Ольга Степнова - Фокиниада
Севка молча прошёл мимо Фокиной, открыл кабинет и, не включая свет, плюхнулся в кресло.
Хотелось курить, но сигарет не было.
В дверном проёме, на границе света и тьмы, появился костлявый силуэт мисс Пицунды. Спицы в пучке торчали крест накрест, придавая силуэту вид старой арматуры. Зрелище было таким неприятным, что Севка зажмурился.
– Курить, конечно, надо бросать, но по данным ВОЗ[4], человек, выкуривающий одну сигарету в день, считается некурящим, – сказала «арматура».
На стол шмякнулась пачка сигарет.
Севка открыл глаза и закурил. Курево было лёгкое, дамское, с содержанием никотина ноль четыре, не больше.
– Как вас зовут, простите… – Фокин выпустил дым через нос.
– Драма Ивановна.
– Ваши родители тоже были с приветом?
– Нет. Мама хотела назвать дочку Музой, но папа, пока шёл в загс, забыл имя и случайно назвал меня Драмой.
– У вас всё не как у людей.
– Это у людей всё не так, как у меня. Мне, если честно, плевать, как меня зовут, поэтому я не поменяла имя.
– Если честно, мне тоже плевать. О чём вы хотели поговорить?
Драма включила свет, тоже закурила свою тонюсенькую сигаретку и уселась напротив Севки.
– Я хотела поговорить о вашем папане, а Генрихе Генриховиче Фокине. Вы же хотите знать, в чём его обвиняют?
– Хочу. Но не понимаю при чём тут вы… Трагедия… Муза… Блин, Сцена…
– Зовите меня мисс Пицунда, мне это нравится. И запомните – я всегда и везде при чём, если дело касается моего шефа. Вы читаете прессу?
– Крайне редко. Мне не нравятся курсы валют и лживые прогнозы синоптиков.
Драма Ивановна сходила к своему столу, принесла кипу газет и бухнула её перед Севкой.
– Если не читать о погоде и о валюте, то последние три недели все газеты забиты статьями о дачном маньяке.
– О ком?! – Севка схватил газеты, но ничего не понял в мелких, прыгающих из-за дрожащих рук, строчках.
– В дачном посёлке «Соколик», который граничит с Северным кладбищем, за последний месяц произошло восемь убийств.
– Восемь… – эхом повторил Севка, не веря, что вся эта кипа газет и многообещающее начало рассказа старухи со спицами в волосах, имеет к нему отношение. – Восемь убийств? В «Соколике?!
– Да. Убиты две двадцатилетние девушки, мужчина сорока пяти лет, бабушка пенсионерка, дед-пчеловод, учёный физик-ядерщик, известный диджей Сержик и подданная Испании, которая приехала погостить к своим родственникам.
– Ни фига себе, наборчик, – поразился Севка. – Никакой логики в выборе жертв.
– И, тем не менее, все убийства объединены в серию. Следствие уверено, что их совершил один человек. Жертвы зарезаны очень острым ножом, по всей видимости, клинком. Разница только в том, что женщин убивали ударом в сердце, а мужчин – в шею.
– Но при чём здесь папаня…
– Дослушайте меня. Все убийства происходили ночью, или под утро. Отчего-то дачники без всяких опасений открывали убийце дверь и даже впускали в дом. После расправы над хозяином из дома ничего не пропадало… кроме спиртного. Домашние вина, водка, спирт, преступник не брезговал даже одеколоном «Гвоздика», которым у садоводов принято отпугивать комаров.
– Понятно, – схватился за голову Севка. – И поэтому вцепились в первого попавшегося под руку алкаша.
Драма, или как там её, пожала сухонькими плечами.
– Нужно во всём этом разобраться, – задумчиво сказала она.
– Нужно! – Севка вскочил и пробежался по кабинету, насколько по восьми квадратным метрам можно было пробежаться. – Нужно разбираться, иначе… – Он замер, не зная, выскакивать в смятении на балкон, или нет.
– Иначе Генриху Генриховичу грозит пожизненное заключение, – закончила его мысль мисс Пицунда.
– О-о! – Севка свалился в кресло и в панике начал хвататься за телефоны, то за мобильный, то за городской. – О, чёрт!
– Вам нужно поспать.
– Поспать?! Вы говорите – поспать?! Лаврухин! Где гад Лаврухин?! Почему он не отвечает?! – Севка тыкал кнопки сразу на двух телефонах, но палец дрожал и не попадал в нужные цифры.
– Василий Петрович сейчас находится на встрече одноклассников. Наверное, в кафе громко играет музыка, и он не слышит звонков.
Севка тихонько завыл от бессилия и отчаяния, а мисс Пицунда куда-то сходила и принесла таблетку со стаканом воды.
– Выпейте это, – приказала она.
– Зачем?
– Чтобы дожить до утра и лучше соображать.
Лучше соображать Севке очень хотелось, а уж тем более он не был против дожить до утра.
Фокин проглотил таблетку, запив её кипячёной водой.
– Посчитайте до двадцати, – склонилась над ним Драма Ивановна.
– Зачем?
– Чтобы заснуть.
– Вы ведьма, Драма Ивановна. Ведьма и дрянь. Раз, два, три, четыре, пять… шесть… – Севка откинулся в кресле, закрыв глаза. Дожить до утра очень хотелось… – Откуда вы знаете, что Васька сейчас на встрече одноклассников? Вы ясновидящая? Арматура хренова… Шесть, семь, восемь, девять…
Сознание помутилось, сердце замедлило свой бешеный ритм, спазм в горле прошёл.
– Уже месяц во всех газетах идёт объявление об этой встрече в кафе «Мангуста». Василий Петрович наверняка там, потому что вчера у него из кармана кителя торчали новые носки, я видела.
– Девять… Что дальше?
– Десять.
– Нет, что дальше? Ну, носки, ну и что? Мало ли для чего человек купил себе носки? При чём тут одноклассники? – Севка засыпал прямо в кресле. Истерически зазвонил мобильный, но он почему-то не смог до него дотянуться.
– Василий Петрович не тот человек, который без повода купит носки, – отрезала Драма Ивановна и бесцеремонно ответила на звонок: – Да! Всеволод спит. Нет, не со мной. Он выпил снотворное и спит один, в кресле. Хорошо, я передам. – Она нажала отбой и доложила засыпающему Фокину: – Какая-то Шуба настоятельно просит вам передать, что вы – козёл винторогий, Вячеслав Генрихович.
– Одиннадцать, двенадцать… Почему винторогий? – прошептал Севка. – Я увольняю вас мисс… Пи… К чёрту, к дьяволу увольняю! У вас ноги кривые и старые…
Больше Севка не смог сказать ничего умного, хотя очень хотел.
* * *Проснулся Фокин от того, что его орошали.
Как клумбу, как домашнюю пальму, как паршивый, тепличный огурец.
Севка открыл глаза и увидел Драму Ивановну, которая, закусив губу от усердия, брызгала ему в лицо водой из пульверизатора.
– Вы что?! – подскочил Севка. – Что вы себе позволяете?!
– Там посетитель, а я разбудить вас не могу, – пояснила Фокина. – Снотворное в сочетании с алкоголем даёт очень сильный эффект.
– Вон! – заорал Севка, утирая мокрое лицо рукавом. – Вон отсюда! Старая кляча! Арматура ржавая!
– Там девушка, – не обращая внимания на его гнев, кивнула на дверь Фокина. – Красивая, но тупая. Позвать?
Севка выскочил за дверь и за руку втащил в кабинет длиннющую девицу модельной внешности.
– Вы кто? – спросил он, усадив девицу на стул.
– Модель и актриса, – моргнула она нарощенными ресницами. – Хожу по всем кастингам. У вас же тут кастинг? – огляделась она.
Девчонка была что надо: свеженькая блондинка лет двадцати, ногастая, губастая, грудастая, с младенчески-неосознанным взглядом. Короткая юбка и фиолетовый топ давали вдоволь налюбоваться всей этой красотой.
– Покажите живот, – приказал Фокин.
Девица с готовностью задрала топ, продемонстрировав загорелый живот с блестящей серёжкой в пупке.
Мисс Пицунда громко фыркнула и обрызгала из пульверизатора все углы.
– Сухо, – пояснила она свои действия. – Это вредно для кожи.
– Вы мне подходите, – объявил Севка девице. – Как вас зовут?
– Кристи. Вообще-то, Маша, конечно. Кристи – мой сценический псев…
Драма Ивановна брызнула ей прямо в рот, и Кристи закашлялась.
– Нужно регулярно увлажняться, – строго сказала Фокина. – Сцена вам сухости не простит.
Кристи закивала, а Драма Ивановна щедро оросила её водой.
Севка вырвал у Фокиной пульверизатор и швырнул его в мусорную корзину.
– Мисс Пицунда, ваши обязанности с этого момента будет исполнять Кристи, – торжественно объявил он.
Фокина расхохоталась ему в лицо, показав вставную челюсть и розовую глотку.
– Будьте добры, освободите рабочее место! – повысил Севка голос.
– Я не могу освободить место, которого нет!
– Стол, стул, компьютер, плитку и турку отдайте в распоряжение Кристи!
– Запомните, Вячеслав Генрихович, всё, что вы перечислили, выдано мне завхозом под расписку и никто, кроме меня, не имеет права этим пользоваться. Кстати, вы не забыли, что вам нужно спасать отца?
– Хорошо, чёрт с ними, столом и компьютером. Ты, Кристи, будешь сидеть на балконе, когда я работаю в кабинете, и сопровождать меня везде, куда бы я не пошёл. Договорились?
– Да, – потупилась Кристи. – А можно, я в салоне красоты увлажняться буду, а не здесь?
– Можно.
– А авансик какой-нибудь можно? Для вдохновения.
– Можно, – Севка достал из сейфа пару купюр и сунул деньги новой секретарше.
