Елена Логунова - Рука и сердце Кинг-Конга
– Российская армия! Межвойсковой Батальон Спецагентов!
Вахтерши второго типа всегда недоверчивы. Злая тетка сунулась носом в развернутую книжечку, пошарила глазами по строчкам и подняла на меня испытующий взгляд. Я ответила ей улыбкой – холодной и тонкой, как медицинский скальпель. Смущаться мне было нечего, в удостоверении черным по желтому была написана чистая правда: Индия Борисовна Кузнецова, агент. В сущности, в рекламном агентстве мы все агенты! Не придерешься.
– Пока я к вам, а потом, может, и вы к нам, – многозначительно сказала я, пристально глядя в оловянные глазки церберши.
– Это зачем же? Я вроде ничего… Виновата! Чем могу?
Тетка заволновалась и встала. Я кивнула – и ей (мол, «Вольно!»), и своему подтвердившемуся знанию: вахтерши второго типа обычно очень трусливы.
Я чеканно сформулировала запрос, и дородная веснушчатая девица-краса-длинная-коса была сдана мне с потрохами.
– Марьяна она! Мария, стало быть, Семеновна Горбачева! – заглянув в амбарную книгу с желтыми страницами, доложила вахтерша. – Бухгалтерша. В сорок седьмом кабинете сидит.
– Сейчас сидит? – недоверчиво уточнила я.
После вчерашних гимнастических упражнений с веревкой и карнизом Марьяне Семеновне Горбачевой больше пристало лежать в психушке, чем сидеть в бухгалтерии.
– Нет, сейчас не сидит, – сказала вредная тетка, выделив последнее слово с таким сожалением, что я подумала: слово «сидит» мы с ней понимаем по-разному. – Ее сегодня вовсе не было, с утра на работу не пришла.
– Откуда не пришла, адресочек не подскажете? И телефончик, если есть.
И адрес, и телефон бухгалтерши Горбачевой в амбарной книге вахтерши имелись. Получив на руки выписку, я веско сказала полезной вредной тетке:
– Спасибо за помощь. Вам это зачтется.
Осчастливленной этим обещанием вахтерша не выглядела, но мой уход явно улучшил ей настроение. В классическом шпионском стиле неожиданно оглянувшись на пороге, я засекла на лимонно-желтом лице отнюдь не кислую улыбку и стерла ее одним суровым взглядом. Знаю, знаю, люди этого типа не поддаются перевоспитанию, но как приятно бывает ставить их на место!
Идея навестить бухгалтершу Горбачеву в ее родных стенах меня не вдохновила, и я ограничилась телефонным звонком.
– Слушаю, – безрадостно прошелестел тихий голос.
Я тоже прислушалась, фоновых криков буйнопомешанных и глухого шума ударов о мягкие стены не уловила и решила, что Мария Семеновна успешно избежала общества Наполеона Бонапарта, Цезаря и иже с ними, но на всякий случай уточнила:
– Марьяна?
– Да, это я. А вы кто?
– А я законная владелица ключа, с помощью которого вы незаконно проникли в офис рекламного агентства «МБС», где пытались повеситься! – с суровой прямотой ответила я.
В трубке послышался вздох:
– Ох, мне так неудобно…
– Неудобно на потолке спать! – отрезала я, неприкрыто сердясь. – И стоять под дверью собственного кабинета без собственного же ключа! А вам не просто неудобно, вам стыдно должно быть, Марьяна! Значит, так: верните на место мой ключ, а потом мы с вами еще поговорим!
– Верну, – пообещала она. – Простите, пожалуйста…
Мое прощение (это хорошо знает Денис Кулебякин) относится к числу редких и ценных даров, поэтому я закончила короткую воспитательную беседу сухим «Всего доброго!» и, в очередной раз не дозвонившись Смеловскому, вернулась в офис. Близился час представления шефу очередного рекламного шедевра, который еще предстояло ускоренно выносить и стремительно родить.
– Буквально – снести! – сострил мой внутренний голос, поворачивая к теме птицефабрики.
Однако оказалось, что концепцию продвижения яичной продукции мои коллеги благополучно снесли и высидели без меня. И вообще без девочек, в процессе были заняты только наши парни – Сушкин и Баринов. Судя по присутствию на столе тарелок с остатками омлета, связующим звеном между секс-большинством и секс-меньшинством стал нормальный мужской аппетит.
– Инка, мы придумали! – сияя, как золотое яичко, похвастался Андрюха Сушкин. – Нашли гениальный поворот! Наши яйца будут не бабкины, а дедкины!
– «Дедушкины яйца»? – Я с укором посмотрела на Баринова, обоснованно предположив, что это он автор столь небанальной идеи.
– А что? – Сашка покраснел, но не дрогнул. – Дедушка живет в деревне вместе с бабушкой, значит, он тоже будет ассоциироваться у нашего человека с качественными натуральными продуктами!
– Ты только послушай, какой мы придумали текст для рекламного ролика! – заторопился Эндрю. – Закадровая начитка от лица внука. Вот, подкупающе простодушный детский текст: «Мой дедушка живет в деревне. Он держит курочек, и у него всегда есть яйца. Дедушка знает в них толк. Его яйца все хвалят».
– И финальный слоган! – победно щелкнул пальцами Баринов. – Его наш дедушка сам в камеру говорит!
– Ну? – Я скептически склонила голову к плечу.
– «У настоящего русского мужика плохих яиц не бывает!» – торжествующе выдал Сашка и с размаху хлопнул по подставленной ему ладони Сушкина.
– У клиента будет шок, – подумав, решила я.
– У клиента сначала будет шок, а потом очередь из покупателей! – уверенно заявил Эндрю. – Ты вспомни историю с молочными сосисками!
Я улыбнулась: историю с сосисками я всегда вспоминаю с большим удовольствием.
В сентябре Шумнорецкий мясокомбинат обратился в наше агентство с просьбой придумать малозатратный и эффективный рекламный ход для увеличения продаж молочных сосисок. Для предметного изучения вопроса и гастрономического вдохновения коллектива Бронич, по своему обыкновению, затребовал у клиента образцы продукции и, как всегда, не мелочился: выбил целый ящик колбасных изделий. Эти сосиски мы всем табором ели на завтрак, обед и ужин и к концу недели, отпущенной нам на поиски креатива, уже просто не могли на них смотреть. Да там и смотреть-то было не на что: самые обыкновенные сосиски, розовенькие, поштучно затянутые в прозрачную пленку с незатейливой надписью в две строки: сверху, шрифтом покрупнее – «сосиски», снизу, помельче – «молочные». Но именно эта надпись и подсказала нам, как можно эффектно подать продукцию мясокомбината. Дешево и сердито! Мы просто предложили клиенту перенастроить упаковочный автомат таким образом, чтобы он совмещал сосиску и пленку с небольшим сдвигом последней, и в результате на каждом изделии образовалось интригующее и будоражащее воображение словосочетание «молочные сиски». Продажи взлетели мгновенно! Не знаю, правда, для еды народ эти сосиски раскупал или на сувениры…
– Да, пожалуй, это может сработать, – согласилась я.
– Еще как может! – обрадовались парни.
Броничу свежевылупившуюся концепцию они представляли сами, я только присутствовала при презентации, сидела в углу и помалкивала, пытаясь предугадать реакцию руководства. Наш шеф довольно старомоден и не всегда одобряет разнузданный креатив младого рекламного племени. Так что было бы неудивительно, метни он в Андрюху с Сашкой пресс-папье и гневный крик: «Совсем ополоумели, бисовы дети?!»
Но на этот раз Бронич не гневался. Видимо, тоже вспомнил про молочные сиски-сосиски, сказал только:
– Ладно, посмотрим, что скажет на это заказчик, – и помахал газетой, которую читал до презентации, выгоняя нас из кабинета, как мух.
Мы с Эндрю послушно вспорхнули и полетели прочь, а Баринов неожиданно веско и многозначительно изрек:
– О! Это именно то, что нужно! – и бесцеремонно выхватил у Бронича утреннюю газету.
– Сашенька, если тебе нужна газетка, купи себе в киоске! – набычился шеф, лишенный свежей прессы.
– Я верну! – пообещал толстокожий Баринов и потрусил в нашу рабочую комнату, на ходу с пристрастием рассматривая газетное фото.
Любопытный Сушкин тут же заглянул ему через плечо и стал читать вслух статейку, которая показалась ему занятной. Я сначала не прислушивалась, но потом тоже заинтересовалась.
«Утро Кубани» (в просторечьи – «Утка») – газета консервативная, вечно всем недовольная, раздражительная и ворчливая, как старичок, страдающий от приступов холецистита. Не думаю, что в ближайшие сорок лет я смогу настроиться на одну волну с этим брюзгливым средством массовой информации. Позиции «Утра Кубани» не разделяет даже Бронич, а он наш офисный аксакал. Тем не менее шеф регулярно покупает «Утку», потому что она скорее и активнее других местных газет реагирует на происходящее в нашем богоспасаемом граде.
Вот и на сей раз штатный борзописец «Утки», скрывающийся под псевдонимом Мартын Шиповник, успел тиснуть в выпуск ядовитую заметку о рекламной акции, которую мы вчера провели на Зеленой. Разумеется, Шиповник состоявшееся мероприятие не одобрил. Оно, мол, почти на час парализовало движение в центре города – это раз. Активно пропагандировало нездоровый образ жизни – это два. Оно способствовало срыву учебного процесса в ближайшем ПТУ и нарушило размеренный ход трудового дня в соседнем НИИ, оставило без посетителей открытие гораздо более культурной выставки «Экслибрис как примета времени» и сильно обеспокоило персонал семейного ювелирного магазина «Звезда Давида», генетически склонного видеть в каждом народном волнении начало погрома. Прямой логической связи между распитием водки, остановкой транспорта и заботой об оздоровлении озонового слоя атмосферы Шиповник не уловил, зато не поленился выяснить, кто организовал все это безобразие, и вдохновенно обругал наше рекламное агентство аж в двух абзацах! Да так желчно и злобно, что я заподозрила: не иначе автор пасквиля пошло обиделся, что ему лично не налили водочки!
