Элизабет Питерс - Лев в долине
– Всего доброго! – крикнула мне вдогонку американка. – Приятно было с вами поговорить!
Должно быть, дамочка перегрелась на солнце. Тем не менее я выдавила вежливую улыбку и помахала ей зонтиком.
Перед тем как экипаж тронулся с места, ко мне подскочил торговец и сунул в руки букет.
– Цветы для мадам!
– Мне не нужны цветы, – возразила я по-арабски.
– Это вам, госпожа, – не отставал он. – Вы ведь Ситт-Хаким, жена господина Эмерсона? Да-да, я вас знаю. Один господин велел мне отдать вам цветы.
В действительности мне понравились красные бутоны роз и ярко-желтая мимоза, переложенные зелеными листьями и перевязанные шелковой ленточкой. Торговец поклонился и, даже не поклянчив денег, ретировался. Ничего не оставалось, кроме как оставить букет себе, тем более что я больше всего люблю розы именно этого оттенка. Я решила, что цветы послал герр Бехлер, дабы лишний раз проявить уважение ко мне и заодно извиниться за свой поспешный уход. Как настоящий джентльмен, он был попросту обязан так поступить.
Экипаж быстро доставил меня к административному зданию на площади Баб-эль-Халк. До недавних пор полицейское ведомство Каира находилось под управлением британского генерального инспектора, теперь инспектор именовался советником, в остальном же все осталось по-прежнему. В роли советника выступал сэр Элдон Горст, мои добрый знакомый. Увы, его не оказалось на месте. Пришлось обратиться к одному из его подчиненных.
К моему огорчению, меня принял майор Ремси, наименее умный и наиболее противный из всех, кем командовал сэр Элдон. В последнюю нашу встречу – дело было на приеме в консульстве – я позволила себе не согласиться с его вздорными представлениями о женщинах, их положении в обществе и абсурдных законах, мешающих им достигать высот, которых они достойны. Никогда не посмела бы обвинить британского офицера в грубости, но этот тип... Помнится, разговор закончился тем, что Эмерсон пообещал свернуть кое-кому челюсть. Мой супруг – большой шутник, зато майор Ремси напрочь лишен чувства юмора. По его сухому приветствию я заключила, что он затаил обиду.
Я объяснила, зачем пожаловала. Ремси окинул меня суровым взглядом.
– Я полагал, – прокаркал он, – что вы собираетесь изменить или дополнить свои показания. Вам наверняка известно, что я не могу обсуждать полицейское расследование с некомпетентными лицами.
Это я-то некомпетентное лицо?! Зонтик в моей руке непроизвольно дернулся вверх, словно желая как следует проучить наглеца.
– Разумеется, майор Ремси, правила необходимо соблюдать, но ко мне они неприменимы. Нас с профессором Эмерсоном никак нельзя назвать некомпетентными.
– Вы... – начал Ремси.
– Уверена, вы уже пришли к выводу, который я сделала сразу: мисс Дебенхэм невиновна. А другие подозреваемые у вас есть?
Ремси прикусил губу. По его длинной меланхоличной физиономии нельзя было определить, о чем он думает и думает ли вообще, тем не менее я без труда следила за его мыслишками. Ремси не хотел ничего рассказывать, но надеялся что-нибудь выведать, подцепив меня на крючок.
Второе желание возобладало. Скривившись, словно съел кислятину, он признался:
– Мы ищем человека, который поможет нам в расследовании. Это египетский нищий. Возможно, вы видели его у гостиницы?
У меня появилось неприятное предчувствие, хотя внешне, конечно, я осталась невозмутима. Мое лицо отражает ход мыслей только тогда, когда я этого захочу.
– Нищий? – повторила я с иронической улыбкой. – Их там сотни.
– Этот выше среднего роста, крепкого телосложения, в светло-голубом халате и оранжевом тюрбане.
– Что-то не припомню. В чем вы его подозреваете?
– Никто не говорил, что его подозревают. Мы просто хотим допросить этого человека.
Вот и все, что я смогла из него вытянуть.
Выйдя из здания, я застыла в редкой для себя нерешительности. Одна возможность у меня все же имелась – посетить сэра Эвелина Баринга, британского консула, и попросить его о содействии. Но на это ушло бы немало времени, а я и так потратила его недопустимо много на осла Ремси (хотя трудолюбивые и симпатичные ослики не заслуживают такого сравнения). Меня не пугало возвращение в Дахшур при луне, но я знала, что Эмерсон впадет в буйство, если не дождется меня до заката. Сам он абсолютно не ведает страха, но если мне угрожает даже малейшая опасность, этот смельчак превращается в совершеннейший студень.
Пока я размышляла, меня окликнул незнакомый мужской голос. Обернувшись, я уткнулась носом в галстук: незнакомец был на все восемь, а то и на десять дюймов выше меня. Пришлось даже отступить, чтобы его разглядеть. Передо мной стоял худой человек с костлявым лицом и орлиным носом. Для жаркого египетского климата оделся он довольно странно: в твидовое пальто с пелериной. Глаза были защищены от солнца очками с темными стеклами. В руке мужчина держал кепку из того же твида, что и пальто.
– Миссис Эмерсон, – представилась я.
Его тонкие губы растянулись в приятной улыбке.
– Я вас узнал. Ваши портреты часто появляются в газетах. Хотя, извините меня за дерзость, на них вы хуже, чем в жизни.
– С газетными фотографиями всегда беда. Возможно, ваше лицо я тоже видела в газетах. Оно кажется мне знакомым. Мистер?..
– Грегсон. Тобиас Грегсон. Да, обо мне действительно иногда пишут. Я частный сыщик. Писаки меня называют известным детективом.
– Надо полагать, не зря. Какие дела вам доводилось расследовать, мистер Грегсон?
– Многие, и все больше секретные: семейные скандалы, правительственные тайны... Но кое о каких моих делах писали. Например, об Обществе любителей попрошайничества, об отравлении в Камбервелле.
– Не припоминаю.
– Неважно. Не хочу вас задерживать, миссис Эмерсон. Я обратился к вам только потому, что вы, кажется, интересуетесь расследованием, которым я как раз сейчас занят.
Я пристальнее на него взглянула:
– Полиция просила помочь в деле об убийстве князя Каленищеффа?
Грегсон презрительно улыбнулся:
– С полицией я не в ладах. Профессиональная ревность, знаете ли... Но хватит об этом. Здесь я по другому делу, неожиданно пересекшемуся с этим. Любопытная история...
– Действительно любопытная. Не сомневаюсь, что богатый опыт уже подсказал вам имя подозреваемого.
– Во всяком случае, это, разумеется, не мисс Дебенхэм, – сказал Грегсон сухо.
– Разумеется. Но кто?
Грегсон посмотрел по сторонам и понизил голос:
– В данный момент я пытаюсь обнаружить некоего бродягу, замеченного вблизи гостиницы в ночь убийства.
– Понятно, – отозвалась я загадочным шепотом, ему в тон. – Высокого, хорошо сложенного молодого человека в оранжевом тюрбане?
– Так я и знал! Знаменитая миссис Эмерсон идет по тому же следу, что и я! – воскликнул Грегсон с непритворным восхищением.
– Я не иду по следу, просто слышала о нем от майора Ремси.
– Ремси – редкостный болван! Он не знает того, что известно нам с вами.
– Подскажите, мистер Грегсон, что же мне известно?
– Что бродяга – никакой не бродяга, а посланец гения злодейства, мастера обмана...
– Что?! – не выдержала я. – Откуда вам про него известно?
– У меня свои методы, миссис Эмерсон. Достаточно сказать, что я знаю о загадочном персонаже, которого вы окрестили в газетном интервью «Гением Преступлений». И задался целью его выследить.
– Я преследую ту же цель, мистер Грегсон.
– Значит, нам есть о чем побеседовать.
– Мне бы хотелось познакомить вас с моим мужем.
– Прошу прощения?
Улыбнувшись, я поспешила его успокоить:
– Не думайте, что я пытаюсь сменить тему, мистер Грегсон. Мы с Эмерсоном – равноправные партнеры во всем: в уголовных расследованиях, в профессии и в браке. Возможно, вы преуспеете там, где я терплю неудачу, и убедите его, насколько важно поймать Гения Преступлений.
– Понимаю. Разумеется, для меня будет честью познакомиться с профессором Эмерсоном.
– Сейчас мне надо торопиться, иначе профессор Эмерсон примчится в Каир и перевернет весь город, разыскивая меня. Вы остановились в «Шепарде», мистер Грегсон?
– Нет, но вы можете писать мне на адрес отеля.
– Если вы соберетесь нанести нам визит, мы работаем в Дахшуре.
Я подала ему на прощание руку. Он не позволил мне сразу ее отдернуть.
– Пожалуйста, не торопитесь так, миссис Эмерсон! Позвольте угостить вас кофе или лимонадом.
Возможность выведать побольше информации была очень соблазнительна, но внезапно я увидела нечто такое, что заставило меня усомниться в здравости собственного рассудка. Я вырвала руку и бросилась вперед, пытаясь остановить человека, седлавшего лошадь. Не тут-то было – он взлетел в седло и был таков! Напрасно я обегала все окрестные улочки – его и след простыл. Грегсон тоже исчез. Остался лишь мой одинокий экипаж. С тяжким вздохом я велела ехать в «Мена-Хаус».
