Лоуренс Блок - Вор в роли Богарта
— Немного притянуто за уши, да?
— И все книги — в переплетную мастерскую, все картинки — в багетную, и…
— Я тебя поняла, Берн. Дурацкая идея.
— Все, что осталось, — сказал я, — это кусок скотча на стене, там, где была приклеена карта. Ну и, возможно, еще ее отпечатки, если только она не стерла их перед тем, как уйти.
— Но почему она так поступила?
— Не знаю. И потому хочу спросить тебя. Что могло заставить женщину исчезнуть столь внезапно?
— Понятия не имею, Берн. Может, ты сказал что-то не то?
— Что-то смешное?
— Да нет, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. А какая она была… после этого?
— Грустная. Но сказала, что после любви ей всегда почему-то грустно.
— Прямо сразу? Нет, лично мне бывает грустно только наутро, когда я просыпаюсь и вижу, с кем пришла домой. — Она передернула плечами и заглушила воспоминания глотком виски. — Если ей всегда бывает грустно, — продолжила она, — это, пожалуй, объясняет тот факт, почему она раскачивалась целых две недели. Но вот почему исчезла, все равно остается непонятным.
— Мне тоже.
— Как тебе кажется, ее могли похитить?
— Думал об этом. Но к чему похищать ее со всеми вещами?
— Потому, что в таком случае она исчезает бесследно.
— Что ты имеешь в виду?
— Какой у нас последний день месяца? Вторник? Так вот, в среду тот, кто ее увез, кем бы он там ни был, звонит хозяину дома и говорит, что тот может сдать квартиру новому жильцу, потому как она больше не вернется. И тот идет проверять и видит, что да, действительно, кроме мебели, ничего не осталось. А ты вроде бы сам говорил, что мебель досталась ей вместе с квартирой.
— К тому же она вряд ли смогла бы унести ее сама, без посторонней помощи.
— Да. Так вот, она исчезает со всеми своими сумками и тряпками, а хозяин вселяет туда нового жильца, и все. Исчезла без следа.
— Но почему бы ей и не оставить все свое барахло? Ее бы никто не хватился. Да я и сам бы не узнал, если бы не заглянул в гардероб и не увидел, что одежды там нет, как нет и других вещей, что были прошлой ночью.
— Тогда это означает, что она сама уехала.
— Согласен, — сказал я. — И предварительно собрала все свои вещички, потому что хотела их сохранить. Может, она действительно задолжала квартплату или же срок аренды вышел, может, именно поэтому она исчезла столь внезапно. Но у меня ощущение, что за этим кроется что-то другое. Почему она мне не позвонила? Почему не предупредила, что не придет в кино? Ей что, было жаль потратить четвертак и сообщить мне?
— Может, она не знала, как тебе сказать..
— Что именно?
— Если бы сказала, — заметила Кэролайн, — вот тогда мы бы знали, что именно. И знаешь, Берн, сдается мне, она сама собрала свои вещи. Посторонний упаковал бы и простыни, и одеяла.
— Выходит, она оставила их потому, что считала оскверненными, что ли?
— Нет. Просто она знала, что они достались ей вместе с квартирой. Ведь меблированные комнаты и квартиры часто сдают вместе с постельным бельем. А как насчет кухонной утвари?
— Там была двухконфорочная плита и маленький настольный холодильник. Никаких кастрюль и сковородок я не заметил.
— Наверное, она всегда ела в городе.
— Насколько я мог заметить, питалась она исключительно попкорном. И еще как-то раз съела пол-эклера, — пожал я плечами. — Впрочем, в холодильник я не заглядывал. Может, и надо было… Лично сам я съел сегодня только кусок пиццы на ленч и пакетик попкорна на обед.
— О, но это же просто ужасно, Берн!
— Ничего, зато я плотно позавтракал. Если мне не изменяет память… Нет, ей-богу, не помню, завтракал я сегодня или нет.
— Тогда давай закажем тебе пожевать.
— Нет, лучше закажем еще выпить, — сказал я и понес бокалы к бару.
Выждав какое-то время, она заметила:
— Знаешь, Берни, внутренний голос мне говорит, что не следует позволять тебе напиваться. А другой голос твердит: «Пусть пьет сколько хочет».
— Этот другой, — сказал я, — и есть глас истины и здравого смысла.
— Я ничего в этом не понимаю, Берн. Просто ты слишком много пьешь на пустой желудок.
— Пустым его не назовешь. — Я похлопал себя по обсуждаемой части организма. — Попкорн занимает ужасно много места… Хочешь набить пузо, жуй попкорн!
— Но ведь это один воздух, а не еда, Берни.
— Неправда, он тяжелее воздуха. Если бы он был воздухом, то не лежал бы в брюхе… Всплыл бы на поверхность.
— Берн…
— Да я сожрал, наверное, целый баррель этого самого попкорна! — воскликнул я. — Знаешь, есть такая мера объема сыпучих тел, баррель? Иногда ее называют попроще, бочонком.
— Знаю.
— Обычно я съедаю только половину барреля, потому как вторую половину ест Илона. И знаешь что? Когда она не появилась без четверти семь, я понял, что она не придет вообще. Знал еще до того, как купил билет.
— Но почему, Берн?
— Знал, и все тут, — ответил я. — Просто чувствовал. — Я немного поразмыслил над сказанным. — Бывает, что люди знают кое-какие вещи. Но это совсем не то, что знать, к примеру, что Пирр — столица Южной Дакоты. Про него я знаю, потому что миссис Голдфус заставила нас выучить все столицы всех штатов.
— Кто она такая, эта миссис Голдфус, и зачем это ей понадобилось?
— Это была наша учительница в пятом классе, и в этом просто заключалась ее работа.
— Столицы всех штатов… И ты до сих пор помнишь?
— Уж Пирр-то — во всяком случае. Другие, может, и забуду, а Пирр — никогда. И если б я принимал гинкго билоба, то наверняка мог бы рассказать тебе, какие из них забыл. А ведь когда-то помнил все до единой… Так откуда мне теперь знать, какие я забыл, а какие — нет?
— Что-то ты меня совсем запутал, Берн.
— Не выдумывай.
Я поднял стаканчик и поднес к глазам. Водка со льдом, только уж ясно, что не «Людомир», этой марки они здесь не держат. Ладно, и такая тоже сойдет…
— Я знал, что она не придет, — сказал я, — и не важно откуда. Просто знал, и все.
— Поняла, Берн.
— И все равно купил два билета. Причем, заметь, мог совершенно свободно сдать один, но этого не сделал. — Я прищелкнул пальцами. — Само пришло, само ушло.
— Правильно.
— И еще, заметь, мог бы купить маленький пакетик попкорна вместо большого, потому как точно знал, что она не придет. И что ты думаешь? Все равно пошел и купил большой!
— Само пришло, само ушло, да, Берн?
— Ты просто читаешь мои мысли. А я рассказывал, как мне удалось вытрясти двадцатку из Тиглата Расмолиана, или нет?
— Да, Берн.
— Проще, чем отобрать конфетку у ребенка. Так почему бы и не потратиться на попкорн?
— Ты хочешь сказать, что заплатил за пакетик попкорна двадцать долларов?
— Нет, конечно нет!
— Рада слышать, Берн. И не важно, сколько этого попкорна у тебя в животе, но сдается мне, выпивка уже действует.
— Я что, слишком громко говорю, да, Кэролайн?
— Вроде того.
— Черт, — пробормотал я и понизил голос до шепота. — Сам не пойму, как это получилось..
— Не расстраивайся, Берн. Нас в любом случае здесь никто не слышит.
— Это хорошо…
— А знаешь, не столь уж плохая идея — немного напиться. Вдруг это поможет тебе забыть ее?
— Забыть кого?
— Господи! — воскликнула она. — Вот уж не думала, что на тебя подействует так быстро!
— Ах, Илону?.. Я никогда не забуду ее, Кэролайн!
— Это ты так сейчас говоришь, — с самым серьезным видом заметила она. — Но ведь мы с тобой старинные приятели, Берни, и только вспомни, скольких женщин нам обоим пришлось забыть за эти годы. И где все они теперь? Забыты, все до единой! Время лечит все раны, Берн, особенно когда ему помогает виски.
— Сегодня я пью водку…
— Да, заметила, и это совсем на тебя не похоже! Почему водку, Берн?
— Из-за капитана Хобермана! — Я приподнял стаканчик и снова стал разглядывать его содержимое, затем, подняв еще выше, посмотрел на свет. — У водки тот недостаток, — сказал я, — что смотреть на нее не слишком интересно. К примеру, подносишь ты к свету стаканчик янтарного виски, смотришь, и кажется, перед тобой раскрываются все тайны вселенной… А попробуй проделать то же самое с водкой и что увидишь? Вода, как есть вода…
— Да, это верно, Берн. Я, правда, об этом никогда не задумывалась, но наблюдение очень точное.
— А стоит, — продолжил я, — стоит проглотить ее, и тебе уже наплевать, какого она цвета. Работает что надо. — И я в подтверждение сказанного опрокинул стаканчик. — Слушай, Кэролайн, а можно мне сегодня остаться у тебя?
— Конечно, — кивнула она. — Не только можно, но и нужно. Сегодня тебе никак нельзя быть одному.
— Никак..
— И потом, я бы не хотела, чтобы ты тащился через весь город в таком состоянии, пусть даже и в такси.
— Я тоже не хотел бы… — сказал я. — И не собираюсь, тем более что завтра с утра мне предстоит.
