Маргарита Южина - Убей меня своей любовью
И вот наступила пятница. Уж что только не предприняла Ирина, пытаясь уговорить девчонок выйти на работу, никто не хотел рисковать головой. Удалось убедить лишь наркоманку Майку, за приличную дозу, да Римку, которая после первой же рюмки и вовсе теряла соображение. Надо отдать должное Ирине – вместе с девчонками в машине на этот раз сидела она сама. Нет, у нее, конечно, были мальчики в охране, но господи! Разве они могли защитить хоть кого-нибудь от настоящей опасности?! Ночи Ирина ждала, как смертной казни. И каково же было ее удивление, когда в этот раз никто не заявился! Спокойной была и следующая неделя. Грозные мужчины больше не приходили. И все же Ирина не могла жить спокойно, ей надо было точно знать – существует ли еще какая-то угроза? Естественно, никто не торопился ей сообщать. А успокоилась она только тогда, когда к ним заявился Татьянин жених – тот самый Антон из парикмахерской и принялся визгливо возмущаться:
– Какое право вы имеете лезть ко мне с вашей Танькой?!! Я ваще с ней уже порвал! Она ваще… ваще… Да я уже практически женат на дочери директора пивзавода!! И ваще!!
Парнишка брызгал слюной, пока охраннички как следует не убедили его, что кричать не стоит. Уж с кем с кем, а с этим-то хлыщом они быстро управились. И тут выяснилось, что Антон недоволен тем, что к нему наведалась парочка мужчин в черном; они выспрашивали про Татьяну, и только выяснив, что Дутова последний месяц проживала отдельно от Антона и даже снимала квартиру, мужчины удалились. Правда, предварительно выяснив ее адрес. Далее Антон потребовал не приставать к нему более и сомнительных мужиков к нему не подсылать, с Танькой он все равно больше жить не будет, и пусть она не надеется. Ирина же сделала вывод, что Татьяну нашли, возможно, в той самой квартире. Во всяком случае, как ей сообщили по большому секрету знающие люди, теперь Ирина Алексеевна никого не интересует.
– Вот так, – закончила свой рассказ Калоша. – Может быть, все и закончилось на этот раз, но я бы хотела встретиться с этой стервой! Кто знает, что она еще выкинула?! А вы ее зачем ищете?
– Надо, – уклончиво ответил Дуся. – Вы вот лучше скажите нам адрес этих мужчин, которые девочек расстреливать приходили.
– Или адресок Антона, – тут же добавила Инга.
Ирина Алексеевна повернулась к Инге и без лишних капризов сообщила:
– Антон работает в парикмахерской «Арина», знаете, вот за этим домом. Такая забегаловка, я вам скажу… Там его и найдете.
Дусин вопрос она вообще решила проигнорировать. Он, правда, хотел настойчиво повторить, но Инга с силой потянула его за рукав:
– Спасибо, мы узнали все, что нам нужно. Пойдемте, Евдоким Петрович… Ну пойдемте же! За кофе я заплатила!
До самого дома Инга не проронила ни слова.
– Ты обиделась на меня, да? – решился спросить Дуся, когда они зашли в квартиру. – Я, между прочим, вел себя исключительно, ты заметила?
– Я заметила… – недовольно проговорила девушка. – Ты сказал всего пару фраз, и те идиотские! Ну зачем ты спрашивал адреса тех стрелков? Откуда она знает? И потом, я тебя представляю как влиятельное лицо, а ты ногти ковыряешь!
Дуся оторопел. Вот уж не думал, что его ногти могут кого-то волновать! Он бы тогда их постриг, что ли…
– Ну и что – ногти! Может, у меня заусеницы? – слабо оправдывался он.
– Да не может быть у серьезных мужчин никаких заусениц! У них ухоженные руки, во всяком случае – чистые!
Дуся пыхтел и ковырял тапкой пол.
– И потом – на кой черт ты выложил на стол пачку «Явы»? Ты ж не куришь!
– Так это… для солидности…
– Для солидности надо было как минимум «Собрание»! – продолжала Инга работу над ошибками. – Короче, в следующий раз…
– Я куплю две пачки «Собрания», точно? – подсказал Дуся. – И вот так прямо на стол – бряк! Дымите, мол, мне никаких денег не жалко!
Инга порыв не оценила.
– В следующий раз, – сурово припечатала она, – на подобную встречу я пойду одна.
Дуся хотел было сунуть ей под нос кукиш, но подумал, что вряд ли Инга это одобрит. Но справиться с собой он не мог, поэтому гордо пошел к себе в спальню, на прощание хлопнув дверью.
Ночью Дуся сознательно долго не засыпал. Он крутился, вертелся и протяжно стонал от нанесенной обиды, все ждал, что у Инги пробудится чувство справедливости, она тихонько постучит в дверь и принесет свои нежные извинения. Но никакого чувства в поварихе не просыпалось, и Дуся стал продумывать план действий. Хватит уже все сваливать на мощные плечи девушки, пора и самому начинать действовать. Тем более что он владеет настоящей информацией. Он и вообще поведет дело в другом направлении. Например, он не станет искать Милочку-Татьяну, зачем? Он начнет с поиска Якова. В конце концов, маманя вовсе не похвалит его за то, что он упустил ее единственного жениха. А потом надо разобраться с запиской. Как там написано было? Ой, такое лучше на ночь не вспоминать, но имя… Кажется, Олеся Горида… В общем, Дуся все дело замечательно распутает, покажет Инге, что он тоже не лаптем жюльены хлебает, а там уже она, естественно, полюбит его до умопомрачения – и получится красивая свадьба. А что? Если к Инге присмотреться, то она и не совсем страшненькая, особенно если накрасится посильней. А уж умница! Во всяком случае, ни одну красавицу Дуся еще так не желал себе в жены, как эту неприступную повариху.
Дуся так явно представил себе ее лицо и глаза… пожалуй, глаза были хороши, но только маленькие. А вот волосы!
И в этот миг ему почудилось, как в дверь спальни осторожно постучали… Не может быть!.. Но стук снова повторился, уже более отчетливо.
– Ой, ну кто там еще? – постарался пропеть сонным голосом Евдоким. – Почту, что ль, принесли?
На пороге стояла Инга. При свете ночника она была сказочно красива – новый пеньюар Олимпиады Петровны на стройной фигурке, волосы струятся по плечам, губы сочно блестят, а глаза… украшены накладными ресницами.
– Евдоким, я к тебе по делу… – робко проговорила девушка, топчась возле двери. – Мне можно пройти?
– Ну так чего ты там встала-то?! Прямо торчит себе у порога, как неродная! – засуетился Дуся и, дабы удержаться от нахлынувших чувств, укутался в одеяло по самую шею. – Не, ты, если хочешь, можешь на кресло… или даже на кровать можно… ко мне. Ко мне Душенька всегда прыгает. Ты ж сегодня вон как наработалась, устала… прыгай… приляг, я ж понимаю…
Девушка бормотнула какую-то благодарность, однако на кровать не прыгнула и даже не присела. Она удобно устроилась в кресле, стыдливо поджала ноги и извиняющимся тоном проговорила:
– Евдоким…
– Можно Дуся, – шевельнулся тот.
– Я знаю, но это потом, я… – немножко сбилась девушка и начала речь заново: – Евдоким, я сегодня вела себя непростительно дерзко. Я так с тобой говорила, будто ты…
– Да ну бро-о-ось, – зацвел Дуся. – Ну кто на тебя внимание обращает! Я не обиделся!
– Нет! – звонко воскликнула девушка. – Я понимаю! На меня можно и не обращать внимания, но… но я не должна! Все же ты… я у тебя работаю, ты платишь мне зарплату и вообще! Ты относишься ко мне, как… как… – она уткнула лицо в ладони и затихла.
Дуся покраснел, отвернулся к темному окну и лихорадочно стал вспоминать, когда он в последний раз платил девчонке зарплату, а потом, дабы Инге тоже не пришло в голову вспомнить, тихонько огорошил:
– Да никак я к тебе не отношусь. Я, если хочешь знать, вообще… люблю тебя, понятно?
Она, не отнимая рук от лица, сильно мотнула головой. Ей, оказывается, было понятно! И никаких восторгов, никакой ламбады от одурения…
– Не, ты просто так головой не мотай, ты скажи: «Я тебя тоже люблю, мой золотой единственный Дуся!» – поучал Филин. – А потом еще добавь: – «Давай поженимся!» Я слышал, что все женщины в загс рвутся, а ты прям молчишь, будто тебя на бойню зовут! Я ж, между прочим, не дурак! И даже богатый!
Инга наконец оторвала ладошки от щек и счастливо засмеялась тихим смехом.
– Нет, ты все-таки, Евдоким, дурак! Разве мне нужны твои деньги?! – она даже хотела вскочить, подсесть к нему на кровать, но сумела себя сдержать, только удобнее устроилась в кресле, закинула голову и мечтательно произнесла: – Господи, скорее бы уж с этой Милочкой все выяснилось! Я прямо дождаться не могу! А уж потом!..
– Нет, Ингуша (вот черт, имечко – язык сломаешь!), – крякнул Дуся. – Нет, зайка моя, это ты дурочка! Ну зачем нам чего-то ждать, а? А если мы и вовсе ничего не выясним? Нам что – помирать холостяками?
Он уже даже хотел вылезти из-под одеяла и подсесть к обольстительнице, но вспомнил, что на нем не совсем праздничные трусы, и осел. Дело в том, что Олимпиада Петровна долгое время воспитывала сына только на алименты. Нельзя сказать, что их не хватало на мужское белье, но покупать сыну такие вещи она считала расточительством.
– Ой, да кто на тебя там смотрит, – отмахивалась она, когда сын ни в какую не соглашался надевать самосшитые байковые трусики. – И чем тебе не нравится? Смотри, как я постаралась! Я тебе даже шовчики наружу сделала, чтобы нигде не натирало!
