Кто есть who, или Почем фунт лиха? - Сергей Михайлович Кравцов
– Д-дружка веди сюда… Уколы будем делать…
Укоризненно вздохнув, Алия привела на цепи и привязала к столбу рыжего «дворника», который упирался и жалобно подскуливал, как видно, предчувствуя что-то недоброе. Достав из своей сумки шприц и флакон с настойкой чемерицы, Андрей вручил всё это Руслану, и пояснил:
– Набирай полный шприц и вводи подкожно, в шею например.
– А этот яд быстро действует? Он сильно будет мучиться? – подрагивающими руками набирая из флакона прозрачную, коричневую жидкость, спросил тот.
– Яд сильный. В течение пары минут наступит смерть… – сухо ответил ветеринар.
В это время пришла Алия, которая принесла на руках двух кошек. Всхлипывая, она тихо спросила:
– Андрей Васильевич, а может, их не надо убивать? Может, пусть живут? А? Так же можно?
– Ну, в принципе-то можно… – Березинцев поморщился, взглянув на замершего со шприцем Руслана. – Эй, пацаны! А ну-ка, смылись отсюда! Быстро! – приказал он, заметив за забором соседскую мелюзгу, собравшуюся поглазеть на происходящее.
Те, оглядываясь, нехотя побрели куда-то прочь. Оглянувшись на прильнувших к окну с широко раскрытыми глазами ребятишек Хахарновых, Андрей перевёл взгляд на напряжённо притихшего Дружка.
– Ну, мне, что… Колоть? – неуверенно спросил Хахарнов
– Тебе бы самому в задницу этот укол влупить, раздолбай хренов! – вполголоса проворчал Андрей и так же тихо спросил. – У знакомых на неделю спрятать свою живность сможете?
– Да, конечно, конечно! – торопливо закивала Алия, прижимая к себе кошек.
– Ну, тогда, быстро, чтобы за минуту вас тут не было! Смотрите, чтобы никто не заметил.
Хахарновы с собакой и кошками убежали куда-то за сараи. Березинцев подошёл к сержанту и тихо спросил:
–Ну, вы же ничего не видели?
– Нет, нет! – рассмеялся тот, из стороны в сторону мотнув головой.
Вскоре прибежал Руслан. Он начал подбирать брошенный впопыхах на землю шприц и флакон с чемерицей.
В этот момент калитка распахнулась, и во двор важно вошёл Свербилов с толстенной кожаной папкой под мышкой. Увидев Хахарнова со шприцем в руках, он недовольно скривился, как если бы на него кто-то вылил ведро помоев:
– Это чего вы тут затеяли? – разозлённым носорогом взглянув на Березинцева, он яро засопел.
– Только что ввели собаке и кошкам настойку чемерицы, – предельно сухо ответил Андрей, кивком головы указав куда-то в сторону навозных куч за сараями.
– Что за самодеятельность? – Хрупкий включил голос на полную громкость. – Я же приказал их задушить!
– А почему их нужно было именно душить? – всё также сухо спросил Березинцев. – Их усыпили. Они уже, считай, мертвы. Чего ещё-то нужно?
– «Чего…» Лишь асфиксия, как метод умерщвления не допускает риска распространения бацилл! Это ясно? – с какой-то даже ненавистью почти проорал Свербилов.
– Не уверен. – Андрей говорил демонстративно спокойно, игнорируя эмоции Хрупкого. – Вот, инъекции токсина это гарантируют. Инъекции были выполнены одноразовым шприцем, который мы сейчас утилизируем.
Зло буркнув Хахарнову:
– Сегодня же трупы сжечь! – Свербилов, не оглядываясь, вымелся со двора и, запрыгнув в машину, тут же куда-то уехал.
– Сейчас поедешь на скотомогильник, и разведёшь там большой костёр, – направляясь к калитке, на ходу обронил Березинцев.
– Хорошо, Андрей Васильевич! Всё сделаю, как вы говорите! – закивал Хахарнов.
– Как вы с ним, с этим Свербиловым работаете? – негромко прокомментировал сержант.
– Да, вот, как только закончится эта эпопея, сразу же уйду… Достал обормот – дальше некуда! – Березинцев пренебрежительно усмехнулся. – Хватит, сыт его дурью по горло.
Он зашагал пор улице, вспоминая годы учёбы в институте.
* * *
Нелирическое отступление о жестокой ветеринарной работе.
Однажды, ещё на втором курсе, на практических занятиях по патологической физиологии, одной из однокашниц Андрея вдруг стало дурно. Она едва не упала в обморок, когда вместе со всей их группой наблюдала за хирургическими манипуляциями преподавателя над подопытной собакой. Когда занятие подошло к концу, доцент Коршунов, взглянув на излишне впечатлительную студентку, сочувственно констатировал:
– Понимаю, что такое с непривычки наблюдать непросто. Но вам лично, и всякому иному, кто слишком остро сопереживает то, что испытывают подопытные животные, стоило бы уяснить: ветеринарная работа далека от сантиментов. Это жестокая работа, и никуда от этого не деться. Это только у Чуковского «добрый доктор Айболит, он под деревом сидит», и всего-то у него забот – гоголем-моголем потчевать бегемотиков, и пришивать мотылькам атласные крылышки. А на самом деле… Нам очень часто приходится заниматься самой настоящей вивисекцией. Например, когда идёт массовая кастрация молодняка – до обезболивания ли? И если у кого-то натура не приемлет причинения боли живому существу, то ему лучше заниматься чем-то другим, но только не ветеринарией. Будучи ветврачом, надо, прошу понять правильно, в какой-то мере быть и циником, и садистом. Увы, но это факт…
Андрей, хоть в душе садистом и не был, но пересиливать себя мог, и все положенные ветеринарные манипуляции на практических занятиях выполнял должным образом. Однако тот монолог доцента Коршунова он запомнил навсегда, и был с ним полностью согласен: да, действительно, ветеринар – профессия жестокая. Может быть, в какой-то мере, именно этим и объяснялось то обстоятельство, что многие ветеринарные начальники к рядовым специалистам слишком уж часто относятся излишне жёстко, можно даже сказать по-драконовски? Взять того же Свербилова, он же – Хрупкий, он же – Геринг. Уж этот-то, если разобраться, даже уже не ветеринар, а коновал и ветеринарюга, с избытком перебравший по части садизма. Да, если бы Березинцеву вновь пришлось выбирать себе жизненный путь, то он бы ещё раз подумал – а стоит ли идти в ветеринары?
* * *
…Во время вечернего обхода на МТФ Андрей краем уха услышал обсуждение доярками сегодняшних событий во дворе Хахарновых. Жалостливо повествуя друг другу о том, что (как считали они) пришлось усыпить кошек и пса, женщины осуждающе, с возмущением упоминали о Свербилове:
– …Ой, какая же он тварь озлобленная! Этих бедолаг и так уже усыпили. Так, нет же, орать начал, что их надо было душить. И такой злыдень командует районной ветлечебницей! Кто его только поставил, этого живодёра?!
– Да – кто? Такие же, как он сам, живодёры и живоглоты!..
Фёдор Зазнобин, который вместе со слесарем проверял в молочном отделении работу охладителя молока, увидев Березинцева, громко отметил:
– О, кто пришёл! Ну, что там новенького? Как Свербилов? Говорят, сегодня в кабинете Пупырина митинговал, орал на всю контору, что, мол, Березинцева уволю по статье!
Андрей на это сдержанно рассмеялся.
– Как говорят в народе, мокрому дождь не страшен, – резюмировал он. – Пусть митингует! Слушай, Фёдор Николаевич, есть такой вопрос… Хахарнов сегодня, всё
