Шарль Эксбрайя - Вы любите пиццу?
Мисс Фаррингтон и Альдо успели сесть на последний корабль, отходящий в Неаполь, и прибыли в город довольно поздно. Молодой человек во что бы то ни стало хотел проводить свою спутницу до «Макферсона». По правде говоря, сейчас его нисколько не занимали ни дядюшка Рокко, ни брильянты, ни семейные неурядицы. Все отступило перед любовью к Одри. У самой гостиницы молодые люди нашли укромный уголок и снова обменялись лихорадочными поцелуями и клятвами, связавшими их по самым скромным подсчетам лет на сто пятьдесят, не меньше.
Когда Альдо вернулся в квартиру на виколо Сан-Маттео, матушка Серафина испустила вопль, в котором довольно причудливо сочетались гнев и радость:
– Ты что, поклялся убить родную мать, а, чудовище? Если все это продлится хоть еще немного, пусть меня лучше немедленно похоронят!
Но никто, по-видимому, не хотел взять на себя столь зловещее мероприятие, и разочарованная матрона уселась, пробормотав, что ее, кажется, любят куда меньше, чем в прежние времена. Грустное предположение немедленно исторгло из ее глаз потоки слез, но сын ухватил Серафину за талию, приподнял и, к общему восторгу, закружил по кухне в бешеном вальсе, напевая:
– Мама… мама… как я счастлив…
– Да оставишь ты меня в покое, дурень этакий? Тебе не стыдно?
Но веселый молодой блеск, появившийся в глазах матроны, явно противоречил ее словам. Когда Альдо наконец оставил мать в покое, она задыхалась, словно выброшенный на сушу кит, не могла произнести ни звука. Молодой человек расхохотался, поцеловал отца и сел за стол.
– Осталось что-нибудь на ужин?
Лауретта пододвинула ему тарелку с горячей пиццей. Джованни, не менее других удивленный настроением деверя, решил, что пора вернуться к делу:
– Знаешь, Альдо, где я только не искал этого Андреа Монтани! Можно подумать, парень сквозь землю провалился!
– Ничуть! Просто пока ты искал его в Неаполе, Монтани был на Капри.
– На Капри? И что он там делал?
– Как что? Пытался меня прикончить!
Мать семейства живо поднялась на ноги.
– Слушайте, вы все, – сказала она неожиданно спокойным и твердым голосом. – Хватит с меня! Или вы быстренько прекращаете все эти дурацкие истории с убийствами и покушениями, или я удираю отсюда вместе с малышами! Они ведь не могут обходиться без матери, а если и дальше пойдет в том же духе – я слягу, и потом уж коли поднимусь, то только, чтобы добраться до кладбища. А тебя, Альдо, Бог накажет за издевательство над матерью!
– Но я и не думал издеваться над тобой!
– А как же это еще назвать, наглец ты бессовестный? Рассказываешь нам, какой ты счастливый, пляшешь тут… и все – потому что тебя снова пытались убить?
– Нет, мама… это все потому, что она… призналась мне в любви!
– Святая Мадонна, неужто Ты меня никогда не пожалеешь? Или Ты думаешь, приятно дорастить сына до двадцати пяти лет и увидеть, как он в одночасье превратился в идиота? А ведь я ни разу не пропустила воскресной мессы! Ну скажи, прошу Тебя!
Увы, Мадонна не снизошла до объяснений, и, чтобы узнать о происшедшем на Капри, Серафине волей-неволей пришлось подвергнуть допросу своего отпрыска. Поцелуи и выстрелы так тесно переплелись в рассказе, что сопровождавшие его блаженные вздохи то и дело переходили в крики ужаса. Лауретту больше всего интересовала любовь, а Джельсомину и прочих – покушение. Когда Альдо умолк, перспектива его грядущей женитьбы все же оттеснила страх перед новыми нападениями Андреа Монтани на второй план.
– На твоем месте, Марио, я бы сходил к Гарацци и попросил передать эти сведения Синьори. Уж они найдут способ вытрясти из Монтани свое добро, – предложил Дино, собираясь удалиться на покой. Но не успел он выйти из кухни, как столкнулся на пороге с Риго де Сантисом.
– Ты куда, Дино?
– Спать. А ты имеешь что-нибудь против?
– Пока не знаю, но, может, ты малость подождешь?
Дино, не отвечая, снова уселся подле Джельсомины. При виде полицейского Марио встал.
– Опять ты здесь, Риго? Я вижу, ты без нас уже и дня прожить не можешь?
– Я пришел сюда вовсе не ради удовольствия.
– Можешь поверить, нам от этого тоже радости мало.
Серафина попыталась уладить дело.
– Поосторожнее, Риго, все мы немножко нервные сегодня после того, что произошло!
– А в чем дело?
– Андреа Монтани опять пытался убить Альдо!
– Правда? – Де Сантис повернулся к молодому человеку. – Я тебя слушаю, Альдо.
Старший сын Гарофани повторил полицейскому всю историю, но на сей раз воздержался от описания нежных сцен с Одри. А мама подвела итог:
– По-моему, Риго, сам Господь послал ему священника, потому что Всевышний не желает смерти моего мальчика!
– Бог вообще не любит, когда кто-то умирает до предначертанного им срока, Фина. И Альдо ничем не лучше, чем Рокко или Тино де Донатис.
– Ну, ты сравнил!
– Для меня все равно, кто убит. Судить – не мне. Мой долг – найти убийцу, остальное – дело судей. По крайней мере на земле. В котором часу ты вернулся в Неаполь, Альдо?
– В восемь. А что?
– А когда же ты пришел сюда?
– Примерно полчаса назад…
Риго посмотрел на часы.
– Сейчас половина одиннадцатого… И что же ты делал между восемью и десятью?
– Провожал мисс Фаррингтон в «Макферсон».
– Тебя там видели?
– Нет… мы расстались у гостиницы.
– Жаль… два часа – многовато, чтобы добраться из порта до корсо Виктора Эммануила II…
– Мы болтали… Но к чему все эти расспросы?
– Просто меньше двух часов назад Андреа Монтани закололи кинжалом. Тело нашли под поленницей, недалеко от места, где ты оставляешь свою лодку, Дино…
– Ну и что? – невозмутимо осведомился рыбак.
– А то, что я должен отвести Альдо в комиссариат и задать несколько вполне официальных вопросов. Прости, Фина, но я не могу поступить иначе…
Серафина подошла к инспектору. Сейчас это была уже совершенно другая женщина.
– Ты шутишь, Риго? – смертельно побледнев, сухо спросила она.
– Попробуй понять, Фина. Будь умницей.
– А что, по-твоему, значит «быть умницей»? Позволить тебе увести моего сына?
– Я обязан это сделать.
– Почему?
– Потому что Монтани дважды пытался его убить.
– Не понимаю.
– Альдо был больше всех заинтересован в его смерти.
– Но мой сын не убийца!
– Надеюсь.
– Если ты уведешь его, Риго, то никогда больше не переступишь этого порога!
Инспкктор повернулся к Альдо.
– Ты идешь, малыш?
Они вышли, и никто не посмел двинуться с места. Серафина ушла к себе в комнату и громко рыдала. Лауретта бросилась было утешать мать, но Марио удержал ее.
– Оставь… это должно выйти…
Джованни повернулся к Дино.
– Если вы прикончили Андре Монтани, мы вполне одобряем ваш поступок. Но нельзя же позволить легавым взвалить это на Альдо!
– Неужели ты думаешь, что, будь я виновен, позволил бы Риго увести мальчика? – по-прежнему спокойно спросил рыбак.
Марио положил руку на пречо.
– Я уверен, что нет. Пойду повидаюсь с Гарацци.
Альдо было наплевать, что он в тюрьме. Улегшись на койку, молодой человек погрузился в мечты об Одри, которую теперь считал своей женой. Чтобы стать достойным ее, он начнет работать. Одри не пожалеет о содеянном! Если надо, он даже готов поехать в Англию. Монтани? Какое ему дело до Монтани? Подумав о расстроенном Риго, Гарофани-младший улыбнулся. Мама никогда не простит ему этого ареста, а все в Неаполе знали, что кузен любит ее. Молодой человек чувствовал себя настолько счастливым, что ни к кому не питал зла и решил помирить маму с Риго.
Одри легла в постель, но и не думала спать. Теперь, когда дневное возбуждение прошло, она могла, наконец, трезво размышлять. Слишком прямая для того, чтобы искать какие-то оправдания, девушка не могла не признать, что вела себя глупо, но ни о чем не жалела. Одри полюбила Альдо с первой встречи на площади Корветто, просто ей не хватало мужества себе в этом признаться. Теперь отступать некуда. Альдо станет ее мужем. Разумеется, это ставит множество трудно разрешимых проблем, но мисс Фаррингтон не из тех, кого пугают препятствия. Она победит любые препоны. Однако кое-что все же вызывало внутренний трепет – прежде всего ей представилось лицо достопочтенного Дугласа, когда он узнает, что дочь собирается замуж за нищего неаполитанца, не имеющего ни специальности, ни ремесла. Зато маме, с ее романтизмом, эта невероятная история должна понравиться, с надеждой думала Одри, но и в этом далеко не была уверена. Разумеется, нечего и думать, что мисс Фаррингтон останется в Италии, тем более в Неаполе. Раз уж она решила посвятить себя преподаванию, то начнет со своего будущего мужа, вот и все. Одри считала Альдо умным и тонким, но совершенно безнравственным. Однако понятия о нравственности можно привить… И мисс Фаррингтон решила, что сделает из мужа если не джентльмена, то, во всяком случае, человека, способного сопровождать ее, не вгоняя то и дело в краску. Самым трудным наверняка окажется убедить Альдо в необходимости говорить по-английски. Но тут девушка заранее разделяла его возмущение. Коль уж тебе так повезло, что твой родной язык – итальянский, переходить на английский просто варварство.
