Петра Рески - Палаццо Дарио
– Да есть у меня идея, даже набросок идеи… Мне кажется, это изображение слишком современно. Просто поп-арт какой-то.
«Какие губы», – подумала Ванда.
– Но вообще-то я пришел из-за самурайского оружия и мечей, – закончил он свою мысль.
Его внешность была как бы выстроена вокруг его рта, как обрамление. От него пахло ванилью, а она любила ваниль. Вдруг она почувствовала, что ей снова стало легко дышать.
– Надеюсь, что я вам не помешал, – сказал он и направился к выходу.
– Нет, конечно, нет, мы рады каждому посетителю, – крикнула она вслед.
Она смотрела, как он покачивающейся походкой гондольера уходит по коридору.
– Ну что? Ну что? – прошептал человечек в шапочке, не успел Примо выйти из музея. – Почему он так внимательно-внимательно все рассматривал?
– Интересуется, – коротко ответила Ванда.
– И? – не унимался человечек. – И в этом причина?
В этот день Ванда уже ничего не могла делать. Не могла даже сосредоточиться на короткой «Оде холму Венеры» Джорджио Баффо.
13
«Третья часть драмы. Мик Суинтон, или Победа проклятия над легкомыслием»
«Стояла одна из тех чахлых непостижимых ноябрьских венецианских ночей, которые словно созданы для того, чтобы проводить их в одном из альковов венецианских палаццо, когда взволнованный Мик Суинтон вошел в проклятый сад Палаццо Дарио. Кампанила возвестила полночь. Бледный, как череп мертвеца, Палаццо Дарио отражал лунный свет. Мик Суинтон метался по узкой садовой тропинке туда-сюда, как неприкаянный призрак. То и дело он останавливался и задумчиво всматривался в гладкую поверхность всемирно известного Большого канала, видневшегося на дальнем плане сада.
Англичанин Мик Суинтон был человеком статным, хотя и небольшого роста. Он был одет в длинное иссиня-черное норковое пальто, эбонитово-смоляные волосы были заплетены в довольно длинную косичку, на ногах высокие сапоги. Его глаза были ясны, как знаменитый венецианский свет. Узкий точеный нос придавал его лицу покровительственное выражение венецианского дожа.
Наверху за рубиновым окном великолепного дворца стояла Аня и смотрела на него. Она была экономкой и секретаршей Мика Суинтона, – прелестное существо со светлой светящейся копной волос и обворожительными глазами цвета топаза, которые, однако, Мика не привлекали. Увидев Мика в саду, она почувствовала, как ее залихорадило. Она сжала кулаки и приникла горячим лбом к оконному стеклу. Что он задумал? Его мужская энергия накатывала на нее, отнимая волю. При этом у него не было ничего общего с прежними блестящими владельцами Палаццо Дарио – ни безупречной внешности Фабио делле Фенестрелле, ни вдохновенного остроумия Роберта Баулдера, но он магически притягивал ее. Она хотела быть с ним, касаться его, говорить с ним, чувствовать его губы на своих, испытывать чувства, какие испытывает венецианская лагуна, когда ветер, порыв вольной боры – сильного морского ветра, проходит по ней.
Поверх шелкового белья она накинула халат и взволнованно ходила из стороны в сторону в лучах бледного лунного света. А ей бы наслаждаться своим пребыванием в этом романтическом городе влюбленных! Таком удивительном, что ей показалось, будто теряет рассудок, когда впервые увидела его из гондолы. Тогда она, вжавшись в багряно-красные подушки романтической гондолы и вслушиваясь в ритмичный плеск длинного весла по воде, спрятавшись за спиной гондольера, легко и непринужденно плыла по прекраснейшей улице мира. И вот палаццо! Ей хотелось рассмотреть каждый старинный предмет мебели и каждую панель обивки стен дворца. О такой роскоши она мечтала всю жизнь, еще со школьных лет в Ливерпуле! И теперь, попав в город своей мечты, она вместо того, чтобы радоваться, терзалась мыслями о Мике.
В саду, прорезанном лунным светом, шевельнулась какая-то тень, и Аня вновь припала к решетчатому венецианскому окну. То, что она увидела, заставило ее ужаснуться. Стройный темноволосый мужчина появился в саду, приблизился к Мику и взял его за руку. Он выглядел как дворянин эпохи Ренессанса. Его глянцевые черные длинные волосы были уложены, как на «Портрете молодого мужчины с перчаткой» Тициана. Короткое, как взмах голубиного крыла, мгновение стояли оба в свете луны, глядя в венецианское ночное небо, исполненное бриллиантовым мерцанием звезд.
Аня тихо заплакала.
Мик Суинтон, состоятельный англичанин, музыкальный импресарио, неплохо заработал на одной рок-опере и решился исполнить свою давнюю мечту – купить венецианский палаццо и жить в этом уникальном городе на воде. Наконец судьба свела его с риэлтером у живописной Кампо Санта Мария дель Джильо во время одной короткой поездки в венецианскую лагуну.
– Кое-что у меня для вас найдется, – сказал человек, которого Мик Суинтон внимательно разглядывал, сидя у него в узком заставленном кабинете.
– Это дворец на знаменитом всемирно известном Большом канале, роскошное Возрождение. Удивительно, но мне его только что предложили на продажу. Невероятный шанс.
Мик Суинтон, не раздумывая, согласился. Однако, подписывая контракт, он подумал, как странно смотрели глаза таинственного риэлтера, словно светились в темноте. Вскоре после того, как Мик купил дворец, риэлтерское бюро закрылось. Он больше никогда не видел загадочного человека с горящими глазами, который, однако, успел рассказать ему о проклятии, заметив, видимо, его болезненную британскую впечатлительность. Рассказ взволновал Мика. Теперь он повсюду с упоением рассказывал, как ужасен и постыден был конец Роберта Баулдера и как страшно и странно погиб Фабио делле Фенестрелле, и хвастался тем, что именно в спальне, где был убит Фенестрелле, ему, Мику, особенно хорошо и глубоко спится. Он, очевидно, не понял, что проклятие Палаццо Дарио похоже на вскипающую волну прилива, которую, когда она превращается в штормовой вал, топя все на своем пути, никто не в силах остановить. Мик Суинтон вряд ли был избавлен от его призраков.
На следующий день после ночного rencontre55 в саду Палаццо Дарио Мик Суинтон вошел в обшитую деревом столовую дворца.
– Ну что, ночью в спальне убийства ничего не происходит! – сказал он и громко рассмеялся. – А как ты, Аня?
Она пожала плечами. В отличие от Мика она никогда не смеялась над проклятием Палаццо Дарио. Колокола уже пробили полдень, но за окном еще было темно и пасмурно. «Дождь идет. Как будто небо плачет», – подумала она.
Всегда, когда Мик был рядом, у нее вскипала кровь.
– Вчера ночью я видела тебя в саду, – сказала Аня и спазм прервал ее речь.
– Да? И? – устало спросил он, скучающе покручивая свою эбонитово-черную косу длинными пальцами. – Я волновался, что Тито долго не возвращается. И ждал его. Что такого?
– Ты знаешь, Мик, – прошептала она.
Что угодно она отдала бы сейчас за то, чтобы лежать в его объятиях и ощущать его пылкие поцелуи на своих губах! Она всегда любила Мика, с их первой встречи в Ливерпуле, и с каждым днем все сильнее. Она надеялась, что здесь, в Венеции, городе влюбленных, он наконец услышит ее мольбы. Надежда не покидала ее, хотя она знала о желании Мика жить в Палаццо Дарио с Тито, его прекрасным двадцатилетним возлюбленным.
– Аня, ты знаешь обо мне все. Я люблю Тито. И пожалуйста, прекрати смотреть на меня, как влюбленная кошка.
Мик надел норковое манто и рассеянно поцеловал ее в щеку.
– Увидимся за обедом в «Ai Gondolieri»56, – сказал он.
Аня повернулась к нему красивой спиной. Чтобы громко не всхлипнуть, она сжала зубами салфетку с гербом Фабио делле Фенестрелле. Она слышала, как Мик спустился по мраморной лестнице. И в эту минуту рассудок ее помутился. С глазами, полными слез, она побежала в гардероб, сорвала с крючка черную накидку и выбежала из дворца.
Чахлый ноябрьский туман обволакивал всемирно известный Большой канал. Аня бежала по мосту Академии, не зная куда, ноги сами несли ее. Густой туман погрузил венецианскую лагуну в мистический свет. Она оказалась на живописной Кампо Санто Стефано. Дальше, дальше, пытаясь убежать от бездушных слов Мика, которые, как сверло, острой болью пронзали ее прекрасную головку. Вскоре она заблудилась в лабиринте романтичных переулков. «Венеция – город смерти», – подумала она. И шла все дальше, а отчаяние ее все росло. Туман сгущался, становясь все более жутким, пугающим. Сердце Ани колотилось так, что она чувствовала его удары в горле. Узкие переулки все чаще обрывались, словно бросаясь в каналы, лежащие на пути. Как же выйти отсюда? Плотный дымчатый туман клубился, как призрак! Она присела на мраморные ступени одного из знаменитых венецианских палаццо. Неожиданно высокая фигура появилась из тумана и приблизилась к ней.
– Аня, что ты здесь делаешь?
– Тито!
Дворянин эпохи венецианского Возрождения. Она замерла, узнав в нем возлюбленного Мика. Ненависть, злость и ревность вскипели в ней. Но, быстро овладев собой, она задумала недоброе.
