Сердце знает - Кэтлин Игл
Она бы еще раньше рассталась с «двоюродным братом», если бы он не был ей нужен для посещения казино. Еще несколько выходов в свет, и она с ним распрощалась. Но «блэкджек» был неподходящей игрой для серьезного игрока. Для хорошего игрока. А Хелен была хорошим игроком и начала верить, что полностью контролирует ситуацию. Ее лексикон пополнился новыми терминами. Ей на роду было написано — выигрывать. Она заключила сделку с Судьбой. Но роскошный список ее выигрышей скоро иссяк, а в колонку, куда она аккуратно записывала долги, все чаще и чаще забывала вносить новые суммы, пока совсем не потеряла счет проигрышам.
Эта страсть держала ее в своих когтях целый год, и к тому временя, когда она, наконец, взглянула правде в глаза, ее долг вырос до невероятных размеров. Она потеряла все свои сбережения, скромный вклад, машину, компьютер, а самое главное, она лишилась доверия и потеряла самоуважение. Все это казалось не таким важным, как игра. Единственное, что осталось неприкосновенным в ее жизни, что она не могла. поставить на кон, и что, в конце концов, спасло ее — это страх потерять сына.
Но теперь этот жуткий период позади, она выстояла. Она не была преступницей, — нет! Хотя, если бы Господь не вразумил ее, она бы ею стала, и ей бы не поручили вести это дело. Подобно бывшему алкоголику, который стал барменом, она превратила свою одержимость в инструмент, который умело использует на благо Комитета по делам индейцев, в котором она работала с незапамятных времен. Ее суждения еще можно было иногда поставить под сомнение, но ее лояльность — никогда!
Она могла бы отказаться от задания в резервации на Бед-Ривер. Может быть, это даже следовало сделать. Но она не отказалась и подозревала, что это тоже были козни ее старого приятеля, Демона-искусителя, который каждый раз прятался под разными масками. На этот раз он не рядился в маску «блэкджека», а заставил вернуться назад, к корням ее сына, к свету на крыльце Роя Блу Ская. Он был опасен для нее, но так ей дорог. Перед ним невозможно было устоять. Ради Сидни она снова вернулась к тому, от чего, ради Сидни, убежала.
Ради себя самой, шепнул ей голосом Демона теплый ветерок из прерий, когда она запирала машину.
— Нет, — уговаривала она себя, — ради того, чтобы все узнать. Сидни задавал все больше вопросов, и ему уже недостаточно ее неубедительных рассказов о человеке, которого она любила, а затем рассталась. У нее было задание, но у нее была и миссия. Ей нужны ответы, которых заслуживал ее сын. Правдивые ответы. И она раскопает их для него. Раскопает так, как индейские женщины, которых она видела на темной фреске в холле казино, раскапывали корешки. Она тоже раскопает корни. Она сохранит их для сына и подарит ему на восемнадцатилетие. Конечно, это не много, но это — кое-что.
Ее не покидала неуверенность с тех пор, как она покинула дом Блу Ская. Она хотела остаться, и это желание не давало ей покоя. Ей нужно сделать работу. С тех пор как умер Рой, ее не покидало чувство, что выполнить ее надо как можно быстрее, выяснив, под каким же наперстком находится шарик. Она еще не до конца поняла, но уже что-то чувствовала, и она это раскопает. Да уж, за последние дни она много узнала. Но вместе с новым знанием пришло и новое чувство, чувство опасности. Она не знала, с какой стороны ее ожидать, но знала, что корни этой опасности угнездились внутри нее. Она просто обязана успокоиться. Ей сейчас не до внутренних переживаний.
Она не могла позволить себе думать о том, кто этот таинственный наперсточник.
Направляясь к залу, где играли в «блэкджек», она кивнула Питеру Джонсу, одному из многих крупье. Мимолетная улыбка была адресована смотрителю за порядком, имени которого она не помнила. Эта деятельность была вне подозрений. Она дружила со всеми, с кем работала, а значит ни с кем конкретно. Она умела мысленно раздвоиться и оставаться сторонним наблюдателем даже тогда, когда улыбалась кому-то или принимала участие в разговоре карточных игроков. Она как бы включала автопилот, а крупье на автопилоте — это то, о чем шулер может только мечтать. Но у Хелен не было никакого автопилота, а было одно «я» и другое «я». Это было умение, которое она развила в себе, будучи учителем, а отточила, играя в карты. Она так в этом преуспела, что редко кто замечал, что за ним наблюдают. А когда замечала в чьих-то глазах зарождающееся подозрение, просто «наводила фокус».
Старший зала проследил за сменой крупье, и скоро все семь мест за столом Хелен были заняты. Никто и не догадывался, что игра за столом слева занимает ее больше, чем за ее собственным. Крупье только что заплатил игроку на проигравшей руке. Простая ошибка или специальный ход? Она последит за этой парой, может, это опять повторится. А что, если да? Ей не нужны были грошовые мошенничества. Она охотилась за «крупной рыбой».
Когда старший зала разрешил ей сделать перерыв, Картер был уже тут как тут, с чашкой кофе, в котором были сахар и сливки — точно, как она любила. В таких вещах Картер был незаменим, и не только для нее. Он проявлял личный интерес к работникам, запоминал их вкусы и привычки, и легко и непринужденно этим пользовался.
— Недавно здесь был твой любимый клиент, — сказал он ей со смешком. — Ну заешь, тот ковбой из Небраски? Он велел тебе передать, что вернется позже и чтобы ты готовилась к долгой ночи. Сказал, что оставляет за собой место, и что он при больших деньгах.
— А ты не намекнул ему, что его с трудом можно назвать умным, если он будет трепаться о деньгах?
— Я сказал: «Мисс Кеттерлинг скоро придет, а любое свободное место вы можете занять прямо сейчас». У меня такое чувство, если бы мой брат знал, что кто-то обещает тебе долгую ночь, он бы оставил ему место где-то очень далеко отсюда.
Она недоверчиво на него посмотрела, и он засмеялся. Затем посмотрел по сторонам.
Сегодня здесь было спокойно, как, впрочем, и всегда. Здесь никогда не гремели ни бури, ни штормы, ни даже небольшие грозы. В самую напряженную ночь здесь царило размеренное спокойствие, которое, время от времени, нарушали звуки колокольчиков или звонки,
