Дарья Донцова - Дантисты тоже плачут
Я отметила, что Ирка принесла ей вечером кофе, хотя никто из домашних не мог от нее раньше добиться ничего подобного. Домашним после семи часов предлагался только кефир и никаких бодрящих напитков. Даже какао таинственным образом исчезало из кухни. Я села рядом. Вдова раскрыла рот и стала петь хвалебную оду Казику.
Я не слушала ее, лишь изредка качала головой и вставляла фразу: «Да что вы!» Этому фокусу научилась, живя со вторым мужем. Его мама, настоящая гарпия, обладала резким пингвиньим голосом. Она хватала жертву за руку и, бесконечно приговаривая «слушай меня», выливала горы воспоминаний о своей бурно проведенной молодости. В первый раз было даже интересно, во второй тоже ничего, но каждый день! Пришлось искать средство защиты.
Плавная речь Марты Игоревны лилась потоком, я качалась на ее волнах, как вдруг неожиданная фраза разом вытащила меня из анабиоза:
– …Пусть приедет Кока, надо найти девочке мужа. Казик хочет…
– Как, приедет Кока? – очнулась я.
– Детка, ты что, не слушаешь? Казик абсолютно прав, Сонечке будет здесь одиноко до рождения ребеночка, вот они и решили, что должна быть Кока. Сама понимаешь, незамужней девушке жить у любовника сестры не комильфо. Наталья предложила Коконьке приют, это очень мило. Ну а после свадьбы – посмотрим. Казик собирается познакомить золовку с каким-то банкиром, вроде тот его близкий друг и никак не может найти пару…
Моя бедная голова пошла кругом. Только Коки здесь не хватало. И не спрашивайте, как на самом деле зовут Сонькину сестру. Не знаю. Все всегда именовали перезрелую старую деву только этой собачьей кличкой. Сколько ей лет? Тридцать семь – тридцать восемь, наверное.
Кока никогда не была замужем. Полная противоположность Соньки – маленькая, щупленькая, с короткими ногами, она по молодым годам пользовалась успехом. Кавалеров привлекало и неплохое приданое – дача, машина, квартира. Но все претенденты отметались железной рукой матери. Куда им с их свиным рылом в калашный ряд! Ситуация походила на сказки Андерсена: один жених беден, другой – урод, третий – глуп… Спохватилась вдова несколько лет тому назад, когда обнаружила, что строй обожателей перевалившей за тридцать дочери сильно поредел. Честно говоря, остался только один претендент, да и тот вдовец с двумя детьми. И вот теперь подгнившее с одного бока яблочко прикатится в Москву, чтобы быть представленным банкиру? Казик, очевидно, сошел с ума.
Постепенно до моих неповоротливых мозгов добралась вся информация, выданная Мартой Игоревной. Соньке будет одиноко до рождения ребеночка? Невероятно! Во-первых, давным-давно поставлен диагноз о бесплодии, во-вторых, у бывшей жены Арцеулова начался климакс!
Глядя на мою ошалелую физиономию, вдова утвердительно закивала головой.
– Да, они с будущим мужем подумывают о ребенке. Сонечка прошла обследование, и местные врачи что-то там взяли у Казика и ввели детке. Теперь следует подождать, приживется ли. Если нет, процедуру повторят.
«Что-то взяли у Казика» – насколько я понимаю, речь идет об искусственном оплодотворении. Рехнуться можно.
В гостиную вошла Наташка, и, воспользовавшись этим, я позвонила Резниченко.
– Нелли? Добралась домой?
– Да, спасибо за чудесный день. Так рада, что провела его с тобой. Володя передает привет. Может, завтра повторим поход? Только завтра приглашаю я.
– С удовольствием. Скажи, кто твой лечащий врач, а то наш семейный доктор стал старым и, честно говоря, не очень компетентным. Ищем нового специалиста.
– Мы с Владимиром пользуемся услугами доктора Штейна. Великолепный врач, опытный, внимательный, аккуратный.
И она дала телефон. Я тут же позвонила и договорилась о приеме.
Глава 20
Клиника доктора Штейна встречала посетителей табличкой: «Работаем круглосуточно, без выходных и праздников». В холле полно цветов, мило улыбающиеся сестры походили на финалисток конкурса красоты. Охранник у входа протянул пару одноразовых пластиковых бахил. «Доктор просит из соображений гигиены не ходить по зданию в уличной обуви», – пояснил он. Я натянула голубые мешочки на туфли и пошла искать брезгливого эскулапа.
Врач принимал в неожиданно маленьком кабинете, вмещавшем лишь письменный стол, компьютер и два кресла. Он усадил меня и попросил рассказать о недугах. Я выдала весь набор неработающей и скучающей особы: мигрень, бессонница, плохой аппетит, раздражительность. Доктор слушал с необычайно серьезным видом, изредка прерывая меня, чтобы задать вопрос. Мысленно поставила ему «пять». Каждый день по два-три раза небось слушает подобные жалобы, а как внимателен! И пропишет, наверное, то же, что и всем: легкое снотворное, ванны, массаж… В конце концов доктор Штейн проговорил:
– Ваше состояние внушает тревогу. Переутомление, стресс – болезни века. Думаю, смогу помочь. Начнем с жемчужных ванн. У нас великолепная гидролечебница. Потом легкий массаж для тонуса и кое-какие вполне безобидные препараты исключительно растительного происхождения. А сейчас давайте заведем карточку.
Включив компьютер, он начал выяснять биографические данные, но тут дверь в комнату раскрылась, и в нее втиснулась чрезмерно тучная дама.
– Мне не помогают таблетки, – завопила она не своим голосом прямо с порога, – опять прибавила пять кило. Сейчас пойду и выброшусь из окна, прямо сейчас.
Доктор подбежал к ней.
– Не надо волноваться, дорогая. Щитовидная железа – дело тонкое, но мы справимся, это временная прибавка веса. Пойдемте, сделаю вам укол.
Толстуха принялась истерически всхлипывать. Врач посмотрел на меня:
– Простите, вынужден покинуть вас на некоторое время.
Я понимающе кивнула головой, хотя на месте доктора Штейна не стала бы волноваться. Вряд ли подобная туша пролезет в окно. Врач ушел, оставив компьютер включенным. Я подошла к прибору и защелкала мышью. Где у него тут база данных на больных? Ага, вот она. Перелистала картотеку и вывела на экран карточку Нелли. Так, бронхиты, небольшой гастрит, бессонница, вывих мизинца, склонность к употреблению алкогольных напитков. Направлена на консультацию к наркологу. Больше ничего. Никаких ужасов, никакой онкологии или СПИДа. Нелли Резниченко и вправду была здорова, как корова. Я закрыла данные женщины, вывела свои и ушла из кабинета. Пусть доктор считает, что капризной пациентке надоело ждать.
Кока прилетела через десять дней. В аэропорту ее встречал Аркадий, и я увидела гостью только около двенадцати дня. Женщина выглядела плохо, то ли полет ее утомил, то ли просто постарела. Желтенькое личико размером с кулачок, жидковатые блондинистые волосики, стянутые на плоском затылке резиночкой. Даже глаза у Коки полиняли – из голубоватых превратились в застиранно-серые. Всем своим видом дева напоминала состарившуюся лабораторную мышь, да и весила не больше. Дешевый полушерстяной костюм болтался на ней, как на граблях. Трудно даже представить банкира, способного польститься на такое блюдо.
После объятий, поцелуев и вздохов сели за стол, и тут в комнату вплыла Сонька с Казимиром под ручку. Эффект был потрясающим. На будущей госпоже Новицкой сидел как влитой пронзительно-канареечный брючный костюм с красной блузой. В ушах посверкивали гранатовые серьги. Волосы, ставшие еще более рыжими, пламенели, как очаг Буратино; глаза горели, сочные губы улыбались. По виду ей никто бы не дал больше тридцати.
Кока шумно сглотнула и уставилась на старшую сестру, как гюрза на жабу.
– Коконька! – возопила та и принялась тискать тщедушную родственницу.
Казик принялся приветствовать окружающих, целуя присутствующим дамам ручки. Маня тут же приволокла ему очередной пейзаж и получила свою порцию комплиментов. Собаки и кошки толпились вокруг Новицкого, отталкивая друг друга задами, чтобы добиться его внимания. Ольга и Аркадий моментально притащили близнецов, и все присутствующие принялись причмокивать и присюсюкивать.
В разгар семейных утех прозвонил телефон, и я пошла за трубкой в холл. Из мембраны рвался пронзительный крик Евы.
– Детка, успокойся, что случилось?
Но девочка в невменяемом состоянии вопила что-то нечленораздельное. Велев ждать, я понеслась в гараж за машиной.
Возле дома на улице Усиевича стояли две машины «Скорой помощи» и микроавтобус. Часть тротуара была оцеплена бело-красной лентой, запрещающей проход. В центре огороженной части лежала какая-то куча, прикрытая черной клеенкой. Увидев около кучи Женю, я, несмотря на протесты патрульных, пролезла под ленту и подошла к нему.
– Женя, что случилось?
Мужчина посмотрел на меня:
– Даша, а ты здесь зачем?
– Только что позвонила одна знакомая девочка и сообщила, что матери плохо, вот и поехала к ним.
Рукой, затянутой в перчатку, эксперт отогнул клеенку, и я увидела Нелли. Женщина лежала на спине в странной позе. Ноги ее были неестественно вывернуты. Под спиной и головой растекалась лужа густой черной крови. Из одежды – лишь знакомый мне халат с парчовыми драконами да одна туфля. Глаза открыты, рот сведен ужасной гримасой. Нелли Резниченко была бесповоротно и окончательно мертва.
