Татьяна Сахарова - Бисер для трех поросят
— По сегодняшнему сценарию я демонстративно вскрываю себе вены и заливаю кровищей полресторана. Тем более риска совсем никакого, ты же у меня дежурный спасатель. Если потенциальный принц снова даст мне от ворот поворот, надеюсь, ты окажешь мне первую медицинскую помощь?
— Всенепременно. А если серьезно, что у тебя стряслось? Я же вижу, что ты не в своей тарелке.
— Тебе это будет неинтересно.
— А ты позволь мне самому судить по поводу интересности, — продолжил настаивать Федя. — Давай, раскалывайся по-хорошему.
И сама не знаю почему, но я вдруг действительно раскололась. То есть рассказала ему обо всем с момента исчезновения Глеба Николаевича. При этом, нужно признать, меня саму немного отпустило. Видимо, иногда бывает нелишним излить душу постороннему человеку.
— Хуже всего, — отметила я под конец своего рассказа, — что мы не можем закрыть ресторан. Персоналу нужно зарабатывать деньги, у людей семьи. А быстро найти хорошую работу очень трудно.
— По-моему, ты драматизируешь ситуацию. — Федя отправил в рот кусочек телятины и с удовольствием причмокнул. — С чего ты решила, что в квартире вашего заместителя побывали бандиты. Мужик по пьяной лавочке вполне мог подраться с приятелями. Отсюда и погром, и бурые разводы на полу. Может, ему просто нос сломали, и он теперь где-нибудь в больнице зализывает раны. Ну, сама подумай, стали бы преступники кровь тряпкой по полу развозить? И труп с собой уносить тоже было совершенно незачем. Только риск лишний. Да и кто тебе вообще сказал, что там действительно была кровь? Вполне могла быть краска или сок гранатовый.
— Предположим, — поддакнула я. — Но, во-первых, никакой дракой нельзя объяснить полный разгром в квартире. Одно дело пара-тройка сломанных стульев, а другое — все шкафы наизнанку. И, во-вторых, почему тогда сбежал наш директор?
— А кто сказал, что он сбежал? Подумаешь, съехал с арендованных апартаментов. Он же просто мог купить себе постоянное жилье.
— Мог, конечно. Но тогда объясни мне, почему они оба ни разу не позвонили на работу.
— М-да, дела-а, — протянул Федя, задумчиво накалывая на вилку ломтик жареного картофеля. — Пожалуй, единственное, что я могу посоветовать тебе и твоей подруге, это убраться из ресторана подальше. Если все так плохо, как ты говоришь, то здесь со дня на день объявятся менты. Найти, конечно, они никого не найдут, но нервы от души потреплют… Хочешь, я попробую подыскать тебе другую работу? И подружке твоей тоже.
— Спасибо за предложение, но пока не нужно. Мы не бросим остальных. Это только крысы бегут с тонущего корабля.
— Альтруизм сегодня не в моде.
— Альтруизм живет вне моды, — твердо отрезала я.
Один из официантов принес накопившиеся счета, и мне пришлось отвлечься на несколько минут, чтобы их подписать.
— У тебя случайно нет знакомых в милиции? — осведомилась я, покончив с бумажками. — Хотелось бы знать, что они накопают в квартире.
— Попробую помочь, но обещать ничего не могу. Сейчас лето — пора отпусков.
— Да уж. Как бы и мне хотелось уехать в отпуск. — На меня накатила волна праведной обиды на жизнь. Мало того, что благодаря Женькиному авантюризму я испортила себе заслуженный отдых, так еще и ввязалась в дрянную историю.
— Вот-вот. Взяла бы ты свою подружку и махнула с ней на юга, — поддержал мою мысль Федя.
— Возможно, так я и сделаю, как только здесь все немного утрясется. Кстати, куда это моя Женька запропастилась? Ей уже давно пора вернуться.
Я достала из кармана мобильный и набрала ее номер. Пошли гудки, но трубку никто не снял. Очень странно. Еще две попытки соединения прошли впустую, Женька решительно не желала откликаться. Конечно же, она могла задержаться в аэропорту и сейчас бродит с мужем и сыном где-нибудь по терминалу, ожидая отлета. А ее трубка осталась валяться в автомобиле. Вполне разумное объяснение, но какое-то внутреннее беспокойство просочилось в глубины моего подсознания. На всякий случай я набрала мобильный номер Гришани. Но безразличный автомат поведал мне, что абонент временно недоступен. Час от часу не легче!
Мое беспокойство незамедлительно передалось Феде.
— Нет связи? — Он отодвинул от себя пустую тарелку.
— Наверное, оставила телефон в машине, — неуверенно ответила я.
В этот момент возле нашего столика нарисовался бармен и зашептал мне на ухо, что закончилось «Мерло» и несколько марок коньяка тоже совсем на исходе. Нужно срочно принимать меры.
— Ты извини, Федь, но мне нужно работать. Рада была тебя повидать. Еще раз приношу свои извинения за ту глупую сцену в больнице. Нелегкая меня попутала.
— Да ладно тебе, проехали. — Он улыбнулся, достал портмоне и стал отсчитывать пятисотенные купюры.
— Ты чего делаешь? — возмутилась я.
— Расплачиваюсь за обед. Ну, или, если хочешь, за ранний ужин.
— Но это ведь мой должок. Убери деньги немедленно.
— Брось, я вполне в состоянии сам расплатиться.
— И не думай. По прейскуранту мы накушали на добрую половину твоей зарплаты. А я расплачусь с кухней по себестоимости.
— Много ты знаешь о моей зарплате, — отмахнулся он. — Но если уж ты настаиваешь, то я и сам могу заплатить по этой твоей себестоимости. — Федя убрал бумажник, оставив на столе пятьсот рублей.
— Бог с тобой, — согласилась я и, не удержавшись, съязвила: — А свое мужское самолюбие оставь себе на память. Повесишь его дома на гвоздик.
— Ага, как раз сегодня собирался прибить его над кроватью, — шутливо подыграл он. — Как думаешь, хорошо будет смотреться?
— Не сомневаюсь. Только на рамочку не скупись, — прыснула я.
— Обижаешь. Бронзовая подойдет?
— Лучше уж сразу золотую. И микстуру купи от скромности.
— Я рад, что хоть чуть-чуть поднял тебе настроение. — Он пододвинул к себе бумажную салфетку и извлек из кармана ручку. — Давай диктуй адрес вашего заместителя. Попробую связаться кое с кем из старых знакомых, наведу справки.
Прораб откланялся, оставив мне на всякий случай номер своего мобильного.
* * *Вечер особым разнообразием не отличался. Вейнберг провел его на террасе загородного особняка, безучастно теребя в руках деловую прессу. Кот Матвей по-хозяйски развалился на соседнем шезлонге, подставляя бока лучам заходящего солнца, отчего его рыжая шерсть приобрела золотисто-янтарный оттенок. Вообще-то Матвей — котяра приблудный. Федор Митрофанович домашнюю живность не слишком жалует. Но пару лет назад на территории коттеджного поселка появился тощий рыжий чертенок. Он был диким и, казалось, навсегда потерявшим веру в людей. Сердобольный Федька пожалел доходягу и принялся подкармливать отборной говядиной. Получив регулярное довольствие, котяра решил, что такой дом ему подходит, и окончательно обосновался на завоеванной территории. Теперь, откормленный и удовлетворенный жизнью, он с интересом наблюдал, как в душе его хозяина кипят воистину шекспировские страсти.
«Только попробуй воспользоваться моими ментовскими связями. Пусть эта ресторанная особа сама разбирается со своим пропавшим начальством, а тебе и собственных забот по горло хватит», — раздраженно зудел Федор Митрофанович.
«Да как же она сама разберется? Тут дело пахнет матерым криминалом», — парировал Федька.
«То-то и оно, что криминалом. Этого мне только недоставало».
«Конечно, недоставало. Хоть какая-то интрига на фоне общей серости».
«Серость, видите ли, ему, паразиту, не угодила! Ну-ну, зажги цветные фейерверки, ввяжись в бандитские разборки, похорони под ними мою деловую репутацию…»
«При чем тут, спрашивается, твоя репутация? Что случится, если я просто наведу справки в милиции? Никто ведь не собирается впутываться в это дело по полной программе».
«А если не собирается по полной программе, так и вообще светиться незачем. — Федор Митрофанович глотнул холодной минералки. — Нечем заняться, так доведи лучше до ума домик для гостей. А то развел грязь на участке. С прошлого лета там конь не валялся».
«Не вижу смысла его достраивать. Домику для гостей нужны гости, а где их взять? Деловым партнерам по этикету положено проживать в гостинице. Разве только Матвей кого приведет. Как, Матюша, ты гостей случайно не ожидаешь?»
Котяра лениво повел ухом, давая понять, что гости нужны ему, как зайцу стоп-сигнал. Виданное ли дело, делить с кем-либо свою законную пайку осетрины.
«Правильно, Матюша, — согласился с ним Федька, — гости — это не наш размер. Так зачем тогда достраивать домик?»
«Любое дело нужно доводить до конца, а ты забросил стройку на финальной стадии. Это непрофессионально!»
«В гробу я видел твой говняный профессионализм!»
Дискуссия явно зашла в тупик, и Федор Митрофанович решился на дешевую спекуляцию, продолжив примирительно:
