иной раз я не могла старика с места сдвинуть. Так Вика в два счета с ним управлялась. А все почему? Любит она свою работу. Нос не воротит. Аккуратная, исполнительная. Ну и денежки, естественно, не последнюю роль сыграли. Клим платил ей две с половиной тысячи долларов в месяц. Согласись, зарплата хорошая.
– А где Вика сейчас, вам известно?
– Где-где, наверное, нянчится с очередным немощным стариком. Или старухой, – добавила Бронислава, чуть погодя.
– Ее нанимал Клим Альбертович?
– Он.
– Через агентство?
– Вроде, да, – неуверенно проговорила экономка. – А какое это имеет значение? Дело-то давно было. Альберт уже год как помер.
– Бронислава Егоровна, координаты Виктории у вас имеются?
– Есть домашний телефон. После смерти Альберта Осиповича я ей звонила. Нашей соседке требовалась сиделка для присмотра за больной матерью. Я ей Викторию порекомендовала. И Вика уже согласие дала, а старушка возьми и прикажи долго жить.
– Могу я попросить у вас ее телефон?
– Не сочти за любопытство, а зачем тебе Вика понадобилась?
– Бронислава Егоровна, можно я не буду отвечать на этот вопрос? Пока не буду.
– Как знаешь.
Пообещав найти в записной книжке номер Виктории, Бронислава покосилась на часы.
В кухню зашла Лидия.
– Бинка потихоньку приходит в себя, – радостно прощебетала кухарка. – Представляете, попросила приготовить рагу, а на десерт – шоколадный мусс.
– Слава тебе, Господи, – перекрестилась Бронислава.
– Все возвращается на круги своя. – Лидия Серафимовна открыла ящик и достала кастрюлю.
Прежде чем пройти в кабинет Клима, Катарина зашла к Альбине.
– Можно? – спросила она, просунув голову в комнату.
– Ты новая служанка? – поинтересовалась девушка, с интересом рассматривая Катку. – Мать о тебе рассказывала. Только я представляла тебя иначе.
– Как именно?
– Маленькой, толстой и уродливой.
– Я тебя разочаровала?
Бина улыбнулась:
– А отчего ты филонишь? Почему не вылизываешь хоромы Германовых до блеска?
– Этот же вопрос переадресовывается тебе, – бойко ответила Катка и осеклась. – Ой… Бина, прости, я не хотела.
– Проехали.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ни туда ни сюда.
– Переживаешь?
– А сама как думаешь? Человека все-таки убили.
– Но ты приняла убийство Марка Германова намного тяжелее всех остальных. Правда?
– Правда, – тихо ответила Альбина. – А иначе и быть не могло. Мы с Мариком дружили с детства. Из роддома меня принесли в их квартиру. Его игрушки – в основном машинки и солдатики – позже становились моими. Росли бок о бок, как родные брат и сестра. Когда стали взрослыми…
– Продолжай.
– Тебе будет неинтересно.
– Ошибаешься.
– Я любила Марка, – наконец выдавила Бина. – Строила планы, думала, он в скором времени сделает мне предложение. Мечтала поселиться с ним в отдельной квартире, нарожать деток и жить долго и счастливо.
– А он?
– Что – он? Он мертв.
– Марк разделял твою позицию?
Альбина закрыла глаза.
– Я полагала, что разделял. Но, как выяснилось, я глубоко заблуждалась.
– У него появилась другая?
– Хуже. Марик смешал меня с грязью! Заявил, что я для него не более чем прислуга, жалкая нищенка, с которой он никогда не соединит свою судьбу.
– Прям так и сказал?
– Так и сказал. У меня и свидетели имеются.
– Неужели мать?
– Зачем мать? В ту ночь, когда убили Марика, мы ездили на вечеринку к его другу.
Бина вкратце пересказала Катке события того неудавшегося вечера.
– А утром я узнала, что Марик мертв. С тех пор и валяюсь в кровати, как полено. Ничего не хочу: ни работать, ни разговаривать, даже с матерью общаюсь через силу.
– Ты рассказала следователю о вечеринке?
Альбина апатично помотала головой:
– Нет.
– Почему?
– А смысл? Они все равно не найдут убийцу.
– Не веришь в нашу милицию?
– Верю, просто они изначально пошли по ложному следу. Двигаются не в том направлении.
Катарине сделалось не по себе:
– Твои слова можно расценивать как…
– Не надо ничего расценивать.
– Нет, подожди…
– Послушай, я всего лишь выдвинула гипотезу. Возможно, я ошибаюсь и вскоре убийца будет пойман и предстанет перед судом.
– Тебе что-то известно! Иначе ты бы так не говорила.
– Ты кто? Следователь или прислуга? Займись лучше своими прямыми обязанностями. Мне плохо, я не в настроении вести беседы.
– Бина…
– Гуд-бай.
– Я…
– Иди-иди, оставь меня в покое.
«Теперь я от тебя не отстану, – думала Катка, протирая стол Клима в его кабинете. – Не так-то просто избавиться от Катарины Копейкиной!»
Альбина неспроста упомянула о неправильном направлении действий следствия в розыске убийцы Марка. Девушка она, судя по всему, себе на уме, и Катке не мешало бы к ней внимательно присмотреться.
Вечером Бронислава Егоровна дала Копейкиной номер телефона Виктории. Не откладывая дела в долгий ящик, Ката достала сотовый.
Викуша сообщила, что в ближайшие три дня она будет занята по самое не хочу и встретиться с Каткой сможет не раньше пятницы.
– Мой рабочий день заканчивается в девять вечера, – прошептала в трубку Копейкина. – Ничего, если я подъеду к вам часиков в десять-одиннадцать?
– Самое то, – заверила ее Вика. – Записывайте адрес.
Три дня Катарина – увы, безрезультатно – пыталась вызвать Бину на откровенный разговор.
Девушка, ссылаясь то на головную боль, то на подскочившее давление, всячески ограждала себя от присутствия Копейкиной.
Глава 11
В пятницу утром Клим Альбертович попросил Кату зайти к нему в кабинет. Указав на кресло, Германов с металлическими нотками в голосе спросил:
– По словам Брониславы, вы – дочь ее подруги?
– Угу.
– И до этого работали в нескольких семьях прислугой?
– Да.
– У вас имеются рекомендательные письма?
Ката закашлялась.
– Вы не ответили на вопрос.
– В горле запершило.
Протянув ей стакан воды, Германов закинул ногу на ногу:
– Пейте. И отвечайте на вопрос.
– Д-да… у меня есть рекомендации с прежних мест работы.
– Где они?
– Э… я отдала их Брониславе Егоровне.
Ни говоря ни слова, Клим покинул кабинет.
Он вернулся в компании экономки спустя пару минут.
– Клим, мальчик мой, что стряслось? – обеспокоенно вопрошала пенсионерка.
– Няня, Катарина отдавала тебе рекомендательные письма?
Бронислава не растерялась:
– Конечно, Клим, а как же иначе?
– Ты можешь за нее поручиться?
– Клим, ты меня пугаешь. Зачем ты об этом спрашиваешь? Я тебе уже говорила, Ката – дочь…
– Знаю, знаю, но у меня есть веские основания подозревать дочь твоей подруги в воровстве.
Бронислава Егоровна ойкнула. А Катка, переваривая брошенное в свой адрес обвинение, чуть не задохнулась.
– Что?! Вы подозреваете меня в воровстве?
– Клим, ты шутишь?
– Кто на этой неделе убирался в кабинете?
– Я, – Ката затряслась.
– Значит, мои предположения верны. У меня пропала одна вещь, и, кроме вас, взять ее было некому.
– Я ничего не брала. Клянусь!
– Что пропало, Клим?
– Книга.
– Книга? – в один голос закричали Катка с Брониславой.
– Да, вы не ослышались – у меня пропала книга.
Экономка засмеялась:
– Клим, ну зачем же поднимать панику по пустякам? Господи, я уж подумала, что у тебя украли деньги.
– Ты не понимаешь, няня: меня взбесил сам факт ее исчезновения. Она находилась в моем кабинете. В моем! А мой кабинет – это моя собственность. Никому не позволено здесь шарить и брать чужое.
Бронислава обратилась к Катке:
– Катарина, ты взяла книгу?
– Да нет же! Говорю вам, я ничего не трогала. Просто протерла пыль, потом выбросила в пакет окурки, помыла пепельницу, и все. Я в глаза не видела никакой книги!
– Может, Юрик взял или Эльвирочка? – предположила пенсионерка.
– Я с ними разговаривал. Они здесь не появлялись. Янка тоже вне подозрений. Остается только обслуживающий персонал.
– Надеюсь, меня ты не подозреваешь? – Бронислава Егоровна гордо выпрямила спину.
– Няня, как можно? Речь идет не о тебе, а о твоей подопечной.
Ката заревела:
– Я ее не брала. Не брала! Можете провести обыск в моей комнате. Вы убедитесь, что я ни при чем.
Клим с жалостью посмотрел на плачущую Копейкину:
– Ладно, будем считать инцидент исчерпанным.
– Вы меня увольняете?
