Галина Куликова - Пенсне для слепой курицы
— Может, он просто зашел в подъезд пописать? — робко предположила Ирочка.
Мы с Катей захохотали. Оба пленника между тем вели себя на удивление смирно.
— Теперь я точно знаю силу удара, с какой человека надо бить по голове, чтобы он остался жив, — заявила Катя, усмехнувшись. — Значит, Мариша, ты не видела этого парня раньше?
— Не видела. Хотя, конечно, я могу и ошибаться. У меня голова идет кругом от всех этих шпиков. Я Глеба за сексуального маньяка приняла! — сказала я и тут же замерла, уставившись на бледнолицего. — Девочки! Это он!
— Кто? — хором спросили они.
— Маньяк! Это тот самый парень, от которого меня Симочка Круглова спасла! — Я закрыла глаза, и картина той ночи мгновенно встала передо мной.
Я подняла ресницы и с ненавистью посмотрела на бледнолицего. — Он шел за мной по пятам от самой остановки! Если бы Симочки не было дома, точно напал бы на меня в подъезде. Мне тогда просто повезло! Иначе лежал бы сейчас мой хладный труп на железной каталке. Господи!
— Маньяк! — с благоговейным ужасом произнесла Ирочка.
— Надо же было ему подвернуться так некстати, — раздраженно сказала Катя.
— Думаю, он с тобой абсолютно согласен. — Я не сводила глаз с подонка. Он же смотрел на меня с усталой грустью. Понял, сукин сын, что его час пробил!
— И что мы теперь будем делать? — вернула нас к реальности Ирочка. — Может, отпустим хотя бы одного? — Она кивнула в сторону усатого.
— Если мы его отпустим, — возразила я, — он расскажет Шлыкову о нашем женском клубе. В этом случае Томочку моментально найдут.
— Зачем же мы тогда засветились? — с недоумением воззрилась на меня Катя.
— Я как-то упустила… — расстроилась я. — Ведь перед вашим приездом об этом думала! Но потом все вышло из-под контроля.
— Если мы оставим его, — рассуждала Катя, — у нас на руках окажутся сразу два пленника. И при этом мы не сможем сообщить о них Шлыкову. Замечательно!
— В таких операциях нужен трезвый мужской ум, — робко высказала свое мнение Ирочка.
— Вот уж чего нет, того нет, — грустно отметила я. — Значит, так. Усатого придется отпустить, Томочку с дачи нужно увезти, а вам следует спрятаться. Можете взять недельку за свой счет?
— Можем, — хором ответили они.
— У меня есть классная идея насчет Томочки, — усмехнулась я. — Ее никогда не найдут. А вам лучше вообще уехать из города.
Катя и Ирочка растерянно переглянулись. Разглагольствуя, я встала за креслами пленников и подмигнула подружкам. Они тут же расслабились и стали мне поддакивать.
— Итак, — сказала я усатому, который оказался ужасно индифферентным типом. — Сейчас вы отправитесь восвояси и еще до рассвета сообщите Шлыкову о том, что его жена взята нами в заложницы. В обмен на нее мы хотим получить гарантии своей безопасности и дальнейшего невмешательства в нашу жизнь. — Я повернулась к соратницам и спросила:
— Я ничего не забыла?
— Ничего, — успокоила меня Катя.
Держа перед носом усатого газовый баллончик, мы развязали ему ноги и, окружив плотным кольцом, довели до двери. Уже на пороге разрезали ножницами узел, связывавший запястья, и вытолкнули на лестничную клетку. Пусть дальше сам распутывается как хочет. В «глазок» я увидела, что усатый резво побежал вниз по лестнице, освобождаясь от веревок на ходу.
— А что мы будем делать с другим? — устало спросила Ирочка.
— Жаль, что я тогда не позвонила в милицию! — сказала я. — Может, по моему описанию его бы поймали, и Симочка осталась бы жива!
Я, только я одна виновата в смерти своей задорной молодой соседки. И аудиокассету ей подсунула, и про маньяка никому не рассказала…
— Но теперь ему не вырваться! — пообещала Катя зловещим голосом.
Оставшись в гордом одиночестве, наш пленник явно заволновался. Он стал ерзать в кресле и мотать подбородком.
— Наверное, хочет, чтобы мы ему рот расклеили, — предположила Ирочка. — Будет лапшу на уши вешать. Фиг тебе!
В этот момент снова позвонили в дверь. Я посмотрела на часы. Для людей Шлыкова еще слишком рано. Я на цыпочках подкралась к двери и прижалась к «глазку». На площадке стояла моя соседка снизу. Звали ее Ксенией. «Неужели она что-то заподозрила?» — подумала я, открывая дверь.
— Послушай, Мариша! Я так поняла, что ты в большой дружбе с нашим участковым… — У Ксении был заговорщицкий вид. — Конечно, сейчас не самое подходящее время для просьб…
— Минутку, — перебила я ее, лучезарно улыбнувшись. — Или я не расслышала, или плохо поняла. Я в большой дружбе с участковым? С чего ты взяла?
— Ну как же… — растерялась та. — Вы же только что его с какой-то женщиной на лифте повезли.
Информация дошла до меня с трудом.
— Ах ты, едрена матрена! — не выдержала я. — Ты уверена, что это был участковый?
— Да-а-а… — протянула Ксения, глядя на меня со странным выражением.
— И он работает в милиции?
— Они все там работают, — осторожно подтвердила соседка.
— Кто?
— Участковые. У них и форма есть.
— Так ты говоришь, что это был участковый?
— Конечно. Копейкин Алексей Михайлович. — Ксения поджала губы. — Не знаю, что у вас за отношения…
— Они у нас только зарождаются, — перебила я ее.
— Ах, вон оно что!
— Если честно, не думаю, что Алексей Михайлович сегодня в состоянии принимать граждан. — Я с опаской посмотрела через плечо.
— Ладно, ладно, — замахала руками Ксения. — В другой раз поговорим.
Она хихикнула и, сказав: «Пока!», побежала вниз. Я была убеждена, что соседка приходила просто на разведку. Видимо, ей так хотелось стать обладательницей свежей сплетни, что она уснуть не могла.
Я возвратилась в комнату и, подбоченившись, встала напротив Копейкина.
— Знали бы вы, девочки, — с горькой иронией сказала я, — какую рыбу мы поймали под лестницей!
Потом подошла к пленнику и, опершись коленкой о подлокотник кресла, содрала с его лица скотч.
— Знакомьтесь: Алексей Михайлович Копейкин, наш участковый милиционер. Тайну его личности мне только что открыла соседка снизу.
Как только рот Алексея Михайловича оказался свободным, он тут же подал голос:
— Ну, вы, девки, даете!
— Ты уверена, что опять ничего не перепутала? — подозрительно спросила Ирочка.
Я на секунду замерла, перестав колдовать над узлами, и громко рявкнула:
— Как позвонить в отделение?
Копейкин вздрогнул и послушно назвал номер. Я схватилась за телефон. Убедившись, что попала куда надо, назвала свой адрес и глупо спросила:
— Тут ко мне участковый в дверь звонит. Копейкин. Есть такой? Замечательно. Длинный, худой, лицо бледное и вытянутое, как у лошади. Он? Ну, спасибо, тогда пойду открою.
У Копейкина была хорошая выдержка — он не произнес ни одного бранного слова. В качестве компенсации за моральный и материальный ущерб я принесла ему большую кружку кофе и тарелку с бутербродами, а Катя угостила ментоловой сигаретой.
— Извините, а что вы делали под лестницей? — спросила Ирочка, с благоговением наблюдая, как он стремительно поглощает бутерброды.
— Я там засаду на маньяка устроил.
— Но вы ведь той ночью крались за мной! — обвинила его я.
— Я вас до дома провожал, — оскорбился Копейкин. — Вижу, девушка одна из троллейбуса вышла. Опасная ситуация!
— Могли бы подойти, представиться, — укорила я.
— Ага, а вы бы, конечно, поверили. Я ведь в тот день не при исполнении был.
— И сегодня, полагаю, тоже, — насмешливо заметила Катя.
— И сегодня.
— Вымирающий вид, — усмехнулась она. — Реликт. Работает без сверхурочных.
— Не надо смеяться, — серьезно ответил Копейкин. — Маньяка до сих пор не отловили. Так что не ходите по одной. Хотя… — он сощурился, — вам не страшно. Чем вы меня по голове шарахнули?
— Фонарем.
— А больно-то как!
— Получается, не готовы вы оказались к неожиданностям, товарищ участковый!
— Я, конечно, знал, что женщины нашего района проинформированы насчет маньяка, но мне даже в голову не пришло, что одна из них нападет первой.
— Давайте как-нибудь уладим наши разногласия, — предложила я, виновато разглядывая синяк на лбу Копейкина. — Помиримся, забудем обиды…
— Надеетесь, что я уйду? — усмехнулся участковый. — А как же похищенная женщина? Жена Шлыкова, я верно запомнил?
— Он не уйдет, — вздохнула Катя.
— Это нечестно, — сказала Ирочка. — Мы приняли вас за другого, и наша информация предназначалась не вам!
— Как же я могу уйти? Я ведь представитель закона. Откуда я знаю, что вы делаете со своими пленниками? Может, вы их голодом морите?
— Он хочет нас арестовать, — шепнула Катя, наклонившись ко мне. — Не смотри, что вроде бы шутит. Нам не поздоровится, точно тебе говорю.
— Придется все ему рассказать, — вздохнула я.
— Что — все? — поинтересовался Копейкин, который, как выяснилось, отличался отменным слухом.
Я устроилась на диване и принялась убеждать участкового в том, что он вознамерился влезть в операцию, которую ведет ФСБ, и что ему совершенно ни к чему рисковать своей карьерой. В подробности я не вдавалась, поэтому он не узнал ни про наших мужей, ни про шантаж. Я представила нас как завербованных федералами агентов, которые действуют строго по инструкции. Якобы мы помогаем «хорошим» ребятам вычислить пробравшихся в их ряды «плохих».
