Джорджетт Хейер - Тупое орудие
– Это возможно, но как тогда он ушел? В саду я никого не видел.
– Конечно, вы никого не видели, но вы же не заглядывали под каждый куст! Вы посветили фонариком и решили, что в саду никого нет. А убийца там очень даже мог быть, и что помешало бы ему уйти, пока вы находились в кабинете?
Гласс помедлил на ступеньках полицейского участка и задумчиво проговорил:
– Мне не кажется, что так могло произойти. Я не скажу, что это невозможно, но вы хотите, чтобы я допустил, что между 22. 01, когда миссис Норт вышла из дома, и 22. 05, когда я обнаружил тело, кто-то успел выйти из укрытия, войти в кабинет, убить Эрнеста Флетчера и вернуться в укрытие. Верно, что я вошел в кабинет только в 22. 05, но когда я шел в саду по дорожке, я бы обязательно увидел, что кто-то выходил из кабинета.
– Знаете ли, когда ваш ум занят делом, в нем наблюдаются проблески, – поощрил его сержант. – И все равно у меня нет решения. Кто сказал, что убийца улизнул через калитку? Что могло помешать ему выйти через парадную дверь – как миссис Норт?
– Но на это способен только безумец! – усомнился Гласс. – Он рисковал бы, что его увидит кто-то из домочадцев или, допустим, миссис Норт, которая за минуту или две до этого вышла из кабинета в прихожую, чего он не мог не знать, ибо, как вы говорите, скрывался и наблюдал.
– Услышал, что вы на дорожке, и рискнул, – предположил сержант.
– Глупость – радость для малоумного, – презрительно проговорил Гласс.
– Ну, насколько известно, ума ему не хватало, – ответил, сержант. – Ступайте пообедайте, а после явитесь ко мне.
Он поднялся по ступенькам в участок. Ему вдруг пришло в голову, что, может быть, последнее изречение Гласса было адресовано вовсе не неизвестному убийце. Яростный ответ рвался наружу, он чуть не пошел вдогонку за Глассом, но передумал. Поймав взгляд дежурного сержанта, он сказал:
– Кто-то тут имел на меня зуб, если мне навязали такого зануду.
– Гласса? – с сочувствием спросил сержант Кросс. – Тяжелый случай, да? Но учтите, обычно он не такой ужасный. Это и понятно. Такие, как он, чтобы как следует завестись, должны иметь перед собой некую картину греха. Хотите, чтобы его сняли со следствия?
– Ну нет! – с горькой иронией сказал сержант. – Я люблю, когда констебли меня нравоучают. Для разнообразия.
– Мы его снимем, – предложил Кросс. – Он не привык к убийствам, вот в чем дело. Ему ударило в голову.
– Нет уж, я его потерплю, – раздобрился сержант. – По крайности, он парень добросовестный, и, кроме скверной привычки цитировать Писание, за ним ничего худого не знаю. Бедняга, должно быть, это у него фиксация.
Через час, размягченный обедом, он излагал эту теорию суперинтенданту Ханнасайду, который только что прибыл в полицейский участок.
– Трудно сказать, – говорил сержант. – Очень может быть, что в раннем детстве он пережил травму, и это ее последствие.
– Так как у меня нет намерения тратить свое – и ваше – время на исследование биографии Гласса, я думаю, что все это не имеет отношения к делу, – окоротил его Ханнасайд.
Сержант бросил на него проницательный взгляд и сказал:
– Ну, шеф, я же с самого начала говорил вам, что большого дела тут не получится. Помните? Что, скверное было утро?
– Да нет, просто ничего определенного. Бадд обжуливал Флетчера? Невил Флетчер сидит по уши в долгах; а Норта вечером семнадцатого не было в его квартире.
– Как это мило! – сказал сержант. – Как я и предвидел, вся сцена забита подозреваемыми! Расскажите мне про нашего друга Бадца.
Ханнасайд дал ему краткий отчет о проделках маклера. Сержант потер подбородок и, выслушав рассказ, заключил:
– Мне это не нравится. Совсем не нравится. Конечно, можно сказать, что если он должен был отдать девять тысяч акций, которых у него не было и которые он не достал бы, изрядно не разорившись, то, значит, у него был повод для убийства покойного Эрнеста. С другой стороны, не вызывают сомнений его слова, что Эрнест не стал бы преследовать его в открытую. Это бесспорно. Это не мой кандидат. А что насчет Норта?
– Если я не ошибаюсь, Норт ведет серьезную игру. Он мне сказал, что после ужина в клубе вернулся в свою квартиру и рано лег спать. На самом деле он вернулся в квартиру сразу после 20. 30 и снова ушел около 21. 00. Окончательно возвратился в 23. 45.
– Ну и ну! – сказал сержант. – Без обмана? Все открыто у всех на глазах?
– Вот именно. Придя в 20. 30, он обменялся несколькими словами с портье; когда уходил, портье предложил вызвать такси, но он сказал, что пройдется пешком.
– А кто видел, когда он вернулся?
– Ночной портье. Он говорит, что видел, как Норт входил в лифт.
– Ну, для человека, у которого вроде бы есть голова на плечах, он вел себя не слишком-то остроумно, – сказал сержант. – Зачем ему было рассказывать вам, что он провел весь вечер у себя, когда он не мог не знать, что вы можете запросто опровергнуть его историю?
– Не знаю, – ответил Ханнасайд. – Если бы это был Бадд, я подумал бы, что он струхнул и потерял голову. Однако Норт не струхнул, и, я уверен, он не потерял голову. Я подозреваю, что по некой причине, известной ему одному, он старается отвлечь мое внимание.
– Отвлечь ваше внимание, пока он не переговорит со своей женой, – задумался сержант. – Понятно. Я бы сказал, что это рискованная игра.
– Не думаю, что риск его очень волнует.
– Ах, он еще и такой? – сказал сержант. – Маленький курс Ихавода, кажется, не повредил бы ему.
Ханнасайд рассеянно улыбнулся:
– Этим утром Норта не было на работе, и его секретарша не думает, что он будет днем, поэтому я приехал поговорить с ним сюда.
Это будет непросто, хотя бы потому, что он не проронит ни единого лишнего слова.
– С молодым Невилом тоже будет непросто, – сказал сержант. – Хотя совсем по другой причине. Эта птичка чирикает так много, что только поспевай слушать. Как вам это понравится – у него хватило нахальства прямо сказать мне, что в ночь убийства покойного Эрнеста «« он вылез из окна своей спальни, перелез через ограду – и все только для того, чтобы рассказать миссис Норт о случившемся! Сказал, что он был ее сообщником в деле с расписками.
– Хладнокровный тип. – Ханнасайд нахмурился. – Но, может быть, это правда.
– Хладнокровный! Как же! Да его мало назвать наглецом! И все же, должен признаться, у меня к нему слабость. Если бы вы видели, как он срезал старика Ихавода!
– То есть?
– Очень было красиво, – объяснил сержант. – Он выдал такой неожиданный библейский текст, что Ихавод просто рухнул. Но это не относится к делу. Я бы не сказал, что он не мог бы пристукнуть дядю, если бы это входило в его планы. Хотя, если хорошенько подумать, – проговорил он, как бы размышляя вслух, – в «его характере скорее было бы всадить ножик меж ребер. Нет, если бы не отсутствие орудия убийства и даже места, куда его можно было бы спрятать, Невил совсем не подходил бы для роли убийцы. И мне остается только доложить о единственном факте, который мне удалось обнаружить. Часы в прихожей отстают на минуту, шеф.
Ханнасайд уставился на него.
– Если это так, – медленно проговорил он, – показания миссис Норт теряют всякую ценность.
– Вы имеете в виду второй заход? А ведь похоже, так оно и есть. Не то чтобы я раньше ей доверял, судя по вашим рассказам. Учтите, я не утверждаю, что убийства вообще не могло быть, я хочу только сказать, что человек, которого видел Гласс – назовем его Чарли Карпентер, – не мог совершить убийство. Это должен был быть либо Бадц, чего я не думаю, либо молодой Невил, либо Норт, либо сама обезумевшая блондинка.
Ханнасайд покачал головой:
– Я не могу переварить этого, Хемингуэй. Если предположить, что миссис Норт говорила – правду, это значит, что Флетчер вернулся в кабинет не ранее 22. 01. Вы сами рассчитали, что ему потребовалось не менее двух минут, чтобы снова сесть за стол и начать писать письма. Следовательно, убийце остается две минуты для того, чтобы войти, убить его и удалиться. Даже меньше, ибо, хотя Гласс вошел в кабинет только в 22. 05, он с дорожки видел стеклянную дверь, должно быть, целую минуту.
– Да, это он сам говорит, – ответил сержант. – Понятно, времени ни на что не остается. Какие у вас идеи, шеф? Вы считаете, первая история миссис Норт была правдой?
– Нет, – произнес Ханнасайд, подумав. – Я думаю, она действительно возвращалась в кабинет. Если она не вышла из дому так, как она описала, откуда бы отпечатки ее пальцев появились на двери? Но отставание часов в прихожей указывает на некую неувязку в ее рассказе. Она заявила, что мужчина Икс вышел из кабинета с Эрнестом в 21. 58, что она вернулась в кабинет и, когда уходила, часы в прихожей пробили 22. 00. Итак, точно мы знаем, что было 22. 02, когда Гласс увидел, как Икс уходит, и 22. 05, когда он обнаружил тело Флетчера. Таким образом у нас имеется четыре минуты между тем, как миссис Норт, по ее словам, видела уходящего Икса, и моментом, когда Гласс действительно видел, как Икс уходит. Мы можем объяснить это, только предположив, что Икс вернулся в кабинет, убил Флетчера и снова ушел. Но если Флетчер вернулся в кабинет не в 22. 00, но в 22. 01, тогда невозможно представить, что Икс вернулся, совершил убийство и снова оказался у калитки. Поэтому или Икс ушел через сад в 21. 58, а через четыре минуты за ним последовал другой человек, назовем его Игреком; или первый человек, Икс, чистая выдумка миссис Норт.
