Любовь и птеродактили - Елена Ивановна Логунова
– Я услышал!
– Тогда до связи.
Я закончила разговор и посмотрела на Петрика. Тот дул губы, качал головой и укоризненно цокал, как белочка, которой попался гнилой орех.
– Что не так? – спросила я.
– Ты зачем отказалась от денег? Бабай все равно бюджет экономить не станет, положит твои кровные тугрики себе в карман. Он же жадный!
– На то и расчет, – объяснила я. – Он жадный и, чтобы положить мои тугрики себе в карман, расстарается и быстро добудет нужную информацию.
– А тебе придется написать речь для встречи с мамашами совершенно бесплатно!
– Переживу как-нибудь.
– Эй, вы там! Наверху! Осталось два бутерброда, вы точно не спуститесь? – покричала снизу Доронина.
– Мы не голодные! – ответил ей Петрик, приставив ладони ко рту подобием рупора.
– Тогда топайте дальше, следующая локация вон за тем мысом, а мы берегом пойдем! – Дора помахала рукой, указывая нам направление.
– Вот неугомонная, – вздохнул Петрик. – Пойдем?
Мы двинулись по тропинке над обрывом, а наши коллеги – по берегу. Расстояние нас с ними разделяло небольшое – метров десять, но в высоту. Тем не менее Артем, перепрыгивая с камня на камень, некоторое время добросовестно исполнял роль гида, рассказывая громко, чтобы все слышали:
– А это, впереди, так называемый Конский мыс – если приглядеться, он похож на морду лошади, пьющей из моря… За ним будет Тихая бухта, она примечательна тем, что в ней вода почти всегда спокойная, даже если по всему побережью штормит…
– По-моему, этот мыс совсем не похож на лошадь, – поделился со мной Петрик. – Не бывает лошадей с такими длинными и извилистыми шеями.
– Давай его переименуем, – предложила я.
Когда Петрик нудит или капризничает, с ним лучше не спорить. Лучше сразу согласиться – это дарлинга умиротворяет.
– Мыс Жирафий – пойдет? У жирафов как раз очень длинные шеи.
– Длинные, но не кривые, – не унялся дружище. – Мыс Змеиный – более подходящее название.
– Как-то страшно звучит. – Я поежилась и посмотрела за Конско-жирафо-змеиный мыс с высоты. Мы как раз вышли на самый гребень.
Ветер дунул так, что я пошатнулась, а Петрик снял бандану, повязанную как шейный платок, и стал прилаживать ее поверх своих прелестных кудрей, спасая их от превращения в некрасивое воронье гнездо. Не преуспел: очередной порыв ветра вырвал у него из рук цветную тряпочку.
– Моя бандана! – дружище всплеснул руками.
– Красиво полетела, – отметила я. – Как чайка, только красная в крапинку…
Если не приглядываться, косынка казалась алой в белый горох, но на самом деле светлые пятна представляли собой аккуратные маленькие черепушки. Петрик, как всегда, оделся ситуативно уместно, у него даже для Пиратской бухты подходящая тряпочка нашлась.
– И приземлилась красиво, – успокоился дружище, поскольку его прелестная бандана благополучно завершила свой недолгий полет под кустом ежевики и теперь краснела там, как особо крупный и яркий мухомор.
– Жди меня, и я вернусь, – пообещал Петрик, спускаясь по тропинке и бормоча: «Мы своих не бросаем, сейчас я тебя спасу, моя хорошенькая».
Я присела на нагретый солнцем камень, дожидаясь завершения спасательной экспедиции. Дарлинг наш очень трепетно относится к своим вещам. И то сказать, они у него сплошь дизайнерские, брендовые и трендовые…
– Ой, а это что? – донеслось до меня снизу. – Люся, тут под кустом что-то гладкое, розовое, хм, упругое… Ай!
– Ничего там не трогай! – встревожилась я, вскакивая с камня и изгибая вытянутую шею, совсем как тот неправильный конь, который дал название мысу.
Все равно ничего не разглядела – невидимый Петрик активно шуршал в кустах.
– Боже, что же там розовое, гладкое и упругое? – заволновался мой внутренний голос.
– Труп? – подсказал то ли природный авантюризм, то ли печальный жизненный опыт.
– Почему сразу труп?! – застонала моя паранойя. – Может, оно там еще живое!
– Петя, оно там еще живое? – обеспокоенно вопросила я вслух.
– Да с чего бы? – отозвался Петрик.
Без прискорбия, и это меня чуточку приободрило. Хотя и огорчило: не думала я, что наш дарлинг так черств душой…
– Слушай, а они оба здесь! – В голосе душевно черствого дарлинга отчетливо прозвучало приятное удивление. – Или обе? Не знаю, как правильно…
– То есть трупов аж два?! – Моя паранойя завибрировала на грани истерики.
– И их половая принадлежность непонятна, – задумчиво добавил жизненный опыт, срочно перебирая файлы на предмет поиска чего-то похожего.
– Трансвеститы? – предположил природный авантюризм, ни капельки не обескураженный.
– Двух трансвеститов под кустом они нашли часу в шестом, – пробормотала я, больше озадаченная, чем встревоженная.
– Не надо искажать факты, еще и полудня нет, – невозмутимо напомнила моя железная логика.
– Полудня нет, а трансвеститы есть, – проворчала я.
– Где трансвеститы?! – Из-под обрыва вынырнул Петрик – на голове пиратская бандана, на щеках румянец, на плече царапина.
В руках что-то розовое, гладкое, с виду – упругое.
– О, ну, это точно не трансвеститы! – обрадовалась моя паранойя.
– Максимум – их отдельные фрагменты, – поддакнула железная логика.
– Люся, ты тут не одна? – Петрик, прижимая к груди предположительные фрагменты, искательно огляделся, никого не увидел и потряс головой: – Ах, послышалось…
– Петя, что это у тебя? – Я с подозрением смотрела на розовое.
Дружище вытянул руку:
– Ласта! Или ласт? Как правильно говорить, я не знаю?
– Женский род, ласта – она моя, – машинально ответила я.
– Нет, моя! – заспорил Петрик, снова притиснув обе розовые резиновые ласты к груди. – Моя находка, можно сказать, пиратский трофей! Просто удивительно, как удачно получилось: и цвет прелестный, и размерчик как раз правильный!
Он перевернул ласты, демонстрируя мне оттиснутый на подошвах номер: 41.
– Удивительно, – согласилась я.
У Петрика необычно маленькие и изящные для мужчины его роста стопы. Ему гораздо проще лабутены на каблуках подобрать, чем солидные классические «оксфорды» или «броги».
– Не понимаю, как они оказались под кустом? Неужели кто-то выбросил такую прелесть? Совсем новые ласточки, даже не дырявые… Подержи-ка. – Дружище сунул мне в руки свою находку, сбросил с плеча рюкзачок, достал из него пакет, поместил в него ласты и бережно уложил их в свою ручную кладь.
– Может, их вовсе не выбросили, – не мешая ему, все же заметила я. – Кому-то просто неохота с ластами через лес ходить, и он прячет их под кустом, как в шкафчике. Очень удобно: приходит – достает, надевает, плавает, потом снимает и прячет до следующего раза…
– Следующего раза не будет, – объявил Петрик и с вызовом поправил пиратскую бандану. – Что упало – то пропало, кто ласты нашел – тот с ними и ушел.
– Эй, мои рыбоньки, вы спускаетесь или нет? – воззвала к нам снизу Доронина.
– А надо? – покричала я в ответ.
– Не
