Сердце знает - Кэтлин Игл
Сухое гнилое дерево в основании его крепкого типи из дров вспыхнуло и издало треск, подобно щелчку фотоаппарата, что тетушка Лил вытаскивала на праздники. С тех пор много воды утекло. Он помнит этот проклятый фотоаппарат и те усилия, которые все прикладывали, чтобы уговорить его стать в кадр вместе с другими младшими братьями и сестрами. Как невозможно трудно было выполнить наставления тетушки Лил не ерзать по полу ногами, а замереть, например, как дядюшка Сило, который был старым приятелем Роя, еще до того, как стал его шурином.
Но Рой был последним из парней, которого он избрал для женитьбы на своей юной красавице-сестре. Рой был слишком стар и неотесан для нее, да к тому же беден и некрасив. Он уже был однажды женат, а Бернадет недавно окончила школу. Тетушка Лили часто рассказывала историю о том, как Рой выиграл для себя невесту, проиграв поединок с Сило. В подтверждение этой истории она отдала Ризу фотографию. Снимок запечатлел Бернадет после того, как она исчезла на два дня, а затем возвратилась, уже замужем за Роем. И объяснила это так: — Мне стало жалко его. Он так расстроился, что поединок был остановлен и поклялся, что будет сражаться за меня, пока я не отвечу ему «да». Это была трогательная свадебная фотография, где стояли его мать — высокая, стройная красавица с волосами, ниспадающими до пояса и отец, ликующий жених, вдвое старше нее, с опухшей губой и подбитым глазом.
Риз сожалел о том, что тетушка Лили отсутствовала на похоронах. Он слышал, что ей нездоровилось и ему следовало навестить ее, пока он здесь. В последнее время он не уделял внимания таким мелочам, как забота о близких. Но вещи отца, которые он перебирал, напомнили ему об этом сентиментальном долге.
«Как может он, такой сильный парень, быть сентиментальным из-за каких-то семейных обязанностей?»
Он полагал, что выбрал хорошее место для костра, оно находилось далеко от халабуды. Языки пламени лизали края его типи, выстроенного из дров, и, измени сейчас ветер направление, пожарища не миновать.
И тогда бы его забрали. Но он лежал бы не на холодном полу, а на столе, в холодной, белой, стерильной комнате и слушал бы приглушенные голоса людей, склонившихся над ним: — Состояние парня неважное. Ему не играть больше в профессиональный баскетбол.
А иначе он никогда бы не ушел из баскетбола. Если бы они не забрали его тогда и не подсоединили к этим аппаратам, а позволили его телу бороться, возможно, тогда бы он выкарабкался. Выкарабкался и явился в лучах славы. А мо жет быть, и не выкарабкался. Это была бы серьезная игра в орлянку, на жизнь или смерть, единственная, в которую следовало играть.
Пламя костра мгновенно поглотило пару джинсов, образовав вокруг себя черные клубы дыма. Прорвись, подумал он. Шаг за шагом, не спеша. Индейский обряд требовал времени. Он его требовал, но не измерял и не сожалел о том, что оно проходило. Он подбросил в костер пучок полыни. Едкий запах дыма окутал его и прояснил мысли. Еще пучок хвороста и уже пламенеет в костре пара рубашек.
Не спеши. Дождись часа. Изготовься, прицелься и бросай.
«Я помню эту рубашку». Он узнал ее по ажурной вышивке на кокетке и треугольной прорези на задней фалде. Это та рубашка, в стиле кантри, которую ему пришлось надеть на школьный вечер танцев. Он ненавидел танцы, когда учился i в восьмом классе. Но он пошел на тот вечер ради девочки, которая ему нравилась. И в этот день он попросил у отца какую-нибудь обнову.
Он прекрасно знал, что был конец месяца, конец долгой и суровой зимы, конец, как потом оказалось, последнего запоя отца.
Поэтому денег в доме не было. Риз знал об этом, но все же попросил, отчасти, чтобы посмотреть, как неловко отцу будет за отказ.
Рой отыскал какую-то рубашку в дальнем ящике комода и пояснил, что надевал ее всего раз или два, хотел, чтобы она сохранилась. Для чего? Удивился про себя Риз. У этой вещицы был старомодный и уродливый вид. Но было что-то трогательное в том, как отец развернул ее и подал ему. И это что-то не позволило Ризу не взять ее. В глазах отца он заметил необычное тоскливое выражение. Судьба рубашки была решена. Он надел ее и пошел в ней, несмотря на то, что рукава были слишком коротки и не доходили до запястьев.
В тот вечер он был робким. Ему не хватило смелости пригласить девушку на танец. Но это было к лучшему, потому что танцор из него был никудышный. Он не знал ни одного танцевального движения. Ему ничего не оставалось, как усесться на скамью на трибуне и наблюдать, как одноклассники неумело пытаются исполнять эти глупые чужие ритуалы. Объявили «белый танец» и в исполнении восьмиклассниц из его школы это выглядело как дуэт девушек, виляющих костлявыми бедрами перед юношами, сидящими на трибунах. Какой контраст с «индейскими танцами», в которых мужчины, а не женщины надевали красочное оперение и прохаживались с напыщенным видом по кругу. В старые времена женщины степенно ходили по периметру, чтобы лучше увидеть, оценить и сделать свой выбор.
Возможно, баскетбольная площадка была для этого выбора? Тогда почему его не выбрали? Разве он не был звездой на этой арене, пусть даже на нем не было перьев? Он превзошел всех, даже себя и неоднократно.
Превзошел, обыграл и перерос, не так ли, Блу Скай?
Однако, не в тот вечер, вспомнил он. Тот танцевальный вечер закончился избиением Чеви с ватагой других парней и распитием «Эвеклер», все любой ценой стремились получить удовольствие и сотворить что-то недозволенное. Они разбили несколько стекол просто, чтобы услышать звон, вломились в пристройку магазина только потому, что Риз был такой высокий, что запросто мог поднять Тайтуса Хоука, чтобы тот пролез через окно. А потом рубашка Риза зацепилась за колючую проволоку, когда он убегал от полицейского, весом этак в 300 фунтов, который чуть было не схватил его.
На следующий день старик никак не выразил своего негодования по поводу слишком
