Татьяна Луганцева - Попугай – птичка райская
– Да все бывает. А в чем, собственно, дело?
– Мне помощь нужна, но не напрягайтесь. Меня пчела ужалила.
– А, так это я с удовольствием обработаю.
– А если анализ провести? Крови, например, на наличие всего, что можно найти, – попросил Станислав Андреевич.
– Яды? – со знанием дела спросил патологоанатом.
– На все! – повторил Молотов и подмигнул.
– Ну если на все, так много крови надо, – усмехнулся Герман Арнольдович.
– Я почетный донор, к кровопотерям привык.
– И денег. Серьезные анализы – серьезные деньги, – сказал патологоанатом.
– Любая сумма.
– Тебя спонсирует твой полковник? – уточнила Анжелика.
– Я сам зарабатываю, – ответил Молотов.
– Не знала, что следователям так хорошо платят, – хмыкнула Анжелика.
– Да я в день по убийце нахожу, так что на хорошем счету, – ответил ей Молотов, взлохмачивая волосы.
– Что-то я пока не заметила, – парировала она.
– Следователь? – вычленил единственное значимое для него слово Герман Арнольдович и побледнел, словно сам разом потерял всю кровь.
«А у парня точно есть проблемы», – невольно подумала Анжелика и поспешила успокоить патологоанатома:
– Стас здесь не по работе, вернее, не по вашу душу.
Герман Арнольдович сразу расслабился.
– Ну что ж, а заодно и познакомимся! У меня уже и коньячок припасен.
– Надеюсь, мы будем пить и есть не как в кино, прямо на столах с мертвецами? – захихикала Мария.
– Зачем ты пугаешь наших гостей? – покосился на нее Герман Арнольдович. – Милости прошу ко мне в кабинет…
* * *Каморка, которую Герман Арнольдович гордо называл кабинетом, выглядело довольно убого, но по крайней мере трупов там не было. Зато была старая мебель, стены с кое-где отвалившейся штукатуркой, желтый потолок с какими-то разводами и в углу текущая раковина для мытья рук. Все это было сдобрено толстым, в несколько сантиметров слоем пыли.
– Располагайтесь! – пригласил их Герман Арнольдович таким жестом, словно приглашал в замок.
Располагаться здесь можно было только на покосившемся диванчике и паре жестких табуреток, не внушающих особого доверия.
– Я пить не буду, наверное, – озиралась по сторонам Анжелика.
– Посуда у меня чистая, – правильно понял ее реакцию патологоанатом. – Даже не чистая, а стерильная. Сейчас принесу.
Посуда Германа больше напоминала какие-то колбы, мензурки и пробирки. Выглядели они чистыми, даже без разводов, но думать о том, что в них могло находиться раньше, не стоило, поняла Анжелика. На столе появилась бутылка коньяка российского производства и засохшее печенье, которым можно было колоть орехи.
– Чем, так сказать, богаты, тем и рады. За знакомство!
Коньяк подействовал сразу – жестко и безотказно. По крайней мере, так почувствовала Анжелика и обрадовалась, что они с Машей устроились на старом диванчике. На нем хоть облокотиться было обо что. А вот мужчины оседлали табуретки.
– Ужасно, – поморщился Станислав Андреевич. – Я имею в виду коньяк.
– Нормальный, – отмахнулся патологоанатом. – У меня если что, еще спирт медицинский есть!
– Нет, лучше коньяк! – хором ответили следователь и женщины.
– А это ничего, что ты за рулем? – спросила Анжелика Станислава Андреевича.
– Я воспользуюсь услугой «трезвый водитель», ты не переживай. Я, несмотря на свои «корочки», не езжу пьяным за рулем, – ответил майор.
– Это вдохновляет, – покачала головой Анжелика.
– Друзья! Зачем нам водитель? Здесь много препаровочных столов, можем на них заночевать! – обрадовал их патологоанатом, разливая коньяк такими порциями, словно это был обыкновенный чай.
Анжелику затошнило.
– Мне достаточно, – сказала она и сдержала рвотный позыв.
– Хоть пригуби! – толкнула ее локтем подруга. – Герман отличный мужик и специалист хороший.
– Нам он пьяный не нужен, – тихо ответила ей Анжелика.
– А он, когда выпивши, еще лучше работает!
– О чем шепчетесь, красавицы? – заулыбался Герман Арнольдович. – Эх, где мои семнадцать лет? Не на Большом Каретном! Я тогда еще в Магадане был! В смысле, не сидел, а жил, – поправился патологоанатом, увидев вытянувшиеся лица всей честной компании. – Отец у меня служил в тех краях, там я и медицинский институт закончил, хирургическое отделение, между прочим. Это уже потом мы в Москве оказались. Отца за ранение и боевые заслуги квартирой в лучшем регионе наградили, то есть в Москве. Только долго пользоваться ему квартирой не пришлось, умер он… все здоровье на службе потратил. А мама через полтора года за ним следом отправилась. Я в хирургию не устроился и попал вот в морг. Долго не мог привыкнуть к такой работе. Всегда хотел живых оперировать, людей лечить. Первое время все себя успокаивал, что это временно, что потом опять в хирургию уйду. Но так что-то и приработался. А когда лет через пять появилась возможность стать оперирующим хирургом, я испугался. Понял, что навык потерял, покойника не убьешь, а там… – поведал им свою историю Герман Арнольдович. Одновременно он обработал слегка распухшую кисть Станислава и приложил к ней холодный компресс.
– Есть у меня реакция на укус? – спросил Станислав Андреевич.
– Нет. Ну, то есть слегка, как у большинства нормальных людей, – пожал плечами Герман Арнольдович.
– А в прошлый раз я чуть не умер от анафилактического шока, – ответил Молотов.
– Быть такого не может. Аллергия так внезапно не проходит.
– Вот и я удивляюсь. Возьмите-ка у меня кровь на анализ.
– Обязательно возьму! Вот сейчас выпьем, и возьму, – пообещал патологоанатом. – У нас тут и реактивы хорошие припрятаны! Проведем любое исследование, уж я-то знаю, что говорю.
– А вы в вену-то потом попадете? – засомневалась Анжелика.
– Да у меня руки совсем не дрожат! Я профессионал! Смотри! – гаркнул Герман и вытянул вперед руки.
Перед глазами Анжелики нарисовались большие потные ладони с изгрызанными ногтями.
– Я сейчас сгоняю в магазин? – предложил Станислав Андреевич. – Колбасы какой куплю, фруктов. Девочкам шампанского, а то лица у них слишком кислые.
– Есть тут неподалеку один гадюшник! – оживился Герман Арнольдович.
– Нам бы что поприличнее, – ответил следователь.
– Поприличнее далеко.
– А может, ресторан какой есть? – спросил Молотов.
– Есть! Но там же наценка.
– Не важно.
– Я с вами, сам не найдете! А вы, девочки, сидите здесь, никому не открывайте, особенно если кто будет стучать из холодильного отделения… Шутка! – И патологоанатом заржал.
От его просто искрящегося чувства юмора Анжелика ощутила мороз по коже. А вот Маша сидела с какой-то блаженной улыбкой и, судя по всему, витала где-то далеко в своих мыслях.
– Кстати, а что ты тут делаешь? – решила вырвать ее из фантазий Анжелика. – И почему назначила встречу в таком странном месте?
– Так я здесь работаю, – вздохнула Мария. – И тебе работенку нашла.
– Что? – не поняла Анжелика. – Ты что такое говоришь?! Кем здесь можно работать?
– Кем и раньше работала! Гримером! А что? Родственники тоже хотят видеть своих близких, пусть и умерших людей, красивыми! А если покойник будет лежать синий или зеленый, с отвисшим ртом и выпученными глазами, кому это понравится? А ведь он в гости к Богу отправляется… Ты не представляешь, как ужасно выглядят некоторые покойники! – закатила глаза Мария.
– На мой взгляд, они все так выглядят! – ответила Анжелика.
– Нет! Некоторые совсем страшные! Словно их уже поджарили в аду.
– А ты выступаешь в роли феи? Придаешь им товарный вид, так сказать, чтобы они прекрасные и умиротворенные отправились в лучший мир? – уточнила Анжелика, усмехаясь.
– Я всегда говорила, что у тебя скверный характер, но ты умная! Видишь, как быстро все поняла! В этом тоже можно найти вдохновение! – У Марии раскраснелись щеки.
– А мне кажется, ты нашла свое вдохновение в Германе Арнольдовиче. Думаешь, я не заметила, какими взглядами вы перебрасывались? Как бы холодильные камеры не растопились!
– Ну ты даешь! – округлила глаза Мария. – Ты случайно не детективом заделалась? Прямо мисс Марпл! У нас с Германом Арнольдовичем просто приятельские отношения. Он мне здорово помог осознать, что работа с мертвецами это обычная работа.
– Я это вижу.
– А ты не издевайся! Я-то тоже сначала чуть в обморок не упала! А теперь – нормально, получается. Я и маникюр делаю, и эпиляцию. Специальные протезы из силикона вставляю через рот, у кого щеки слишком западают или губы. Да не смотри ты на меня так! Это даже интересно! И никаких тебе капризов: вы меня не так загримировали, вы меня не так уложили!.. А ведь я художник, и мое мнение должно быть весомее мнения актрисы! А она в истерику!.. А здесь все спокойно. У нас и грим любой, и мы иногда даже ресницы им наклеиваем на обычный клей.
