Элизабет Питерс - Лев в долине
– Амелия, – недовольно вмешался Эмерсон. – Это азы, известные любому школьнику, и уж тем более мисс Маршалл – опытной специалистке.
Я изобразила беззаботный смех:
– Ах, верно, Эмерсон. Я так часто читаю лекции туристам и прочим невеждам, что невольно забылась... В общем, в последнее время размах незаконной торговли вырос в сотни раз, поэтому мы решили, что за дело взялся настоящий Гений Преступлений. Этот вывод полностью подтвердился, когда мы сами с ним столкнулись. Наши действия – их подробности я пока что оставлю за скобками, хотя они крайне интересны, – изрядно помешали ему, поэтому в один прекрасный день негодяй нас похитил и запер в одной из пирамид. Мы чудом оттуда вырвались и успели помешать Гению...
– Ты ведь знаешь, Амелия, – сказал Эмерсон с притворной задумчивостью, – как я не люблю, когда ты к месту и не к месту употребляешь этот эпитет.
– Хорошо, Эмерсон, постараюсь щадить твои чувства. Итак, мисс Маршалл, мы упустили самого злодея, взявшего себе имя Сети, но его добыча осталась у нас. С тех пор он скрывается в подполье и вынашивает планы мести. Цветы – это напоминание, что он не спускает с нас глаз.
Мисс Маршалл удивленно ахнула:
– Какая захватывающая история!
– Миссис Эмерсон читает слишком много дешевых романов, отсюда и высокопарный стиль, – проворчал Эмерсон. – А где же ключевые моменты? Где дерзкий побег нашего находчивого Рамсеса?
– Об этом в другой раз. Вот мы и пришли, мисс Маршалл. Надеюсь, вам будет удобно в вашей палатке.
Эмерсон заметно повеселел, увидев, что палатки поставлены на почтительном удалении одна от другой. Удостоверившись, что девушка благополучно устроилась на ночлег, я вернулась к супругу. В палатке было совершенно темно, но на мое предложение зажечь лампу Эмерсон возразил столь решительно, что я предпочла не развивать эту тему.
– Хорошо, только, если не возражаешь, я выну из волос шпильки. Ты уже разок ткнул мне пальцем в глаз.
Когда все препятствия к супружеской близости были устранены, Эмерсон крепко меня обнял, а я тихонько натянула одеяло. Уж очень холодны в пустыне ночи, к тому же клапан нашей палатки остался приоткрыт. Зато палатка мисс Маршалл была наглухо закупорена – Эмерсон раз пять напомнил девушке о насекомых и ночном холоде.
Я уже намекала, что не отношусь к ханжам, скрывающим от всех, в том числе от самих себя, какие радости может доставлять супружество. Эмерсон во мне души не чает, и я в нем тоже. Еще больше меня радует то, что его влечет не только мой покладистый нрав и несравненный ум, но и кое-какие сугубо женские свойства, о которых я бы без стеснения поведала всей ночной пустыне, если бы не боязнь нарушить девический сон Энид.
Позже, когда Эмерсон лежал на спине, со сложенными на груди руками, как у египетской мумии, а я на боку, головой у него на плече, он громко вздохнул:
– Пибоди?
– Что, Эмерсон?
– А ведь существует, если я не ошибаюсь, глупая условность, именуемая «языком цветов».
– Ты не ошибаешься.
– И что же на этом языке означают красные розы?
– Понятия не имею.
– Тогда я попробую догадаться, – пробормотал Эмерсон.
– Не пойму, зачем забивать себе голову всякой бессмыслицей, когда у нас есть столько важных тем для разговора! Сегодня произошло много событий, о которых мне бы хотелось тебе рассказать. Я познакомилась с одним мужчиной, – между прочим, очень интересным, даже привлекательным муж...
Эмерсон переменил позу. Теперь я открывала рот, как рыба.
– Не смей говорить мне о привлекательных мужчинах! Лучше вообще помалкивай!
Можно было и не сотрясать воздух запретами: благодаря стараниям Эмерсона я попросту не смогла бы ответить, даже если бы захотела...
Глава седьмая
I
С утра мы застали перед домом терпеливую толпу кандидатов в землекопы. Энид спряталась в своей каморке, испугавшись говорливости Рамсеса; Немо тоже скрылся с глаз. Заметив, как он прошмыгнул в сарай для ишаков, я направилась следом.
Немо выполнил мои указания не полностью. Он побрился и источал аромат хорошего мыла, причесался, даже попытался – правда, без особого успеха – уложить свои рыжие вихры с помощью воды (надо бы его постричь), однако новой одеждой пренебрег, опять облачившись в свое рванье. На мое требование объясниться он ответил вопросом:
– Почему бы не одеваться, как местные жители? Так мне привычнее и удобнее.
– Одевайтесь как вам вздумается, главное, соблюдайте чистоту. Неопрятности я в своей экспедиции не потерплю. Это ваш единственный балахон? В таком случае сегодня же вечером мы его выстираем. Пока он будет сохнуть, я вас подстригу.
Немо скорчил рожу, как мальчишка, не желающий принимать лекарство. Впрочем, он уже успел усвоить, что со мной бесполезно спорить.
– Хочу попросить у вас синие очки, миссис Эмерсон. От яркого солнца у меня болят глаза.
– Не морочьте мне голову, мистер Немо! Знаю я, зачем вам очки, – кстати, найдете их в гостиной, в третьем ящике у стены. Просто вы стесняетесь юной леди. Настоящее ребячество! Рано или поздно вы все равно встретитесь.
– Постараюсь, чтобы этого не произошло, – пробормотал Немо. – А вся эта возня со стиркой и стрижкой – пустая трата времени. Не лучше ли постараться поймать преступника? А этим надо заниматься в Каире. Тамошние улицы я знаю наизусть, так что...
– И думать забудьте! Вы понятия не имеете, как за это взяться. Предоставьте это мне, а сами делайте то, что я велю. Как прошла ночь?
– Спокойно. Вы разочарованы? Надеялись, что на вашего сына опять нападут?
– Я действительно разочарована, потому что ждала нападения, но не обязательно на Рамсеса. Разве вы не понимаете, что в каирской толчее нашего недруга ни за что не отыскать? Он мастер менять внешность и может прикинуться кем угодно. Остается надеяться, что он сам к нам заявится.
– Значит, мы должны сидеть и ждать? Сколько же это продлится, миссис Эмерсон? До скончания века?
– Надеюсь, что не слишком долго. Рано или поздно негодяй к нам пожалует. Мы знаем, что его интересует, и у меня есть идея, как его приманить. Не спрашивайте, что у меня на уме, – все равно ничего не скажу. Лучше просто доверьтесь мне. Все, пора за работу. Главное, не спускайте глаз с Рамсеса.
– Не сочтите за дерзость, миссис Эмерсон, но я не пойму, почему вы изображаете своего сына чудовищем. По-моему, он славный малыш, разве что любит поговорить. Ни от кого еще не слыхал столько непонятных и длинных слов! А так – ребенок как ребенок... Или вы не все мне сказали? Не страдает ли он – вы уж меня простите – приступами наследственного безумия?
– Не хотелось бы объяснять это наследственностью... Нет, мистер Немо, наш Рамсес совершенно, даже слишком нормален. Потому-то он так и опасен! Ладно, расскажу вкратце... Впрочем, нет, понадобится слишком много времени. Хорошенько за ним следите!
Немного погодя Немо смешался с работниками. Мы наняли еще с дюжину землекопов и столько же ребятишек. Силы разделились: Эмерсон повел свою бригаду к Ломаной пирамиде, а я свою – к пирамиде поменьше.
Моя пирамида находилась в шестидесяти ярдах к югу от Ломаной и принадлежала, судя по всему, к тому же погребальному комплексу. Роль вспомогательных пирамид все еще не выяснена. У Великой пирамиды в Гизе целых три вспомогательных, есть они и у других пирамид. Я, считаю, что малые пирамиды возводились для главных фараоновых жен, правда, доказательств этой гипотезы пока не найдено, но всему свое время.
Глядя на развалины, я размышляла, с чего бы начать. Определить высоту пирамиды было невозможно. Основание занесено песком, да и после того, как сняли облицовочный камень, пирамида растеклась, как пожилая особа, лишившаяся корсета. Сперва требовалось убрать песок и очистить все четыре грани до самого основания.
Энид ходила за мной по пятам, как собачонка, которая боится потерять хозяйку. Я объясняла ей на ходу, что собираюсь делать и зачем.
– Начнем с северной стороны: вероятнее всего, погребальная камера обращена к главной постройке. Породу будем сваливать вон в тот овраг, чтобы случайно не засыпать другие захоронения. Видите схему? Я указываю территорию, на которой будут вестись раскопки. Схема расчерчена на сектора в десять квадратных футов... Мисс Маршалл, вы невнимательны! Рано или поздно вы себя выдадите, если не будете изображать египтолога.
– Лучше не тянуть. Все равно это безнадежная затея, миссис Эмерсон. Мне придется сдаться властям. Какой вам от меня толк?
– Робость – помеха успеху. Вот уж не думала, что вы так быстро пойдете на попятный.
– Повторяю, это безнадежно.
– Вовсе нет! Не помню, говорила ли я вам, что Каленищефф состоял в банде Гения Преступлений. Если его убил не сам главарь, то кто-то по его приказу. Нам остается всего-навсего...
