Шарль Эксбрайя - Любовь и лейкопалстырь
– Мистер Бессетт, скажите, разве моя дочь, вопреки своей порядочности, первой бросилась вам на шею?
– Конечно, нет!
– Если бы вы посмели сказать другое, я поколотил бы вас… Ладно, отметим эту редкую для англичан искренность. Подчеркиваю это, хоть кое-кому такие слова не нравятся…
Но Бетти больше ни на что не реагировала. О'Миллой, убедившись в своей победе, продолжил:
– Мистер Бессетт, вы воспользовались бесхитростностью и привязанностью к вам моей дочери, чтобы вытащить ее в прошлое воскресенье на свидание, и это – несмотря на мой запрет. Вы заставили ее участвовать в сомнительном приключении, и она была избита. Опять же из-за вас вся семья, включая этих невинных девушек – Шейлу и Молли,– провела ночь в тюрьме (невинные девушки приняли вид смиренных мучениц), а лично я просидел там восемь дней. Вы приходили сказать мне, что хотите жениться на моей дочери. Правда или нет?
– Правда, мистер О'Миллой.
– Нет, мистер Бессетт! Вы ее вовсе не любили, бросили, и вот теперь она очень несчастна!
Морин запротестовала:
– Я не несчастна и не хочу, чтобы другие занимались моими личными делами!
– Здесь приказываю я, и мой долг – следить за такой неблагодарной дочерью, как вы, Морин! Мистер Бессетт, я все равно бы не согласился, чтобы вы стали моим зятем, но я не могу допустить, чтобы какой-то англичанин так поступил с одной из О'Миллой! Жду ваших объяснений!
Перед этими мужчинами и женщинами, разглядывавшими его как диковинного зверя, Фрэнсис ощутил толчок к самопожертвованию, который заставляет людей творить безумные вещи, лишь бы доказать самим себе, на что они способны. Он встал и произнес спич, вошедший в историю семьи О'Миллой:
– Мои объяснения, мистер О'Миллой, основываются на нескольких выводах. И прежде всего на том, что вы – самый большой лжец, когда-либо родившийся в Ирландии!
Застигнутый врасплох, Пэтрик промолчал.
– Затем на том, что разумный человек скорей позволит отрубить себе руки и ноги, чем попасть в ирландскую семью!
Шон что-то прорычал, и это напоминало рев быка, готового к броску. Движением руки отец заставил его остаться на месте. Бетти, выйдя из состояния прострации, громко крикнула "ура!", от которого задребезжали стекла.
– И, наконец, на том, что никто не создает семьи с девушкой, которая вас обманывает.
– Я вас обманула?
– Именно так! Сознайтесь, что вы мне позвонили и попросили не заходить за вами потому, что якобы собирались с Шоном в кино. Я же видел, как вы встречались с Бертом Лимсеем!
Пэтрик очень официально спросил у дочери:
– Морин, он лжет или говорит правду?
– Он говорит правду, отец.
В лагере ирландцев наступило секундное замешательство, но Пэтрик со свойственным ему цинизмом заявил:
– Поведение моей дочери – это одно, а ваше собственное – совсем другое. Итак, мистер Бессетт, из сказанною вами можно понять, что вы злоупотребили нашим добросердечием, нашим доверием и поступили так, как этого можно было ожидать от англичанина! Кстати, разве не вы, англичане, сожгли Жанну д'Арк?
Застигнутый врасплох этим неожиданным обвинением, Бессетт признал:
– Конечно, но…
– Чего же можно ждать от людей, которые сжигают святую, а?
Присутствовавшие, хоть и не совсем поняли ход его мысли, но все дружно одобрили ее. Одна лишь Бетти воспротивилась:
– Это подло, Пэтрик О'Миллой, подло! Какое отношение может иметь Жанна д'Арк к отношениям вашей дочери с этим парнем?
Пэтрик подмигнул остальным.
– Не стоит лишний раз напоминать всем о том, что вы – их сообщница, Бетти!
– Я?
– А разве вы не англичанка?
– Да, и горжусь этим, особенно, когда слышу, какую чушь вы несете!
– Правда? И вы, конечно же, одобряете поступок этого джентльмена по отношению к Морин?
– Но, насколько я поняла, именно Морин виновна во всем!
– Очень хорошо! Значит, теперь вы нас предаете? О, мои бедные дети, я прошу у всех вас прощения… Я не мог предположить, что ваша собственная мать пойдет против вас и станет на сторону того, кто обманул вашу сестру…
Старый жулик издал жалобный стон, способный разжалобить любое сердце. В отчаянии Фрэнсис крикнул:
– Может достаточно разыгрывать эту комедию? Если вы так уж хотите знать, пожалуйста: да, я люблю Морин, да, я несчастен потому, что ей нравится другой! Вы довольны?
О'Миллой недоверчиво улыбнулся:
– Так всегда говорят…
Бессетт, сам себя не узнавая, прорычал:
– И вот вам доказательство!
Он подошел к Морин, обнял ее и, не встретив никакого сопротивления, поцеловал в губы. Сразу же после этого Фрэнсис услышал рев, напоминавший тайфун, и погрузился в темную ночь, потеряв сознание.
* * *К земной жизни его вернула острая боль в макушке. Посмотрев вокруг, он понял, что лежит на чужой кровати и в чужой комнате. Склонившийся нал ним джентльмен выпрямился и спросил:
– Вам лучше?
Получивший оксфордское воспитание, Бессетт не привык разговаривать с людьми, которые не были ему представлены, и поэтому, в первую очередь, спросил:
– Кто вы, сэр?
– Доктор… ничего страшного не случилось, я только наложил вам три шва. К сожалению, мне пришлось сбрить вам волосы на макушке, так что потребуется некоторое время, чтобы они отросли.
– Но зачем?
В поле его зрения появилась Морин, и он сразу же заметил слезы у нее на глазах.
– Фрэнсис, Руэд очень сожалеет о том, что он забыл, что фаянсовый чайник, который разбили в воскресенье вечером, заменили медным…
– Ну и что?
– Он не думал, что сможет вас так сильно ранить…
– Морин, где я?
– В моей комнате, дарлинг, на моей кровати.
Фрэнсис Бессетт был англичанином, и от этого он до ушей покраснел.
ГЛАВА 10
– Нет, не может быть, вы это что – нарочно?
Джошуа Мелитт недоверчиво смотрел на Бессетта, стоявшего перед ним с забинтованной головой. Тот улыбнулся.
– Всего несколько швов…
– На этот раз – авария?
– Да, почти: невероятная оценка действий…
Старик Джошуа вздохнул. Казалось, он был удручен.
– Фрэнсис, я вас считал уравновешенным человеком.
– А я и есть уравновешенный человек. Вот другие – не всегда!
– Зачем же вы с ними имеете дело?
– Я понял это лишь после…
– Похоже, вы после всего этого очень гордитесь собой?
– Я счастлив, мистер Мелитт!
– А…, вероятно, ваша ирландка?
– Да, ее отец позволил мне попросить ее руки.
– Надеюсь, вы не станете об этом жалеть.
– Никогда! Морин такая…
Джошуа сухо его прервал:
– Не стоит! Я знаю наизусть все, что вы мне скажете. Или вы считаете, что придумали нечто новое? Нет? Тогда, дорогой друг, согласитесь: то, что вы собирались произнести о Морин, уже было сказано о Сьюзен, Элизабет, Рут и других. И если не возражаете, давайте перейдем к более серьезным вещам!
Фрэнсис обиделся на Мелитта, не желавшего признать исключительности Морин.
После того, как они вместе просмотрели почту, Фрэнсис холодно попрощался со своим наставником, но потом, поскольку он был влюблен, а значит – снисходителен вернулся обратно и с теплотой в голосе сказал:
– До свидания, мистер Мелитг, желаю вам счастливо провести этот день!
Джошуа недоверчиво взглянул на него, но увидев, что Бессетт искренен, улыбнулся в ответ.
– Спасибо, Фрэнсис, и… как знать, возможно эта Морин и в самом деле – настоящая жемчужина!
* * *Убедить в этом Берта Лимсея оказалось значительно проще. Уже очарованный маленькой ирландкой, узнав о случае с чайником и наложении швов, он весело рассмеялся, чем привлек внимание мисс Скрю. Старая дева с минуту смотрела на дружеские объятия друзей и, очевидно, решив, что это несовместимо с традициями фирмы, фыркнула и вышла. Они даже не обратили на нее внимания.
– Берт, пока Морин ухаживала за мной в своей комнате, она рассказала, зачем вы встречались. Извините, старина. Я не мог знать, что вы хотели убедить ее повлиять на меня, чтобы я оставил поиски убийц родителей.
– Думаю, если бы я сам вам это посоветовал, вы бы восприняли этот совет, как еще одно доказательство моей вины.
– Давайте не будем больше к этому возвращаться… Мне стыдно, что я так глупо вел себя…
– Я был уверен, что меня вы не послушаетесь, а вот к словам, сказанным ею, отнесетесь с должным вниманием. Может быть, я ошибался?
– Послушайте, Берт, я вам искренне благодарен за этот поступок, поскольку он – еще одно свидетельство заботы обо мне, но этого дела я так просто не могу оставить! Согласитесь, это – мой долг перед отцом и матерью.
– Конечно, но поймите, что вы очень рискуете, Фрэнсис.
– Что же делать?
– Подумайте хотя бы о Морин!
– О'Миллой не бегут от трудностей и, ко всему прочему, мне было бы обидно выглядеть трусом в глазах этих ирландцев. Представьте себе, что было бы, если бы несчастье произошло с Пэтриком и Бетти О'Миллой. Можете быть уверены: трое братьев перевернули бы Ливерпуль вверх дном, но добрались бы до убийцы.
