Корсон Хиршфельд - Скандальная мумия
Джинджер задумчиво намотала на палец конец пряди, размотала, намотала снова. Поерзала на сиденье.
– Я не знаю… а вы действительно знаете Антонио Бандераса?
23
Всего за несколько часов до того, как Платон Скоупс вышел из пещеры с пустыми руками, дедуля Мак-Дауд привязал один конец веревки к проржавевшему насквозь «шевроле», а другой, пропустив через бедро и наполовину вокруг спины, передал вниз Джимми.
Он чувствовал постоянное натяжение, перемежаемое рывками, когда внук где-то футах в сорока внизу пробирался по извивам и поворотам промоины. Примерно через секунду после того, как он в пятый раз спросил «Все о'кей?», послышался глухой стук, и веревка ослабла. И стало тихо.
Он снова крикнул – тишина. Чувствуя, что случилось что-то нехорошее, бордер-колли залаяла, бегая вокруг дедули и входа в промоину.
– Боже мой, – сказал дедуля. – Что же я натворил?
Он дернул веревку и почувствовал, что она идет свободно. Еще раз крикнул – сверху лай, снизу тишина.
Прошла минута. Показалось, что веревка у ног шевельнулась. Просто от собственной тяжести – или это Джимми? Веревка дернулась снова – как леска при осторожной поклевке. Дедуля жестом приказал собаке прекратить лай и сесть. Она послушалась, но продолжала тихо и тревожно скулить.
Потом снизу донеслись приглушенные, но различимые слова:
– Сорвался типа, – и веревка натянулась снова.
– Ты цел?
– Хлопнулся здорово, но ничего не поломал. Скользко тут. Камни скользкие, глина.
И через минуту тот же приглушенный голос сказал:
– Я на дне. Ух ты…
Полминуты Джимми простоял, оглушенный. При падении у него отшибло дыхание, и он потянул плечо. Еще колола боль, когда он переносил тяжесть на левую руку, а в ушах звенело. Каска времен Второй мировой, которую Джимми дал дед, послужила ему так, как никогда не служила деду: она спасла ему жизнь.
Спадала нервная дрожь от падения, и начинало трясти лихорадкой открытия. Дедуля всю дорогу был прав. Пещера под промоиной соединялась с пещерой на земле Дилени. Несмотря на компас, Джимми сунулся все же в три тупика, пока нашел ход, ведущий к мумии. В глубоком ходу, ведущем в другую сторону, он нашел фантастические скальные образования: сталактиты и сталагмиты, натечный камень всех цветов радуги, сверкающие кристаллы кальцита – волшебная страна, не хуже любой коммерческой пещеры, только ее не осквернили электрические лампы и провода, надписи с глупыми названиями, дорожки с металлическими перилами и толпы шумных туристов. Девственная пещера.
Он понял, что идет правильно, когда нашел весьма недевственные рисунки, которые накарябал на стенах его тринадцатилетний дедушка с приятелями. Джимми не слишком много времени уделил слонам и медведям – или кем там были эти плохо нарисованные звери, – но не мог не остановиться перед сексуальными картинками: палочные человечки с большими дрынами вставляли эти дрыны палочным женщинам с арбузными грудями, другим палочным человечкам и даже животным. Кто бы мог подумать, что у дедули в детстве было такое изощренное воображение?
Неподалеку от рисунков, как дедуля и говорил, Джимми увидел мумию. Поглядев на нее, он вздрогнул и отвел глаза; чуть не заплакал при мысли о древних, которые отнесли покойника в пещеру, считая ее местом его вечного упокоения. Колени они подтянули ему к груди, руки перекрестили над поджатыми коленями и положили тело в благочестивой дремоте зародыша. На одном плече мумии была сухая рана – скорее всего от упавшего камня, но в остальном она была совершенно невредима.
Неподалеку расщелина в полу вела, очевидно, в другой грот, ниже. Сверху и чуть сбоку свод поднимался к широкой трещине и уходил в зигзагообразный камин, ведущий, очевидно, к промоине на земле Дилени, далеко вверху, и свет в него не проникал. Лежащий внизу мусор – камни, щебенка и кое-где сухие палки – свидетельствовал о вековом падении материала сверху. Джимми тихо выругался в адрес сетки колышков и веревок, натянутых этим ученым, покрывающей мумию как квадратная паутина, и в адрес выкопанной круговой ямы, посреди которой на островке земли лежала эта мумия. Сбоку валялось большое сито, заступ, мастерки, кисти, крошечные кирки, похожие на зубоврачебные инструменты, и две раздавленные банки из-под колы.
Никаких предметов в захоронении не было: ни связок кремневых наконечников, ни любимой трубки или сумки из оленьей кожи с лекарствами. Наверное, это все уже унесли археологи.
Джимми подошел к мумии со спины и сперва не увидел лица, но, подойдя ближе и посветив фонариком, он чуть не упал в обморок, увидев, насколько оно живое, насколько по-киношному жуткое. Хотя губы слегка были приоткрыты, а глаза закрыты и запали, густые черные волосы доставали почти до плеч и отлично сохранились, а лицо, посеревшее и высохшее, можно было почти принять за лицо спящего. Джимми прищурился, убеждая себя, что лицо на него похоже.
Он присел рядом и пробормотал короткую молитву, разученную перед зеркалом в ванной:
– О Великий Дух вселенной, мать и отец всех земных созданий, людей, животных и растений, и самой живой земли! Прости мне, что беспокою это создание, одно из твоих чад. Но если я этого не сделаю, его унесут ученые, не знающие почтения к тебе, они будут снимать его, выставлять под стеклом, разрежут на куски и кости его сложат в ящики. Я должен унести это твое дитя, моего предка, но я похороню его в земле, где никогда его уже не увидят очи белых.
Утерев выступившую на щеке слезу, Джимми взялся за работу. Очень осторожно он повернул мумию, просунул под нее дедово пендлтоновское одеяло – настоящее индейское, – связал углами в узел, бережно поднял узел на плечо и отнес футов на двадцать. Мумия оказалась неожиданно легкой.
Из уважения к предкам Джимми был в мокасинах. Чтобы как можно меньше оставить отпечатков, он старался идти по камням, не наступая на пыль. Потом вернулся к месту раскопок, тщательно затер следы своих ног и ножом порезал землю там, где была мумия. Убрав нож, он вытащил из рюкзака узел из оленьей шкуры: там была завернута задняя лапа от чучела медведя – подарок товарища по АДС из Монтаны. Возвращаясь от мумии пригнувшись, Джимми стер отпечатки своих мокасин, заменив их следами когтей и отпечатками лапы.
Довольно хмыкнув при виде результатов своей работы, он закинул мумию на плечо и, держась твердого грунта, вернулся к промоине. Приложив руки рупором ко рту, он испустил улюлюкающий вопль, чтобы разбудить деда.
– Черт тебя побери, Джимми! Я тут задремал, а из-за тебя чуть штаны не обмочил. Добыл ты ее?
– Все прошло как по маслу. Я ее привязываю к веревке. Я полезу, а ты поднимай, тяни. Это просто.
Через пятнадцать минут Джимми, дедуля и мумия в одеяле были уже на поверхности. Джимми показал на бинокль:
– Там в парке что-нибудь происходило?
– Какое-то движение я видел в лесу у входа, но не рассмотрел – далеко. Стоит там только машина рейнджера, так что твой ученый еще не вернулся.
– Отлично. – Джимми показал на узел. – Хочешь на него посмотреть?
– Нет. Мне не так много времени осталось, и совершенно я не рвусь увидеть, как буду выглядеть, когда загнусь.
– Кончай такие разговоры, деда. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел хоть на его лицо. – Джимми развернул одеяло. – Скажи, что он тебе напоминает.
Дед отступил на шаг, но не мог удержаться и не посмотреть.
– Напоминает то, что я в зеркале каждый раз вижу. Только куда лучше выглядит.
– Я не про то. – Джимми нагнул голову точно так, как мумия. – Со мной сходство видишь?
Дедуля Мак-Дауд прищурил глаза, посмотрел долгим взглядом на мумию, потом на Джимми.
– Светлая кожа и длинные черные волосы. Хватит тебе сходства?
– Ладно, проехали.
Джимми завернул мумию и вскинул узел на плечо.
– Ты помнишь, что везешь его на ту сторону фермы?
– Не волнуйся, я тут надыбал отличное местечко. Небольшой холмик с видом на долину.
Дома Джимми открыл дверцу машины, на которую занял денег у дедули – триста пятьдесят долларов. Подержанный югославский автомобильчик, самый дешевый на стоянке. Их у дилера было два. Увидев у Джимми наличные, он добавил и второй бесплатно, «на запчасти».
Джимми устроил мумию на переднем сиденье. Понимая, что вскоре она покинет его навсегда, он отвернул одеяло вокруг лица, чтобы разговаривать с ней по дороге.
– Я бы хотел знать твою историю, дружище, – сказал он, выезжая на дорогу. – Все битвы и приключения за то время, когда ты уже набрал полный рот земли, а я еще не родился…
На хайвее, направляясь к выбранному месту, где уже заранее была выкопана яма, Джимми полной грудью вдыхал сельский воздух. Плечо еще побаливало от падения, но мандраж прошел полностью – победа придавала уверенности. Джимми включил радио – громкий кантри-рок.
Он вдруг сел ровно, выпрямив спину – неужто мумия стала подпевать вот на этой длинной ноте? Глянул вниз – губы шевельнулись? А вой продолжался.
