Шарль Эксбрайя - Заговор корсиканок
– Именем закона приказываю прекратить стрельбу!
Но Бэроль был в таком бешенстве, что не мог прислушаться ни к чему, кроме собственного бреда. Он выпустил несколько пуль в сторону полицейских. Те ответили, и в маленьком спокойном квартале началось настоящее светопреставление.
– Сдавайтесь!
– Попробуй меня взять, если у тебя хватит пороху!
Жозе начал отступать в темноту, а его противники с бесконечными предосторожностями двинулись следом. Внезапно протрезвев от грохота выстрелов, Бэроль сообразил, что попал в очень скверный переплет и вряд ли выйдет из него живым. Он сунул револьвер в урну и хорошенько закопал. Продолжая отступать, он оказался в узком проходе и уже думал, что спасен, как вдруг замер, не веря собственным глазам.
Путь преграждал какой-то тип, похожий на выбравшуюся из саркофага мумию, а в руках он держал что-то вроде горна.
В первое мгновение Бэроль подумал, что грезит наяву.
– С дороги, старый бездельник! – наконец зарычал он.
– Тебе бы не следовало этого делать… – тихонько шепнул Амеде.
– Чего ж это мне не следовало делать, дурень?
– Убивать наших друзей…
– И что дальше?
– Я тебя убью.
Бэроль ошарашенно уставился на старика.
– Час от часу не легче! Посторонись, дед, я тороплюсь – легавые на хвосте!
– Это уже не важно.
Жозе поднял руку.
– Предупреждаю, дед: уйди, или я тебя стукну!
– Не успеешь…
– А вот поглядим!
– И глядеть нечего…
На долю секунды бандиту показалось, будто его разорвало пополам. Так он и умер, не успев оправиться от удивления. Мушкетон выстрелил с ужасающим грохотом, и полицейские сперва решили, что где-то рядом обвалился дом. Они бросились в проход и, споткнувшись о тело Бэроля, чуть не растянулись во весь рост. Один тут же достал фонарик, а второй опустился на колени возле трупа. Расстегнув пиджак, полицейский замер, пораженный представшим его глазам зрелищем.
Узнав о гибели Бэроля в «малой Корсике», комиссар Сервионе даже не стал бушевать.
– Остается подождать, пока они не ухлопают всех до последнего. Все равно мы ничего не в состоянии сделать, – только и сказал он.
– На сей раз, шеф, это не преднамеренное убийство, – заметил Кастелле. – В рапорте патрульных…
– Представьте себе, я тоже умею читать, Кастелле… Жозе сам нарвался. Вот только могу вам напомнить, если вы, паче чаяния, забыли, что нам платят вовсе не за то, чтобы подсчитывать очки в турнире двух враждующих банд!
– Вы хотите, чтобы я провел расследование на месте?
Сервионе пожал плечами:
– Зачем? Зачем вам в очередной раз соваться в это логово лгунов и лгуний? Человека убили на пятачке размером с носовой платок, а мы не можем выяснить не только кто убийца, но и какое оружие он пустил в ход! Нанесенная им смертельная рана, судя по всему, не поддастся экспертизе! Наиболее хладнокровные утверждают, что такую брешь мог пробить только миномет. А о мнении остальных представляю вам догадываться самостоятельно!
– Но, шеф, ведь это оружие должно быть в «малой Корсике»! Дайте мне ордер на обыск, и…
– …и вы ничегошеньки не найдете, старина. Сами понимаете, его уже наверняка кто-нибудь потихоньку вынес из квартиры и припрятал.
– Так, значит, мы не примем никаких мер?
– Нет, подождем.
Кто вовсе не собирался ждать, так это Фред Кабри. После смерти Бэроля он понял, что следующей жертвой неминуемо станет он сам. Конечно, при мысли о том, что придется оставить Ниццу и все еще сидевшую в тюрьме Анаис, сердце у Фреда немного щемило, но в конце концов собственная безопасность – самое главное, а она настоятельно требовала убраться на возможно большее расстояние от столицы Лазурного берега, да поживее. Вовсе не желая идти к Консегюдам, он решил ограничиться звонком и сообщить о своем решении по телефону. Трубку сняла супруга патрона.
– Алло, мадам Жозетт?
– Да, здравствуйте, Фред.
– Вы уже знаете, что случилось?
– Да… это ужасно.
– А главное – опасно для нас. Я сматываюсь.
– Вы нас бросаете, Фред?
– Я следующий в списке, так что, сами понимаете…
– Да, конечно…
– До свидания, мадам Жозетт… мое почтение патрону.
«Какому патрону? Чьему?» – думала Жозетт, идя в комнату, где сидел поникший и вдруг резко постаревший Консегюд.
– Звонил Фред.
– Чего он хотел?
– Попрощаться с нами.
– Попро…
– Фред удирает. Ему страшно.
– Вот как? А что, если и нам сделать то же самое?
Жена Консегюда пожала плечами.
– Мы уже не так молоды, чтобы опять все начинать с нуля, Гастон… – она окинула комнату взглядом: -…и потом, оставить все это? Нет! Слишком тяжело досталось! Сколько мы делали, на что шли, что терпели… Нет, я никуда не поеду, и уж коли подыхать – так лучше дома! – Немного помолчав, Жозетт уже мягче добавила: – Но ты, если хочешь, уезжай…
Консегюд покачал головой:
– Нет, мы с тобой – в одной упряжке и будем тянуть воз, пока сможем… а там…
– А там – уже неважно…
Юбер пока так ничего и не решил. Он еще спал после вчерашнего изнурительного дня, когда в спальню вбежала жена.
– Юбер! – крикнула она, встряхивая мужа. – Проснись, Юбер!
Глаза его застилал туман, веки не желали подниматься, язык с трудом ворочался во рту.
– Что такое? – сделав над собой мучительное усилие, пробормотал он.
– Жозе!
– Жозе? Какой Жозе?
– Да Бэроль же!
– Он здесь? Скажи, что я отправился путешествовать! Не желаю больше его видеть!
– И не увидишь.
Тон жены сразу насторожил Юбера.
– Это почему?
– Потому что Бэроль мертв. Его убили сегодня ночью…
Хозяин «Веселого матроса» не ответил. Он лишь смертельно побледнел и, забившись в постель, натянул на голову одеяло, словно желая спрятаться от всего мира. Не в силах побороть охватившую его панику, Юбер уже явственно ощущал, как холодный металл терзает его плоть, яд сжигает внутренности, и нервно прислушивался, ожидая взрыва, который вот-вот разнесет его в клочья.
Жена стянула с него одеяло. Перекошенная от страха физиономия хозяина «Веселого матроса» производила жуткое впечатление.
– А теперь – довольно, Юбер! – повелительным тоном сказала Антуанетта, заставив мужа сесть. – Делай что хочешь, но, предупреждаю: я ухожу!
– Ты…
– И не вернусь, пока все не успокоится. Я вовсе не жажду закончить жизнь на манер Акро…
– Я боюсь…
– Я тоже… и мне это не по вкусу…
– Так что?
– А ничего! Решать должен ты.
– Но что я могу решить?
– Сам знаешь не хуже моего…
– Это невозможно…
– Подумай, Юбер… Остался один Кабри… а он, как тебе известно, недорого стоит…
– Это еще не повод, чтобы я его предал.
– Дело твое.
– А может, загнать ресторан?
– Если нам дадут на это время…
Сделав это утешительное замечание, Антуанетта вышла из комнаты. Юбер остался один. Он окинул спальню взглядом, но его так терзал страх, что привычная обстановка, против обыкновения, не успокаивала. Отчаяние сделало его чужим всему и вся. Неожиданно в доме зазвенели все стекла – где-то неподалеку самолет с громким «бум!» преодолел звуковой барьер. Юбер, дико завопив, вскочил с постели. Жена побежала в спальню.
– Что случилось? – с порога крикнула она.
– Я… я подумал… это бомба…
Она с жалостью и отвращением посмотрела на мужа.
– Ты сам-то хоть понимаешь, что помаленьку свихиваешься?
– Так, по-твоему, мне и в самом деле надо пойти… к Сервионе?
– Для нас обоих это единственная возможность уцелеть. Так я приготовлю тебе чемоданчик?
– Ну и выражения у тебя…
– Хочешь, я тебя провожу?
– Нет, иначе… у меня не хватит мужества…
Антуанетта снова посмотрела на мужа – как бы то ни было, а мысль о скорой разлуке ее немного растрогала.
– Так ты и в самом деле ко мне привязана?
Она ласково потрепала его волосы.
– Просто ты никогда не желал этого замечать. Дорогой мой… Надеюсь, они обойдутся с тобой не слишком сурово… Во всяком случае, можешь не сомневаться – я тебя подожду.
– А я и не сомневаюсь… Но сейчас мне лучше еще немножко отдохнуть… Пойду вечером или завтра утром…
– Тогда я смотаюсь в Кан – надо кое-что купить… Не возражаешь, если я возьму машину?
– Теперь она в твоем полном распоряжении.
Юбер послушал, как удаляется его «ДС», потом, выждав еще немного, начал складывать в два чемодана белье и костюмы. Наконец, спустившись вниз, он достал из тайника в стене погреба спрятанную на такой случай заначку: несколько тысяч долларов, пятьдесят тысяч французских франков пятисотенными банкнотами и тысячу швейцарских франков. С такой суммой Юбер мог ни о чем не печалиться по крайней мере в ближайшее время. Он вовсе не собирался идти в полицию и добровольно лезть за решетку, а комедию играл лишь для того, чтобы усыпить подозрения жены. Насчет ее любви Юбер не питал ни малейших иллюзий. То была пара мелких хищников, и один вполне стоил другого.
