Дарья Донцова - Досье на Крошку Че
— Одиннадцать Ж? Я живу в Д, вон тут Б… А где у нас Ж? Спросите другого человека.
В грязном подъезде лифтер отсутствовал, зато на подоконнике расположились несколько парней с дешевой водкой. Мне было не слишком приятно идти к лифту под их оценивающими взглядами. Слава богу, я не ношу вызывающе шикарной одежды, а сумочка, висящая на руке, на самом деле дорогая дизайнерская вещь, смотрится на взгляд подобных личностей копеечной ерундой, истинную ее стоимость определит лишь человек, знающий последние тенденции моды. Кстати, если вам на пути попалась девушка вся в фирменных лейблах, во всяких переливающихся буквах и ярких надписях, то, вероятнее всего, ее одежда сшита в ближайшем подвале, на коленке у ловкоруких вьетнамцев. Подлинное произведение хорошего дизайнера не бросается в глаза, не сверкает стразами размером с арбуз, если, конечно, это не вечернее платье.
Поездка в вонючем лифте не прибавила мне положительных эмоций. Ну скажите, отчего некоторые жильцы или их гости используют подъемник вместо туалета?
Дверь в квартиру Карякина была под стать окружающему пейзажу. Похоже, створку пару раз пытались выломать — деревяшка внизу измята чем-то вроде лома, а на уровне глаз красовалась надпись, которую я по этическим соображениям не могу процитировать.
Натянув перчатку, я нажала на кнопку звонка. Послышался оглушительный звук: бом-бом-бом… Внезапно дверь соседней квартиры с грохотом распахнулась, из-за нее высунулась растрепанная тетка с красным лицом, следом за ней на лестничную клетку выплыл запах подгорелого хлеба.
— Чево хулиганишь? — задребезжала баба.
— Простите, звоню не к вам.
— У меня слышно.
— Извините, но, думаю, я не виновата в создавшейся ситуации, — попыталась я купировать начинающийся скандал.
В ту же секунду из-за спины злой женщины понесся обиженный детский плач.
— Санька, тряхни Ленку! — проорала тетка, потом снова обратилась ко мне:
— Во, разбудила докуку, а только-только утихомирили.
— Еще раз прошу прощения.
— Его с маслом не сожрать.
— Кого? — не поняла я.
— Извинение твое, — еще сильней покраснела бабища.
Очевидно, у нее имелось стойкое желание поскандалить, а еще лучше подраться, но я совершенно не хотела стать участницей скандала. Терпеть не могу ссор, воплей, выяснения отношений и предпочитаю втянуть голову в панцирь. Но сейчас мне крайне был нужен Карякин.
Палец вновь нажал на звонок. Бом-бом-бом! Баба стала лиловой.
— Не поняла, што ль? Хорош хамничать! Ща в ментовку звякну.
— Пожалуйста, — твердо ответила я. — Интересно, как там отреагируют на заявление, что вам всего-навсего не нравятся гости, звонящие в соседнюю квартиру?
— Твоя правда, — неожиданно приветливо ответила скандалистка, — ниче ментам не надо. Вчера вот Вадька ужрался и около полуночи со своими друганами подрался. А стены у нас бумажные, так что всех соседей перебаламутил. Я в отделение звонить, а дежурный спокойненько отвечает: «Мы на семейный скандал не выезжаем». Кричу ему: «Да не с мужем гавкаемся, сосед спать не дает», — а в трубке уже гудки короткие. Стала перезванивать — не берут трубку, и все.
Меня начало наполнять сочувствие. Сама когда-то жила в Медведкове, в маленькой квартирке, и постоянно оказывалась в курсе всех дел соседей. В восемь вечера нашу лестницу частенько сотрясал громкий мат — это пыталась дойти до квартиры Галина Михайловна Андреева, вполне иногда приличная с виду дама, но почти беспробудная алкоголичка. Иногда мадам падала между вторым и третьим этажом, и тогда Люся Петрова, около двери которой чаше всего случалось несчастье, звонила сыну Андреевой, и тот, матерясь в три раза громче мамули, тащил стокилограммовое тело родительницы к домашнему очагу. В девять начиналась иная напасть — над моей головой принимался прыгать через скакалочку бегемот. На самом деле в квартире номер двадцать девять проживала одинокая девица, которая перед сном делала зарядку. А еще у меня в соседях имелся мальчик Петя, будущий скрипач… В общем, сейчас я очень хорошо поняла злую тетку.
— Не сердитесь, — ласково сказала я, — совсем не хочу вас нервировать, но Вадим не открывает.
— Его нет, — ответила баба. — Убег часов в семь. Небось денег нарыл и гулять двинул. Лучше утром приходи.
— Когда?
Соседка Карякина задумчиво пошевелила пальцами левой руки.
— Ну.., около одиннадцати.
— Не уйдет?
— Куда ж ему торопиться?
— А на работу?
— Ой, не смеши! Кому такой нужен? Писатель, мля… — заржала тетка. — К одиннадцати как раз проспится, самое время бездельника застать. Рая.
— Какая Рая?
— Меня Раей зовут.
— Очень приятно, — раскланялась я. — Даша.
— Зачем тебе урод? — залюбопытничала Раиса.
— Должок забрать хочу.
— Деньги?
— Именно так.
— Много?
— Ну.., достаточно.
— И не надейся, не отдаст, — хмыкнула Раиса. — Он и у нас вечно занимал, только ему давно давать перестали: ни одному человеку назад не принес, ханурик. А уж врун! Машке Коробкиной нахвастал, что книгу написал и что ее даже в издательство взяли. Манька, глупая, уши развесила и писателю целую тысячу дала. И че? Гавкнулись ее рублики. Так что не ходи зря, ничего не получишь.
— Все равно завтра наведаюсь.
— Охота топтать ноги, так пожалуйста! — фыркнула Рая и захлопнула дверь.
Я вздохнула, глянула на часы и побежала к машине.
* * *Дома в прихожей на вешалке теснилось много курток. Красная, с большим капюшоном принадлежит Маше, розовая с серебряной вышивкой Зайке, в черной, самого простого вида, ходит Аркадий. Так, похоже, почти все домашние на местах, нет только Дегтярева. А еще приехал Деня, вон стоят его ботинки, с высоким голенищем на шнуровке. Представляю, каково приходится по утрам нашему ветеринару. Вместо того чтобы поспать лишние пятнадцать минут, он вынужден вскакивать, дабы иметь запас времени, чтобы зашнуровать ботинки.
Не успела я войти в столовую, как Машка с воплем:
— Муся пришла! — бросилась мне на шею.
Я испугалась — в нашей семье не принято столь бурно выражать свои чувства. К тому же Маруська вела себя более чем странно: сначала она со смаком поцеловала меня, а потом, прижав пахнущие мятной жвачкой губы к моему уху, еле слышно сказала:
— Ты помнишь, да?
Я растерянно кивнула и хотела сесть. И тут мирно пивший чай Кеша подлетел, словно на пружинах.
— Мамулечка, — пропел наш адвокат, — разреши пододвинуть тебе креслице… Садись, родная.
Вот тут мне стало совсем нехорошо. Аркадий всегда обращается ко мне коротко: «мать». Только не подумайте, что Кеша грубиян, просто Аркашка не выносит никакого сюсюканья. Что случилось дома?
В полнейшем испуге я плюхнулась в услужливо подставленное полукресло, машинально оглядела стол и окончательно потеряла покой. Так, на кружевной парадной скатерти выставлен обеденный сервиз бабушки Макмайер. На моей памяти им пользовались всего пару раз. Бесчисленное количество блюд, тарелок, салатников, селедочниц, икорниц, бульонных чашек с вензелями обычно мирно покоится в сервантах. Иногда у меня возникает желание воспользоваться раритетной посудой просто так, из чувства прекрасного, но каждый раз мой порыв разбивается об Иркино заявление:
— Ой, Дарь Иванна, его ж вручную мыть надо, в посудомойке нельзя. А потом, вдруг разобьем тарелочку? Лично я боюсь к этому сервизу даже прикасаться.
Но сейчас фарфор громоздится на столе. Похоже, домработница не спала ночь, терла бесконечных «участников парада». Но и это было еще не все. В руках у домашних я увидела столовые приборы из серебра. А это вам не современные хрупкие ножи, ложки и вилки по десять граммов весом, а настоящая вещь — каждая ложечка тянет чуть не на полкило. Естественно, все ручки украшает корона, а на сверкающем металле не видно ни одного, даже крохотного пятнышка. И вместо простецких бумажных салфеток перед каждым участником трапезы в резных кольцах из слоновой кости лежали куски полотна с бесценным вологодским кружевом.
— Дашенька, — запела Зайка, — суп а ля рен? Впрочем, какую я глупость сморозила. Ты ведь не любишь первое. Ирина, подавайте самбук из пулярки.
Я откинулась на спинку. Мне снится сон! И тут распахнулась дверь, в столовую торжественно вошла Ирка. На домработнице красовалось черное шелковое платье из последней коллекции Шанель. В преддверии Нового года я решила сделать себе подарок и приобрела совсем не дешевую вещь. С какой стати Ира влезла в мое новое платье, да еще повязала поверх него белый фартук с вышитым мопсом? И где собаки? Отчего их нет в комнате? Почему все крайне нежно смотрят на меня? Что такое самбук из пулярки? Нашей кухарке Катерине такое не приготовить!
Не успела я додуматься до последней мысли, как сразу вспомнила, что Катя, получив законный отпуск, укатила в Арабские Эмираты. Эта поездка — наш ей подарок к празднику. Значит, Катерина греет бока на пляже, а на кухне временно рулит Ирка, а она и слов-то таких не знает, про самбук и пулярку…
