Таня Танк - Няка
Уже теплее. Теперь мы хотя бы знаем, что это некая каракумская колючка. Кого бы снарядить в экспедицию за чудо-растением? Как назло, среди знакомых – ни одного любителя экстремальных путешествий. Эх, если б знала, что так дело повернется, то ни за что не отхлестала бы Серегу-альпиниста букетом засохших эдельвейсов! Десять лет назад ради меня он был готов и на Джомолунгму вскарабкался, и Каракумы переползти…
«На душе тоскливо. Все валится из рук. Жить стало как-то неинтересно. Решила почитать – голова разболелась и глаза слипаются, хотя спала сегодня до одиннадцати. И желудок что-то ноет – наверно, съела что-то не то, и у меня обострился гастрит. Правда, весы показывают уже минус 10 килограммов, и это радует. Пишу этот дневник как в тумане. Няка советует мне прилечь. Сделаю, как он говорит. Он так обо мне заботится!»
Зина пролистнула еще пару страниц. Стиль Лулу не захватывал, и бороться со сном уже не было сил. Да и зачем читать все эти девичьи сопли дальше, когда рецепт похудения и без того уже ясен? Надо искать каракумскую колючку – и стройная фигурка будет гарантирована. Но с какой стати Алиночка решила, что это дневник Кибильдит? Ну, няка. Ну, Лулу. Ну, травки. Но на этом и все.
Ложась спать во втором часу ночи, Зина вдруг подумала: интересно, почему Лулу перестала писать? «Не надо искать сложное там, где все просто», – вспомнила она слова Миши. «Наверно, Лулу похудела и остыла к этой теме», – решила Рыкова и отвернулась к стене.
* * *Едва Зина открыла глаза, как к ее дивану, едва ступая на носки, подошла Криворучко и умильно сказала:
– Доброе утро! Тебе записка.
– Как вносишь корреспонденцию? – напустилась на нее Рыкова. – В следующий раз чтобы все письма были разложены на подносе… От кого?
– От него, – загадочно отвечала Криворучко. – Утром, когда я бегала за свежими сливками тебе к завтраку, у подъезда ко мне подошел такой няка…
– И что этот ловелас? Сказал, что ты похожа на Корнелию Манго?
– К сожалению, он интересовался не мной, а тобой. Ну, как ты спала, чем занималась перед сном… а потом попросил передать тебе эту записку. Так все романтично!
– И ты согласилась притащить мне записку от какого-то проходимца? О бесчестье! – картинно заломила руки Зина. – Впрочем, давай ее сюда.
Развернув листок, Рыкова прочла несколько строк: «Милая Зина! Очень жаль расставаться с тобой, но мне предстоит командировка. Как только вернусь, сразу же к тебе приеду. Буду очень скучать. Миша»
– Сколько деликатности, сколько такта, – заметила Зина.
А когда Криворучко неловко изобразила, что не имеет понятия о содержании записки, Рыкова бросила:
– Не паясничай. Никогда не поверю, что ты не сунула нос в мою переписку. Что это за какофония? – добавила она, прислушавшись к звукам, доносящимся с кухни.
– Я вроде побрызгала освежителем воздуха…
– Дура! Кто там терзает музыкальный инструмент?
– А, это твоя сестренка репетирует пьесу.
– Свалились эти родственнички на мою голову, – прошипела Рыкова. – И еще одна собирается! Тебе там как на лоджии, не скучно? Вон какая красавица стала. Цвет лица-то какой… сливки с малиной!
– На лоджии и так не развернуться, Зин, – заныла Оксана. – Второй человек туда никак не влезет…
– Христос терпел и нам велел, – назидательно произнесла Рыкова. – И потом пойми, это же все временно. Скоро получишь наследство и купишь себе хоть трехэтажный коттедж в Березополье.
– Скорей бы, – мечтательно улыбнулась Криворучко.
* * *– Как-как? Плацебо? – переспросила Корикова.
– Не обезьянничай. Так этот феномен называют компетентные люди, – важно отвечала Рыкова. – Ревягина, владеющая навыками гипноза, внушила своим клиенткам, что они обязательно похудеют. Под видом разработки непризнанного гения или эксклюзивного рецепта алтайской бабушки она продавала им обычный компот из сухофруктов… или что-то наподобие. В этом случае люди могут худеть даже с обычной воды.
– Ты общалась с Ревягиной лично. У тебя сложилось впечатление, что она владеет гипнозом? – с легкой насмешкой спросила Алина.
– Поначалу нет. Но сейчас я понимаю, что, безусловно, она поработала с моим подсознанием. Я так захотела приобрести этот препарат, что сделалась буквально одержимой!
– Одержимой ты сделалась не от этого, а от горячей любви к халяве… Хорошо, что скажешь о виртуальном дневнике Лулу?
– Слог отвратительный, сюжет скучный… извини, я преждевременно отправилась в объятия Морфея. Единственное, что мне показалось интересным…
Корикова вся обратилась в слух, а Рыкова продолжала:
– …упоминания о чудодейственных свойствах каракумской колючки. За пару пучков этой флоры я сейчас дала бы очень многое.
Алина резко выдохнула и заговорила:
– Ты же сама до недавнего времени утверждала, что Ульяну отравили. А сейчас говоришь прямо противоположное. Так какую же мысль ты собираешься проводить в статье?
– То, что массовый сеанс внушения в «Аполло» привел к ряду трагедий.
– Значит, Ульяна умерла из-за самовнушения? – начала закипать Алина.
– Но так говорит эксперт… Ты сама требовала, чтобы я нашла эксперта.
– Мнение эксперта не является доминирующим в статье. Изложи его и довольно. Слова даже самого золотого эксперта не должны влиять на собственную позицию журналиста.
– А если после общения с экспертом мой взгляд на это дело переменился?
– Не думала, что ты такая внушаемая.
– Я абсолютно невнушаемая, – холодно отвечала Зина. – Но давно хотела сказать тебе, что мне больше неинтересно заниматься этой темой. Накрутила себе неизвестно что… Баста, бамбина.
– Значит, ты отказываешься продолжать расследование?
– Это не расследование, а мышиная возня. Я соскучилась по настоящим делам. С утра мне пришел пресс-релиз из детской художественной школы № 3, у них открывается выставка к дню космонавтики…
– Учти, я это поставлю только на последнюю полосу и не более, чем на пятьдесят строк, – холодно отвечала Корикова, глядя в окно.
Покидая кабинет главного редактора, Рыкова поздравила себя с тем, что ловко отделалась от трудоемкого задания. Конечно же, расследование она не бросит. Пусть Мишины доводы и поубавили ее боевой настрой, но это не значит, что она по ходу дела кое с кого не возьмет мзду…
– Советую поспешить к главному редактору, – бросила она, проходя мимо стола Замазкиной. – Там, кажется, раздают объедки с барского стола. Возможно, и тебе что-нибудь бросят за верную службу.
* * *– Чмоки-чмоки, Зиночка.
– Приветики, Катенок.
Встретившись вечером в сауне «Аполло», приятельницы расцеловались так, будто не виделись год.
– Я вся охвачена сладостным трепетом, – поведала Катюшка, с трудом натягивая купальные стринги. – Завтра между мной и зайчиком должно все решиться. Ох, только бы он не был так робок!
– Он стопроцентно будет робок, – с интонацией экстрасенса отвечала Рыкова. – Я хорошо знаю когерентно-бифуркантный тип, это такие…
– Как – когерентно-бифуркантный? Ты же говорила планктонно-неистовый!
– Это почти одно и то же. Отличия в том, что один слабоинициативен, а другой безынициативен абсолютно. Чтобы стать счастливой, тебе придется потрудиться. Запомни: твое главное оружие – это напор, напор и еще раз напор. Не давай ему ни секунды на размышления. Буря и натиск, штурм унд дранг.
– Я так волнуюсь, – завздыхала Катюшка. – Тем более, мне совсем не удалось похудеть, и я чувствую себя не вполне секси.
– Вздор! – отрубила Зинка, окидывая взглядом дебелую фигуру приятельницы. – Разве ты не знаешь, что мужчины любят худых, а женятся по полненьких? Это стопроцентно научный факт.
– Да, но в жены они предпочитают брать брюнеток, – выдала Стражнецкая контраргумент. – Во всех женских журналах это написано: влюбляются в блондинок, а женятся на брюнетках. Как мне быть?
– Значит, ты создашь первый в истории прецедент, – и чтобы подбодрить тушующуюся клиентку, Зина умильно добавила: – Он у тебя на крючке, детка. Кстати, ты обезопасила ваше гнездышко? Рогоносец туда точно не нагрянет?
– Что ты, он вчера уехал. Конгресс главредов региональных изданий. Очень вовремя, поскольку сегодня меня опять побеспокоил этот бессовестный человек. С меня снова требуют денег.
– Это форменное безобразие, – отвечала Рыкова. – Не будь я так занята, мы бы непременно изловили и взгрели наглеца. Какие у него на этот раз претензии к твоей голубиной чистоте?
– Он пишет, что ему все известно о намечающемся свидании и требует за молчание 500 долларов.
– Ну, теперь я не сомневаюсь, что это кто-то из руководства или здешней обслуги. Позавчера я проплатила твои десять тысяч в бухгалтерию, и вот, начались сплетни…
– Может, перенести наше рандеву на другой день…а я еще похудею…
– А вот это называется – идти на поводу у шантажиста. Тварь ты дрожащая или право имеешь?..
