Шпион на поводке - Наталья Николаевна Александрова
— А я тебе вчера говорил, не мешай пиво «Урюпинское» с водкой «Батька Махно», от такого сочетания мамонты вымерли! Вот я — пил чистый кубинский ром, и ничего! То есть не то чтобы совсем ничего, но уже до работы дополз!
— И ты мне в такое время звонишь, чтобы об этом сообщить? — вызверился на друга Ананасов. — Ну, Сеня, я от тебя такой подлости не ожидал! Больного человека обидеть нетрудно…
— Да никто тебя обижать не собирался! — обиделся Гудронов. — Я тебя от Остапыча из последних сил прикрываю, а ты еще недоволен! Я ему сказал, что ты сейчас работаешь под прикрытием, поэтому и не явился вовремя!
— Под прикрытием? — переспросил Ананасов и неприязненно покосился на ватное одеяло в веселеньком ситцевом пододеяльнике. В его нынешнем состоянии этот ситцевый оптимизм не вызывал в душе ничего, кроме рвотных позывов. — И что, поверил?
— А ты как думаешь?
Полковник Кузьма Остапович Хохленко, непосредственный начальник двух славных капитанов, был человек строгий, но справедливый. Точнее, справедливый, но строгий. И далеко не дурак. Так что в работу под прикрытием в понедельник, да еще в первую половину дня, он мог бы поверить только под общим наркозом.
— В общем, он сказал, чтобы ты свое прикрытие сворачивал и в четырнадцать ноль-ноль был по адресу проспект Супружеской Верности, дом тридцать два.
— А что там у нас?
— А там у нас, Питиримыч, место преступления. Конкретно — свежий трупак со всеми следами насильственной смерти.
Гудронов отключился, не дожидаясь, пока напарник обругает его за ненавистное отчество.
Ананасов тоже попытался повесить трубку, но промахнулся. Телефон свалился с табуретки, дважды перевернулся и застыл на полу в позе пьяной лягушки.
Ананасов встал, покачиваясь, и побрел в ванную. Этим поступком он наглядно доказал, что в жизни человека всегда есть место подвигу.
Поплескав в лицо тепловатой водой из-под крана, капитан рискнул взглянуть в зеркало. Увидев свое отражение, он охнул и зажмурился. Такое можно было показывать только в фильмах ужасов. Предъявлять такое лицо посторонним было небезопасно. Не всякая психика могла выдержать такое кошмарное зрелище.
Тут у него в голове шевельнулось смутное воспоминание, что некоторое время назад он припрятал за батареей на кухне четверть бутылки водки «Наркомовской» в качестве неприкосновенного запаса на такой случай, как сегодня.
Пошатываясь и постанывая, Ананасов добрел до кухни.
В раковине громоздилась груда грязной посуды. При виде остатков еды в тарелке ему стало совсем худо.
Стараясь не смотреть в ту сторону, несчастный капитан пробрался к батарее и запустил за нее руку.
Бутылка там действительно была.
Ананасов испытал короткий прилив энтузиазма.
Однако, вытащив бутылку на свет божий, он увидел, что она пуста и суха, как передовая статья экономической газеты, а на самом дне валяется дохлая муха.
Видимо, он уже использовал неприкосновенный запас и не удосужился его пополнить.
Ананасов невольно вспомнил своего деревенского родственника дядю Федю, который во время нечастых встреч учил его жить.
— Главное дело, — говорил дядя Федя городскому племяннику, — главное дело, племяш, это здоровый образ жизни. А именно, чтобы в доме всегда был рассол. Вот я, случается, выпью… часто случается, племяш… считай, каждый день случается… так наутро, сам понимаешь, жить не хочется. Но примешь рассолу ковшичек — и снова как молодой! И снова, племяш, готов к труду и обороне! Потому как в рассоле, племяш, прям‑таки пропасть витаминов и прочих полезных вещей.
Рассол у дяди Феди был первостатейный, на это была поставлена дяди-Федина жена тетя Зина, которая много лет исправно выращивала огурцы и солила их в большой бочке.
Ананасов тяжело вздохнул. За неимением дяди-Фединого рассола он высосал найденную в холодильнике бутылку напитка «Байкал», кое‑как побрился, оделся соответственно настроению во все коричневое и двинулся на место преступления.
Возле тридцать второго дома по проспекту Супружеской Верности его уже поджидал друг и напарник. Еще там ошивался судмедэксперт Кащеев, унылый лысый тип неопределенного возраста, и фотограф Опричный, суетливый молодой человек в клетчатой кепке с ушами. Чуть в стороне, теснимые двумя пожилыми милиционерами, волновались зеваки из числа гражданских.
— Опричный, не мелькай! — взмолился Ананасов, мучительно морщась. — Понедельник же! Сам понимаешь!
Повернувшись к Кащееву, капитан проговорил искательным тоном:
— Петрович, у тебя спиртику не найдется… буквально четыре грамма, ссадину прижечь?
Кащеев взглянул на Ананасова, охнул и попятился. Капитан был страшен.
— Что с тобой поделаешь! — Судмедэксперт пошуровал в своем саквояже и протянул Ананасову мензурку с прозрачной жидкостью. — Ты только как‑нибудь незаметно, а то тут посторонние!
Капитан незаметно принял, незаметно крякнул, и жизнь засверкала перед ним всеми цветами радуги.
— Ну, и где у нас покойничек? — воскликнул он, жизнерадостно потирая руки.
— Вот! — Гудронов показал на распростертую на газоне тетку в сильно поношенной куртке бывшего серого цвета, полосатой вязаной шапке, натянутой на уши, и башмаках, известных в народе под выразительным названием говнодавы.
Покойница была изгваздана и лохмата, лицо ее покрывали густые разводы застарелой грязи.
— Бомжиха, — произнес Ананасов недоуменно.
— Так точно, — согласился с ним напарник.
— А чего тогда шум?
— А того шум, — Гудронов понизил голос, — того шум, что нашли эту бомжиху финики…
Ананасов покосился на гражданских зевак, волнующихся за спинами двух угрюмых полицейских, и только сейчас отметил их определенно зарубежные физиономии и расслышал долетающие до него обрывки незнакомой речи.
— Горячие финские парни! — уточнил Гудронов, делая снисхождение к сегодняшнему состоянию напарника. — Опять же… ты ведь, Питиримыч, знаешь нашего полковника. Он говорит, что нет больших и маленьких дел и убийство бомжихи надо расследовать так же тщательно, как… как, к примеру, убийство олигарха.
Ананасов, приняв «лекарство», заметно приободрился и теперь был готов к любым подвигам.
— Будем расследовать! — проговорил он деловым тоном. — И кто конкретно ее обнаружил?
Из толпы «фиников» выдвинулся коренастый дядечка с красным обветренным лицом, какое бывает у охотников, рыболовов, железнодорожных контролеров и прочих людей, много времени проводящих на свежем воздухе. Рядом с ним семенила невысокая полная женщина с озабоченным выражением лица.
— Кто свидетель? — важно осведомился Ананасов.
— Господин Куусинен, — сообщила полная женщина, кивнув на краснолицего мужичка.
— Тогда лишних попрошу удалиться…
— Питиримыч! — окликнул напарника Гудронов. — Ты че, по-фински, что ли, сечешь?
— Ах да! — Ананасов хлопнул себя по лбу. — Вы типа переводчица?
Полная женщина закивала.
Финн заговорил, и она принялась переводить.
Господин Куусинен прибыл в Санкт-Петербург в составе туристической группы. Осмотрев очередную порцию местных достопримечательностей, финские туристы вернулись в свой отель, и тут у господина Куусинена возникло неожиданное желание прогуляться.
Капитан Ананасов бросил взгляд в переулок за отелем и увидел там вывеску винного магазина.
— Ага, прогуляться… — повторил он,
