Наталья Александрова - Любовь к трем ананасам
Он наклонился к распластанному Цибуле, разорвал его рукав и вколол иглу под кожу. Тот забился, снова пытаясь сбросить с себя стеллаж, но через несколько секунд затих и вытянулся, глаза его закатились.
– Помоги, Утюг! – Авторитет повернулся к помощнику.
Вдвоем они подняли стеллаж и поставили его на прежнее место.
Бездыханное тело Цибули они положили на один из свободных столов и покинули морг.
Утюг выслушал инструкции босса и отправился за машиной, потому что Слону с непривычки трудно было много ходить пешком.
Профессор Кряквин сидел в клетке и думал.
Мысли были неутешительные.
Он находился в безвыходном положении. Не только в данный момент, в запертой железной клетке, но и вообще – его похитили какие-то уголовники, требуют от него то, не знаю что, и ни за что не верят, что он вовсе не тот, кто им нужен.
А кто им нужен, Валентину Петровичу было совершенно ясно: его сосед по палате, человек по кличке Слон.
Профессору вовсе не хотелось предавать этого человека, но другого выхода у него не было. Впрочем, Холодильник и его подчиненные не хотели его даже слушать, они были убеждены, что он и есть Слон…
Круг замкнулся.
Вдруг в листве пальмы совсем рядом с клеткой профессора послышался какой-то подозрительный шорох. Валентин Петрович вздрогнул и вгляделся в сумрак среди листьев.
На него смотрели маленькие живые глазки.
Листья снова зашевелились, и раздалось быстрое пощелкивание, словно простучали кастаньеты.
Профессор улыбнулся и ответил таким же звуком.
Листья раздвинулись, и появилась маленькая подвижная обезьянка с выразительной мордочкой и большим зеленым носом.
Хвостатая зеленоносая мартышка! Профессору такие часто встречались в экспедициях. Эти любопытные зверьки совершенно не боялись людей и часто забирались прямо в палатку к путешественникам в надежде чем-нибудь поживиться.
Обезьянка снова защелкала, и вдруг мех у нее на животе зашевелился, и оттуда выглянула еще одна мордочка, гораздо меньше.
На животе у мартышки удобно устроился детеныш.
– Весьма сожалею, – вежливо проговорил профессор, – но ничем не могу вас угостить. Я сам нахожусь в довольно затруднительном положении…
Однако мартышка, судя по всему, и не просила угощения. Она с интересом оглядела узника и скрылась среди ветвей.
Валентин Петрович разочарованно вздохнул: с обезьянкой по крайней мере можно было поговорить по душам, и он не чувствовал себя таким одиноким!
Но не успел он расстроиться, как снова послышалось щелканье кастаньет, и знакомая мордочка показалась среди листьев.
Мартышка протянула вперед лапку, в которой был зажат крупный спелый банан. Просунув банан сквозь прутья решетки, она опасливо отдернула лапу.
– Спасибо, дорогая! – расчувствовался профессор. – Я тебе очень признателен!
Тут же высунул мордочку детеныш и что-то обиженно прощелкал матери, пытаясь протянуть крошечную лапку в клетку. Взрослая мартышка шлепнула его по лапе и сердито заверещала.
– Ты оторвала банан для меня у собственного ребенка! – поразился профессор. – Это уже чересчур! Так нельзя! Возьми его обратно! Все лучшее детям!
Но обезьянка снова защелкала, вытащила откуда-то второй банан, ловко очистила и отломила кусок для своего отпрыска.
Профессор успокоился, очистил свой банан и принялся за трапезу. Только теперь он понял, как проголодался.
Так они некоторое время сидели втроем и дружно лакомились бананами.
Через несколько минут, когда с фруктами было покончено, листья снова зашевелились и на ветке рядом с клеткой профессора появились еще две мартышки. Одна из них была покрупнее и держалась с уверенным, хозяйским видом. Оглядев Валентина Петровича, эта мартышка повернулась к первой и что-то сердито прощелкала. Должно быть, это был ревнивый самец, который собирался устроить семейную сцену своей легкомысленной супруге. Первая обезьянка явно принялась оправдываться, и вскоре в обезьяньей семье снова воцарился мир.
– Вот было бы здорово, если бы вы помогли мне выбраться из этой клетки! – мечтательно проговорил профессор.
Мартышки, разумеется, ничего не поняли.
Тогда профессор выразительно пощелкал языком, чтобы привлечь их внимание, и потряс дверцу клетки.
Самец решил, что профессор предлагает новую игру, и точно так же потряс железную решетку.
– Вы меня не поняли, коллега! – попытался внушить ему профессор. – Эту дверцу нужно как-то открыть… открыть, понимаете? Впрочем, что я говорю! Конечно, он ничего не поймет, а если даже поймет, ничего не сможет сделать… ведь это все-таки мартышка, а не человек, даже не человекообразная обезьяна, а умственные способности мартышек оставляют желать лучшего…
Действительно, обезьянка смотрела на него с полным и откровенным непониманием.
Зато первая знакомая профессора, заботливая мамаша, выдала короткую трель и стремительно скрылась среди ветвей.
– Конечно, – вздохнул профессор. – Я ей надоел! Что ей тут делать?
Самец проводил свою супругу подозрительным взглядом и опять потряс решетку, предлагая продолжить игру.
Валентин Петрович пригорюнился и уселся в уголке клетки: ему было не до игры.
Вдруг листья снова зашуршали, и первая мартышка подскочила к самой решетке. В лапе она сжимала целую связку ключей.
– Вот это да! – радостно воскликнул профессор. – Ты умница! Беру назад все свои слова насчет умственных способностей мартышек! Непременно напишу статью об этом удивительном случае! Это будет сенсация! Настоящий переворот в биологии!
Мартышка потрясла ключами, и вдруг они соскользнули с ее лапы и полетели вниз.
Профессор ахнул: внизу темнела вода бассейна. Если ключи упадут туда, все будет кончено.
Однако ключи зацепились за ветку и повисли в каком-нибудь метре от воды.
– Вот они! Принеси их! – воскликнул Валентин Петрович, молитвенно сложив руки.
Однако мартышка, кажется, неожиданно утратила всю свою сообразительность. Она уселась рядом со своим грозным супругом и принялась перебирать шерсть у него на загривке.
– Ну вот, только я поверил в твой высокий интеллект, как ты меня разочаровала! – вздохнул профессор, наблюдая за семейной идиллией. – Ну конечно, семья в первую очередь…
Тем временем третья обезьяна, которая до сих пор не принимала участия в событиях, принялась строить глазки самцу. Она то пересаживалась поближе к нему, то пряталась за косматый ствол пальмы, издавая призывное щелканье.
Наконец ее тактика сработала: самец оттолкнул свою первую подругу и подскочил к кокетливой красотке.
Оставленная жена раздраженно взвизгнула, оскалилась и запрыгала по веткам. Профессор с ужасом смотрел, как от этого закачались ключи, угрожая упасть в бассейн.
Вдруг раздраженная мартышка приняла какое-то решение. Она спустилась по ветвям почти до воды, подхватила злополучные ключи и снова вскарабкалась к клетке профессора.
Валентин Петрович смотрел на нее с недоверием и надеждой, боясь неосторожным движением спугнуть обезьянку или как-то повлиять на ее намерения.
Но она решительно просунула лапу между прутьев и бросила ключи на пол клетки.
Профессор вскрикнул, поспешно схватил вожделенные ключи и от радости запрыгал по клетке. Мартышка с явным интересом наблюдала за его танцем.
Клетка угрожающе закачалась. Профессор опомнился, подобрался к дверце и попробовал засунуть в скважину первый ключ из связки.
Он не подходил.
Второй тоже был слишком велик, третий тоже не входил в скважину…
«Почему я так обрадовался? – думал профессор, проверяя ключи один за другим. – С чего я взял, что эти ключи подойдут к моему замку? Черт ее знает, где мартышка их нашла! Наверняка это какие-то старые, никому не нужные ключи, которые очень давно валялись где-нибудь в углу оранжереи…»
И тут предпоследний ключ из связки плавно вошел в скважину.
Боясь поверить себе, Валентин Петрович осторожно повернул ключ в замке…
Замок щелкнул, и дверца клетки распахнулась.
Профессор издал радостный вопль, и мартышка ответила ему веселым стрекотом.
На всякий случай спрятав в карман связку ключей, Валентин Петрович осторожно перебрался из клетки на самую толстую ветку, затем, балансируя на этой неустойчивой опоре, подобрался к стволу, обхватил его руками и ногами и с трудом сполз на землю.
Только он успел ступить на плотный влажный песок, как вдалеке, возле входа в оранжерею, послышались голоса.
Судя по всему, Холодильник закончил свои медицинские процедуры и возвращался вместе со свитой.
Профессор спрятался за ствол пальмы, огляделся.
Берега бассейна были покрыты густыми тропическими зарослями.
Вспомнив свою богатую приключениями африканскую жизнь, Валентин Петрович нырнул в эти заросли и пригнулся, следя за приближающейся группой.
Впереди Степаныч катил в кресле шефа.
Холодильник, несмотря на тропическую жару, царящую в оранжерее, был, как и прежде, укутан шерстяным пледом. Рядом с его креслом шествовала Ангелина, замыкали группу близнецы.
