Дарья Донцова - Дантисты тоже плачут
– Черный ход? – изумилась я.
– Ну да, дверь так хитро спрятана, – и словоохотливая тетка распахнула створки одного из стенных шкафов. Задняя стенка представляла собой дверь запасной лестницы.
Забрав чемоданчик, я поднялась в апартаменты Резниченко за хомяками. В квартире, темной и неуютной, сразу стало страшно. Пришлось быстро зажечь свет в холле. Электрическая лампочка бесстрастно осветила беспорядок: следы ботинок милиционеров на лакированном полу, упавшее с вешалки зимнее пальто Нелли, ее теплые сапоги и зонтик. В столовой подоконник и пол возле окна покрывала мельчайшая белая пудра – эксперты искали отпечатки пальцев. На кухне засыхали немытые чашки и тарелка, на которой, очевидно, ели яичницу. Неужели у Владимира разыгрался аппетит? Или Люда, успокоившись, захотела перекусить?
Я подошла к лжешкафу и раскрыла створки. Точно, вот он – выход. Тронула ручку, та легко повернулась, и дверь отворилась без всякого труда. Перед моим взором предстала узкая пыльная лестница. Я пошла по ней вниз, толкнула еще одну дверь и оказалась в небольшом дворе. Потом в задумчивости вернулась назад, забрала клетку с хомяками, чемоданчик и пошагала к выходу. Около вешалки продолжало сиротливо лежать пальто Нелли. Острая жалость защемила сердце. Никогда больше хозяйка не наденет красивый свингер с воротником из ламы. И вообще, навряд ли она швыряла его, приходя домой. Я нагнулась, подняла пальто и стала вешать на плечики. В кармане что-то загремело. Я сунула руку внутрь и вытащила коробочку ментолового «Тик-така» и конверт с надписью «Нелли Резниченко лично». Положила письмо в свою сумочку и отправилась домой.
Глава 21
Казик всерьез озаботился судьбой Коки. В среду привел к обеду обещанного банкира, оказавшегося армянином.
Марта Игоревна с разочарованием посмотрела на предлагаемого жениха. Тот был мал ростом, очень худ и носил очки. Отсутствие волос на макушке компенсировал большой, как руль, нос. Возле Казика мужчина смотрелся карикатурно. Коке он тоже не слишком понравился.
Мы сели за стол и принялись за авокадо с салатом. Казик завел разговор:
– Арам, в этом году ты собираешься устраивать распродажу?
Гость отрицательно покачал головой.
– Вы владелец магазина, любезнейший? – осведомилась вдова.
– Нет, – сказал Новицкий. – У Арама картинная галерея, но это так, хобби. Основные его интересы в нефтяном бизнесе. Просто Арам любит художников и многим помог, выставляя работы начинающих бесплатно.
Марта Игоревна вздернула брови, Кока повнимательней посмотрела на претендента.
– Как ценится сейчас Малевич? – продолжал втягивать гостя в разговор Новицкий.
Но тут Маруся со свойственной ей простотой заявила, что закончила пейзаж и сейчас продемонстрирует его нам. Армянин вытащил из кармана другие очки, мы уставились на картину.
Покосившийся на один бок серо-розовый домик. На окнах буйно цветет герань. По дорожке, спиной к зрителю, идет кривоватая и длиннорукая женщина с гигантским ведром темно-зеленого цвета, наполненным сусально-золотой жидкостью. На пороге избушки восседает трехцветная кошка потрясающей жирности. Животное улыбается во весь рот, обнажая мелкие зубы хищника. Над всем этим великолепием сияет полная луна, в угольно-черном небе блестят выполненные серебряной краской звезды.
Я вздохнула – художника из моего ребенка не получится, пусть лучше учится на ветеринара. Но Казик и Арам оказались другого мнения. Они восхищенно зацокали языками и закрутили головами. Потом армянин сказал:
– Если девочка разрешит, возьму ее картину с собой и выставлю в галерее. Завтра у меня открытие выставки пяти начинающих живописцев, присоединю вас к ним – будете шестой. И обязательно приезжайте к двенадцати дня. Соберется много народа – пресса, критики.
– А как же лицей? – не выдержала я. – В это время еще идут занятия.
– Ну мамусенька, – умоляюще заныла дочь, – один раз можно пропустить, напиши записку, что повела меня к врачу.
На следующий день ровно в двенадцать мы в полном составе, кроме животных и близнецов, входили под своды галереи. Арам тут же подвел к нам странного вида молодого зеленоволосого человека с серьгой в ухе.
– Кто это? – в ужасе спросила Зайка, пока экзотическая личность, поставив Маню около ее пейзажа, вовсю щелкала фотоаппаратом.
– Очень модный и известный критик из элитарного журнала для любителей живописи, – пояснил возникший невесть откуда Казик, – с ним надо дружить. Может в один момент сделать вас богатым, модным, покупаемым. Живопись – тоже бизнес.
И он приветливо помахал зеленоволосому рукой. Я огляделась по сторонам. Мой первый муж был художником, и я более или менее представляла себе привычки и вкусы богемы. Толпа, плавно перетекавшая из зала в зал, пестрела самыми невероятными нарядами. Меха и старые джинсы, твидовый пиджак в паре с шифоновой юбкой, из-под которой выглядывают английские ботинки. Промелькнули мужчина в одеянии буддийского монаха и дама в сари.
Небольшое оживление наблюдалось возле Маниного пейзажа. Маленькая седовласая дама, обвешанная с головы до пят разнообразной бижутерией, громко восклицала:
– Какой примитив! Какой примитив!
– Ох, не надо было Манькин пейзаж сюда выпихивать, – уныло сказал Аркадий, – конечно же, вещь примитивная и дурацкая. Ну, сейчас наслушаемся комплиментов!
Но возбужденные зрители, столпившиеся возле Машкиной картины, не собирались расходиться. Оттуда постоянно слышались странные фразы:
– Потрясающая диспропорция деталей!
– Шикарно нелогичная композиция!
– Полное отсутствие стандарта!
Я вжала голову в плечи и подумала, что ребенка, пока он не понял, как его ругают, следует отвезти домой. Но тут произошло нечто совершенно невероятное. Толпа раздвинулась, и прямо на нас двинулся высокий холеный мужчина с аристократическим лицом. В его левом ухе сверкала маленькая брильянтовая сережка. Он подскочил к оторопевшей Мане и проговорил:
– Вы автор работы?
Испугавшаяся Маруська смогла только покачать головой.
– Продаете сами или через агента? Кто представляет вас на выставке?
Девочка беспомощно закрутила головой, но тут, словно из-под земли, вырос Арам. Он протянул холеному руку и радостно улыбнулся:
– Что, почуял запах таланта? Это моя протеже.
– Гениальный примитивист, – воскликнул мужчина, доставая из кармана чековую книжку, – к тому же ребенок! Из этого следует сделать конфету.
И он властным движением руки подозвал седовласую даму с побрякушками.
– Лиля, займись срочно, чтобы вечером лежало на столе и в выпуск. Пусть кто-нибудь снимет, как я вручаю художнице чек.
Ошалелую Маньку поставили перед картиной. Какие-то мужчины защелкали вокруг фотоаппаратами. Седовласый, улыбаясь, отдал ребенку чек.
– Ничего не понимаю, – сказала Зайка, – объясните наконец, Арам, что здесь происходит?
Владелец галереи радостно потер руки:
– Ваша сестра – редкий талант. Можно сказать, гениальный примитивист. И сейчас она продала картину. Если будет упорно работать и использует полученный сегодня шанс, то через несколько лет сделает первый миллион долларов. Видите, как она понравилась Красовскому?
– Кто это такой? – изумленно спросил Аркадий.
– Красовский – газетный магнат. Ему принадлежит довольно большое количество изданий. Он – страстный коллекционер и обожает открывать новые имена. Судя по всему, Красовский в восторге от Маши. Дама в браслетах – ведущий критик, сейчас она берет у ребенка интервью для утреннего выпуска. Если я хорошо знаю Красовского, то сегодня вечером к вам примчатся телевизионщики, а завтра приедут конкуренты из других изданий. Тут главное – не растеряться и на волне успеха быстренько написать еще несколько работ. Пойдемте послушаем, как девочка отвечает на вопросы.
Мы постарались протолкаться поближе.
– Нет, ты только посмотри, – завороженно протянул Аркадий, – только посмотри, просто Жорж Санд!
У картины Маруся, отставив ногу в сторону и сжимая в правой руке бокал с шампанским, разговаривала с критикессой.
– Кто учит вас рисовать?
– Мой наставник в живописи – Казимир Новицкий.
У дамы от возбуждения сползли очки.
– Как? Господин Новицкий до сих пор никогда не брал учеников. Почему он заинтересовался вами?
– Об этом лучше спросить у него. Казик, подойди сюда.
Портретист, улыбаясь, поспешил на зов дебютантки.
Домой возвращались абсолютно ошалевшие. Аркадий даже попытался завести мотор ключом от багажника. В машине Ольга не выдержала и спросила:
– Маруся, а сколько тебе заплатили?
– Тысячу долларов, – гордо возвестила художница. – Конечно, сумма небольшая, но как приятно!
На следующий день Сонька забрала Марту Игоревну и Коку, Маша благополучно уехала в лицей. Зайка с Серафимой Ивановной отправились с близнецами к врачу, Аркадий – на работу. Я решила поехать в парикмахерскую и уже на пороге услышала телефонный звонок.
