Дарья Донцова - Человек-невидимка в стразах
– Васюковых? – подпрыгнула я. – Семья Васюковых?
– Ну да, – кивнула Таисия Максимовна, – Саша Васюкова, так звали отвратительное создание.
– Девочка? – глупо переспросила я.
– Именно так, – согласилась учительница. – Она мой педагогический провал!
Я постаралась побороть свое удивление и продолжила расспрашивать милую химичку:
– Что-то я запуталась, извините. Если барак был общежитием, то откуда у Васюковых свои хоромы?
Таисия Максимовна оперлась локтями о стол.
– Мать Саши имела какие-то льготы, вот заводоуправление и выделило семье квартиру. Барак из нескольких подъездов состоял. В первом жили так называемые «комнатники», а во втором половина «квартирников», по местным понятиям, элита: личная ванная, своя кухня. Знаете, иногда подростки драки устраивают, один квартал с другим махается. А в бараке «комнатники» бились с «квартирниками». Такие истории разыгрывались! Если не дай бог девочка из первого подъезда хотела выйти замуж за парня из второго, родители последнего ее никогда не принимали. Монтекки и Капулетти дети по сравнению с теми жильцами!
– Думаю, квартиры в бараке не могли считаться элитными, – сказала я.
Таисия Максимовна подняла брови.
– Конечно, но у жителей было на то свое мнение. «Квартирники» звали «комнатников» оборванцами, а те отвечали им завистью и ненавистью. Сколько раз было: иду в школу, вижу, на пустыре веревки обрезаны, чье-то чистое белье в грязи валяется. Еще мусорный бак они поделить не могли, вечно его с места на место таскали. Санки, коляски, детские велосипеды ломали, кошек травили.
– Ужасно, – вздохнула я.
Таисия Максимовна встала и подошла к окну.
– Вы правы. Я понимала, что взрослых людей не исправить, но детям надеялась внушить хоть какие-то благородные мысли. Да только часто мои усилия были напрасными. Очевидно, некоторые привычки всасываются с молоком матери. В бараке даже трехлетние малыши испытывали друг к другу неприязнь, а в школе шла натуральная война. И самым активным ее солдатом была Саша, девочка из элитной квартиры дружила с «комнатниками» и активно делала гадости членам своей «стаи».
– Она погибла при взрыве? – спросила я.
– Да, – мрачно ответила учительница. – Их с матерью нашли в самом конце пожара. Безумная старушка Вероника Львовна жила через стену от Васюковых. Это мать Саши устроила скандал Ольге Леонидовне. Очень странно!
– Что странного в той ссоре? – не поняла я.
Таисия Максимовна начала смахивать с подоконника пыль.
– Васюкова… Забыла я ее имя, какое-то необычное. И у нее, и у сестры.
– Римма и Мира, – подсказала я.
– Ну… вроде, да, – протянула Таисия, – хотя… может, и по-другому их звали. Так вот, Васюкова была очень спокойной, никогда не спорила с учителями, без пререканий сдавала деньги на классные расходы, а когда я обращала ее внимание на не совсем невинные шалости Саши, отвечала: «Таисия Максимовна, милая, девочка слишком активная, я не знаю, что с ней делать». Я посоветовала отдать хулиганку в спорт, здесь неподалеку есть стадион. Но Сашу из секции выгнали. Честно говоря, мне было жаль ее мать. Грех, конечно, но иногда я думаю, что смерть к девочке пришла вовремя, Васюковы бы не смогли справиться с Сашей. Если она младшей школьницей столь разнузданно себя вела, то что с ней в восьмом классе стало бы? Правда, Васюкова в последний год жизни за дочь взялась. Саша при своей хулиганистости обладала слабым здоровьем: три дня посещает занятия, полмесяца болеет. С умом у нее было нормально, а трудолюбия и усидчивости ноль. Отметки в дневнике, словно график температуры больного малярией: два, два, пять, пять, кол. Мать очень переживала, и тетка тоже. Ну надо же, совсем забыла их имена!
– Мира и Римма, – снова подсказала я.
Учительница нахмурила лоб.
– Похоже… но вроде не так. Инна! Вот, мать звали Инной! Или нет? Что ж с моей головой творится? Внутренним зрением отлично женщин вижу, очень были похожие, как близнецы, с небольшой разницей в возрасте. Саша у них одна на двоих была, то мама, то тетя ко мне приходили. Знаете, иногда в нормальной семье вырастает отвратительный ребенок. Мда… тяжелый у нас тогда год выдался… За несколько дней до взрыва мальчик пропал из четвертого класса, ушел из школы, а домой не вернулся. Учителя, естественно, на нервах, хоть и не отвечают за ребенка, когда он наш двор покинул, но ведь мы сами матери! Не успели одно горе пережить, как дом взлетел на воздух.
– Саша была у Васюковых единственным ребенком? – потрясла я головой. – Вы, наверное, забыли про Артема. Он сын Риммы Марковны.
– Артем Васюков? – переспросила химичка. – Не припоминаю такого. Ни о каком брате Саша никогда не упоминала.
– Мальчик находился на домашнем обучении, – уточнила я.
– У нас таких детей не водилось, – отрезала Таисия Максимовна, – все ходили в школу. Даже Леня Капустин в инвалидном кресле приезжал. А что за болезнь была у ребенка?
– Гастрит, – озвучила я название недуга. – Артему прописали строгий режим, еду по часам, диету.
Химичка с недоумением посмотрела на меня.
– Гастрит? Он у каждого второго! В таком случае ребенок не ест в столовой, а приносит с собой судок из дома. Мы купили СВЧ-печь, установили около нее дежурство, сотрудник пищеблока греет еду малышам.
– Артем был приписан к вашей школе более десяти лет назад, – заметила я.
– Ну и что? – не сдалась Таисия Максимовна. – Гастрит никогда не считался тяжелой напастью, если только…
– Говорите, – поторопила я ее.
Таисия Максимовна смутилась.
– Не хочется ни о ком из детей распускать слухи.
– Верю, – согласилась я, – но все же скажите что хотели.
Химичка сложила руки на груди.
– Иногда семилетка отстает в развитии. По идее, такого ребенка следует отправлять во вспомогательную школу, но тогда у человека останется клеймо на всю жизнь. У нас было два случая, когда дети с легкой формой олигофрении получили нормальные аттестаты, учителя пошли навстречу родителям, те оформили домашнее обучение по болезни. Не помню сейчас, какой диагноз стоял в бумагах, но он никак не был связан с плохими умственными способностями.
– Артем Васюков один из тех детей! – обрадовалась я.
– Нет, – возразила Таисия Максимовна, – это были девочки, Галина Андреева и Татьяна Стефаненко.
Глава 18
– Артем Васюков тоже сидел дома, – упорно повторила я, – дело было давно, вы забыли.
– Нет! Можно зайти в канцелярию и посмотреть документы, – твердила Таисия Максимовна. – Поймите, Саша была притчей во языцех, я бы запомнила ее брата. Но никакие другие Васюковы в школе не учились.
Разговор зашел в тупик. Я попрощалась с милой учительницей и хотела заглянуть в кабинет директрисы, но ее не оказалось на месте.
– Вы по какому вопросу? – вежливо спросила секретарь.
Я повесила на лицо просительную улыбку.
– Мой племянник ходил в эту школу. Дело давнее, но… можно получить справку о том, что мальчик посещал занятия?
– В принципе да, – кивнула девушка. – Помните год поступления?
– Конечно, – обрадовалась я и назвала цифру.
Секретарь взяла мышку.
– Катя, – крикнул полный мужчина, всовывая голову в приемную, – где ключ от ворот?
– Как всегда, висит на гвоздике, – ответила Катя. – Посмотрите!
– Там нет.
– Гляньте внимательно, – спокойно произнесла Катерина.
– Зачем? В шкафчике пусто! – не согласился дядька.
Секретарь встала, открыла маленькую дверку и сняла с крючка связку.
– Держите, Юрий Петрович.
– Вечно спрячут, а мне искать, – фыркнул толстяк и ушел.
– Мог и «спасибо» вам сказать! – возмутилась я.
– Только не Юрий Петрович, – скорчила гримасу Катя, – он таких слов не знает. Как зовут вашего племянника?
– Артем Васюков, – ответила я. – Неужели вот так, сразу, ответить можете?
– Вас еще удивляет компьютер? – пробормотала секретарша, водя мышкой по коврику. – Артем Васюков?
– Да, да, – в нетерпении повторила я.
– Уверены, что мальчик посещал нашу школу?
– Да, – уже не так бодро подтвердила я.
– Такого ученика в списках нет, – сообщила Екатерина, – есть Александра Васюкова, она покинула школу. Против ее фамилии стоит знак – убыла.
– Ребенок находился на домашнем обучении, – настаивала я, решив не уточнять, что Саша умерла.
– Все равно он был бы внесен в списки, – пояснила Катя.
– Может, произошла путаница? – предположила я. – Тема обучался заочно, вероятно, в бумагах о нем не осталось сведений.
– Ну, не знаю, в принципе случиться может всякое, – протянула Екатерина, – но вообще-то здесь порядок. На каждого ребенка сохранена копия дела. Допустим, Валерьянова Настя… Открываем и видим: когда девочка поступила в школу, кто родители, оценки за любой год. Даже календарь прививок есть. Или Павел Хитрук. Мальчик здесь только три года обучался, но отчетность сохранена.
