Людмила Милевская - Дурдом на выезде
Один за другим зазвучали вопросы, Саронский толкал Асю в бок и шипел:
— Отвечайте, скорей отвечайте.
Она отвечала. Сначала вяло, пространно, волнуясь, потом все осознанней, смелей, лаконичней.
— Как отнеслись к вашей популярности друзья и соседи?
— Никак. Они о ней просто не знают, — уверенно ответила Ася.
В зале послышался вздох изумления.
— Вы скрыли от них? Почему?
— Не хотела расстраивать.
Ответ Александры всех рассмешил.
— Где вам пришла в голову мысль объединить домохозяек?
— На кухне.
— Почему ваш муж вас поддержал?
— По привычке.
Публика опять рассмеялась, напряжение убыло. Саронский шепнул:
— Последними ответами вы их покорили, этих злых псов, но они выжидают и в любой момент готовы вцепиться вам в глотку. Смотрите, не расслабляйтесь.
— Постараюсь, — ответила Ася, взглядом поощряя к вопросу белокурого молодого мужчину, нетерпеливо тянувшего руку, как школьник за партой.
На мгновение ей показалось, что они уже где-то встречались, но раздумывать было некогда: вопрос прозвучал по-русски, переводчик в зал уже перевел — все ждали ответа.
— Да, это так, я нигде не училась, — краснея, ответила Ася и, вспомнив, добавила: — Кроме школы, конечно же. Я закончила среднюю школу и через несколько лет вышла замуж.
Саронский ее поддержал:
— Госпожа Ушакова стопроцентная домохозяйка, здесь вы не придеретесь.
— Попробуем, — усмехнулся белокурый мужчина и задал новый вопрос, кивая на сидящего рядом брюнета: — Вам знаком этот человек?
Александра затравлено посмотрела на незнакомца, чувствуя, что это ловушка.
«Должна или не должна я узнать чернявого? — мысленно гадала она. — Мало ли с кем Стерлядь встречалась. А с другой стороны, вдруг я скажу, что мы знакомы, а это не так?»
И тут ее осенило: «Пытаются подловить не меня, настоящую Ушакову, а Стерлядь! Ведь Стерлядь же выдает себя за домохозяйку, зная три языка».
Зал напряженно затих — Саронский нетерпеливо пропел:
— Александра Ивано-овна, не тяните с отве-том.
— Впервые вижу этого человека, — уверенно сообщила Ася.
Брюнет поднялся с места.
— А если я имя свое сообщу? — спросил он тоже по-русски и зло выкрикнул: — Меня зовут Дмитрий Калинский!
— Очень приятно, а я Александра Ивановна Ушакова, — с шутливым поклоном представилась Ася.
В зале раздались смешки.
Брюнет не оставил ее в покое.
— Вы только что всех убеждали, будто бы нигде не учились, но я учился с вами в МГИМО. Правда, вы слегка изменились, но родинка, думаю, на месте осталась.
Саронский вскочил.
— Похоже, здесь пахнет сенсацией! — завопил он, нервно вертя головой. — О какой родинке идет речь? Мы хотим знать!
Калинский с пафосом провозгласил:
— О той, что у лже-Ушаковой под правым коленом. Пусть госпожа Савинова колено покажет.
Саронский с притворным возмущением потребовал:
— При чем здесь Савинова? Не смейте даме хамить. Ваши выпады неуместны!
Но глаза его выдавали: в них зажегся огонек торжества.
Асе стало понятно, что она угодила в ловушку. Точнее, Саронский ее туда затащил — он явно был заодно с тем, с белокурым и, конечно, с Калинским.
Не задумываясь, она вышла из-за стола, проследовала на край сцены и, сказав: «Я не Савинова», — приподняла подол платья.
Зал ахнул и с минуту гипнотизировал ее колени, а потом раздались смешки и тихие возгласы:
— Красивые ножки.
— Но кроме них, ничего.
— Да, родинки нету.
Калинский был поражен, но не сдавался.
— Это еще ничего не доказывает, — выкрикнул он. — От родинки несложно избавиться.
Белокурый дернул его за рукав и вскочил.
— Александра Ивановна, — спросил он, принуждая Калинского сесть, — а меня вы не узнаете?
Ася задумалась — фотоаппараты защелкали, беззвучно зажужжали видеокамеры — Саронский зло пробрюзжал:
— Не молчите, госпожа Ушакова, мы же в прямом эфире.
— Кажется, узнаю, — промямлила Ася, усиленно вспоминая где она могла видеть этого наглеца.
— Это правда, что вы из Растердяевска? — с ухмылкой спросил белокурый.
— Да…
— Так знайте, я Витька Петров. Мы в одном классе учились. Неужели не помните?
«А вот и ловушка, — подумала Александра, — теперь настоящая».
— Витя Петров утонул в реке Дульке еще ребенком, четвероклассником, — уверенно сообщила она, — и вы на него не похожи, зато очень похожи на Гришу Серова…
— Э-ээ, — Белокурый открыл было рот, заранее торжествуя, но Ася его прервала.
— Но вы не Гриша, — сказала она. — Вы провокатор. Вы никогда не были в Растердяевске, что очень легко доказать. Давайте сейчас позвоним в администрацию Растердяевска, и пускай Алексей Петрович, мой дядя, задаст нам любые вопросы. Я выросла в этом городе и великолепно знаю что где находится. А вот вы, я уверена, вы засыплетесь на первом вопросе. Хотите скажу почему?
Белокурый растерялся и, заикаясь, промямлил:
— П-почему?
— Потому, что я Самойлова Александра Ивановна, Ушакова по мужу, а вы — провокатор.
— Нет! Это не так! — очень громко, но не очень уверенно запротестовал белокурый.
— Да, — отрезала Ася. — Вы работаете на моих врагов. Некоторым трудно поверить в то, что простая домохозяйка подмочила их репутацию. Им приятней видеть во мне образованную разведчицу. Так легче снести поражение. Думаю, в этом зале все понимают о ком идет речь.
Александра уверенно глянула в зал и спросила:
— Вопросы есть?
Вместо вопросов раздались аплодисменты.
Она поняла, что этот бой выиграла, но на душе скребли кошки.
«Это только начало, — подумала Ася, — то ли еще будет!
Бедная Стерлядь!
Насколько лучше быть домохозяйкой…»
Глава 18
«Насколько лучше быть домохозяйкой».
Когда усталая Александра вернулась в отель, Горохов набросился на нее едва ли не с кулаками:
— Где ты была? Я чуть с ума не сошел!
Она удивилась:
— Где я была? Это ты меня спрашиваешь? Это я должна у тебя спросить зачем ты мне подложил свинью. Кто только придумал эту пресс-конференцию?
Горохов ошарашено на нее посмотрел и спросил:
— Я тебе подложил свинью? Ты о чем? Это ты мне свинью подложила, исчезла куда-то ни с того ни с сего. Я нервничал, обыскал весь дом лорда.
Ася фыркнула:
— Он обыскал! Будто ты не видел, что я с Саронским ушла.
— С Саронским?!
Горохов схватился за голову:
— С Саронским! Ушла! Ты! Все! Мы пропали!
— С чего ты взял?
— Там, где Саронский, жди провокации!
— Жди провокации? Тогда зачем ты велел мне пойти с Саронским?
— Я велел?!
Горохов был возмущен так искренне и выразительно, что Ася, испугавшись, подумала: «Опять все перепутала, глупая домохозяйка».
— Но ты же кивал, — промямлила грустно она.
— Да, кивал, — согласился Горохов, — но совсем не тому, чтобы ты с ним уходила.
— А чему ты кивал?
— Я кивал, чтобы ты к Гудмэну подошла. Почему ты с Гудмэном не поговорила?
Своим вопросом он окончательно сбил Асю с толку. С минуту она ела его глазами и шевелила открытым ртом, а потом возмутилась:
— Это как бы я с Гудмэном поговорила бы, если он по-английски мне лопотал?
Горохов с достоинством подтвердил:
— Правильно, Гудмэн американский общественный деятель, самый что ни на есть настоящий. Он говорит лишь на английском.
— А я говорю только на русском, — с не меньшим достоинством заверила Ася, — а Гудмэн твой сам переводчика отослал, так как бы мы с ним поговорили б?
— Как обычно. Вы всегда общались с ним по-английски.
— Мы всегда с ним общались? — опешила Ася. — Разве мы с ним знакомы?
Горохов поморщился:
— Снова память?
Ася взвыла:
— О, да!
Он успокоил ее:
— Не нервничай, я-то рядом. Все тебе подскажу. Надеюсь, новую информацию память твоя сохраняет?
Она уточнила:
— Ту, что получаю после удара по голове?
— Разумеется.
— Эту, да, намертво запоминаю.
— Память у тебя всегда была гениальная, — похвалил Стерлядь Горохов и признался: — Я тебе даже завидовал. Ты хватала все на лету.
Ася такой способностью похвастать никак не могла, а потому промычала:
— Давай лучше про Гудмэна.
— Значит про Гудмена. Он твой старый друг.
«Еще один старый друг», — подумала Ася, воскликнув:
— Так мы с ним знакомы?
— Ну да, — рассердился Горохов, — что за тупость? Раз друзья, значит знакомы.
— Зачем же Гудмэн по новой решил со мной познакомиться?
— И сама догадаться могла бы. Гудмэн с Савиновой знаком.
Таким ответом он окончательно Асю запутал.
— С какой Савиновой? И при чем здесь Савинова? — спросила она, старательно припоминая где слышала эту фамилию.
