Запретные воспоминания - Людмила Мартова
– Смотреть будешь или принимать самой? – уточнила от дверей Ира.
– Буду. – Влада начала решительно выбираться из-за стола, потому что предпочитала контролировать даже таких сверхответственных людей, как Веретьева. – У конкурентов, выигравших поставку в другую больницу, одна партия бракованная пришла. Я предпочитаю подстраховаться.
– Тогда пошли, а то их фура весь двор перегораживает.
– Паша, если у тебя ко мне больше ничего нет, то я побежала, – сказала Влада Белову.
– Нет, я ж говорю, по большому счету, просто так приехал.
– Тогда отправляйся в больницу, и еще раз тебя прошу – не ссорься с Тихомировым. Когда будет готов результат взятых проб, сразу мне сообщи. Понял?
– Так точно. – Белов шутливо отдал честь, признавая ее право командовать.
С кислородными клапанами, к счастью, все оказалось в порядке, и Влада, подписав акт приемки, отправила машину на разгрузку. До обеда она успела справиться с кучей дел, а на обед девчонки заказали в офис пиццу, и Влада с неожиданным удовольствием приняла приглашение присоединиться, хотя пиццу не любила и ела крайне редко. Но сегодняшняя была вкусная, и Влада как раз примеривалась к тому, чтобы взять третий кусок, когда у нее звякнул телефон, сообщая, что пришло сообщение в WhatsApp. Радецкий.
Отчего-то у Влады сильно-сильно забилось сердце. Открыв сообщение, она обнаружила в нем прикрепленный документ, а в нем – перечень пожеланий врачей, которым в будущем предстояло работать в гибридной операционной: дополнительные источники света, их расположение, схема расстановки оборудования, чтобы им было максимально удобно пользоваться, неучтенные поставщиками столики и стулья для персонала, какие-то держатели, тележки для белья и много других мелочей, о которых, это было видно, подумали обстоятельно. Такой подход к делу Владе импонировал.
Никакого сопровождения к документу не прилагалось, и ее это слегка задело. Деловой этикет требовал реакции, поэтому, немного подумав, она написала в ответ сухое слово «Принято». Примерно с час ничего не происходило, и она успела забыть про областную больницу и ее главного врача, переправив, разумеется, присланный документ себе на почту, а оттуда Ире Веретьевой, которая и отвечала за весь проект поставки и установки гибридной операционной. Задачей Иры было обдумать поставленную дополнительную задачу, составить смету, утвердить ее у Влады и заказать. Ничего сложного.
В начале пятого, когда большинство сотрудников, закончив дела, начали расходиться по домам, Влада получила новое сообщение: «Хорошо. Мы обсудим этот документ обязательно. Нужно же с чего-то начинать разговор». И три улыбочки, черт бы их подрал.
«Думаете?» – быстро отбила она, чувствуя, что совершает глупость. Документ был получен и запущен в работу, ей-богу, обсуждать больше было нечего. И незачем. И тем не менее она все дальше и дальше углублялась в диалог, разворачивающийся на экране ее телефона.
«Уверен! При общении с понравившейся женщиной будь настойчив и предлагай ей всякую хрень. Женщины любят настойчивых и постоянно ведутся на всякую хрень».
«Настойчивость – это прекрасно», – закусив губу, написала она.
«Я настойчив, как молодая гусеница».
«По-моему, обсуждение оборудования для гибридной операционной – это не начало разговора. По крайней мере, мне так кажется». Ферзь сделал свой ход. То есть, разумеется, королева.
«Конечно. Мы обсудим его после всего, что случится».
Внутренняя сигнализация вопила и мигала всеми имеющимися лампочками, призывая Владу остановиться.
«Как-то примерно так я себе это и представляю, – вместо этого ответила она. – Вы очень красочно рисуете перспективу».
«Чего хочет женщина – того хочет Бог».
С каждым новым звяканьем телефона переписка становилась все фривольнее, а щеки Влады пунцовее. Ханжой она не была, но столь вольготное поведение с в общем-то незнакомым человеком оказалось для нее внове. Более того, эта фривольность становилась причиной какого-то странного состояния, внутри закручивалась тугая спираль физического желания, практически немыслимого в данных обстоятельствах.
Человек, вызывающий это состояние, находился на другом конце города и не делал ничего, кроме быстрого набора текста на экране телефона, и тем не менее Влада осознавала себя фактически в обмороке. Ее ответные сообщения тоже становились все откровеннее и бесстыднее. И это тоже было так на нее не похоже, что она фактически не узнавала сама себя. Женюсик бы точно сошел с ума, если бы Влада написала ему хотя бы отдаленно что-то похожее. Вот только думать о Женюсике сейчас не хотелось совершенно.
«Сделаю комплимент. Вы талант, Владимир Николаевич», – она отправила очередное сообщение, потянулась за бутылочкой газированной французской воды, которую очень любила и всегда держала под рукой, сорвала металлическую пробку и залпом выпила половину.
«Я знаю», – ответил он.
Интересно, он понял, о чем она? Или его самомнение не нуждается в детальном подкреплении?
«Завести, не прикасаясь, в общем-то легко. Но на расстоянии и письменно… Талант. Непонятно только одно, вы сознательно это делаете?» – уточнила она и замерла в ожидании.
«Сознательно», – звякнул телефон, словно издеваясь.
Неожиданно Влада рассердилась. Умница, красавица, акула бизнеса Владислава Громова, привыкшая казнить и миловать соперников, как девочка, сидела, уставившись в телефон, вот уже больше часа, и впервые за долгое время мысли ее были заняты чем угодно, но только не деловыми вопросами.
«То есть у вас эксперимент и вы за мной наблюдаете холодным взглядом вивисектора? Или это безумие взаимно?» – спросила она.
«Этого я не говорил. Мне просто делать это очень приятно, несмотря на работу. Но контроль над собой я не теряю практически никогда. Кто-то должен все контролировать и за все отвечать», – ответил Радецкий.
В этот самый момент Влада вдруг почувствовала, что ее накрывает какой-то непонятной волной, названия которой она не знала. С того момента, как она уехала из дома, чтобы поступить в институт, она всегда и за все отвечала сама. Учиться в Питере, почти в тысяче километров от дома, провинциальной девочке было непросто. И жить приходилось почти впроголодь, и в трудную минуту посоветоваться совсем не с кем. С высоты лет тогдашние ее заботы и проблемы казались смешными и совсем незначительными, но для семнадцатилетней Влады каждая из них
