Людмила Милевская - Дурдом на выезде
— А зачем было ее так далеко оставлять?
Горохов подивился ее наивности.
— Считаешь, в центре Лондона можно припарковаться? — враждебно сказал он.
— Так мы идем за город, — прозрела она.
— Не совсем. Поблизости есть местечко. До него осталось немного.
И он припустил еще хлеще, хоть и до этого скорость набрал немалую — благо, длинные ноги ему позволяли. Александре другого не оставалось как за ним поспевать. Она бежала за Гороховым и горестно размышляла: «Что я наделала? Куда, глупая, вляпалась!»
На глаза навернулись слезы.
«Так, только не плакать! — приказала она себе. — Выкручусь!
Во всяком случае, надо попробовать. Сдаться всегда успею. Кое-что у меня получается, я уже начала исправлять положение. Речь удалась. Сыр Генри меня хвалил. Похвалил и Горохов. И президент какой-то…
Вот только странно, что Стерлядь до сих пор на чистую воду меня не вывела. И Игорешка словно исчез. Почему он меня не разыскивает? Что бы это могло означать?
Ай, что бы это ни означало, мне оно на руку. Может Стерлядь и Игорь испугались и затаиться решили…
Но почему тогда их начальник говорил мне про другое задание, якобы выданное Игорю?
Этот момент у Горохова проясню и возьмусь за дело!»
Решившись спасать карьеру мужа, Ася слегка успокоилась, а глянув на волосатые ноги, маячившие впереди, снова развеселилась.
— И ты еще ржешь? — поразился Горохов, ныряя во двор, делая знак кому-то неведомому и открывая дверцу машины.
Ася пискнула:
— Я не ржу.
— Нет, ты ржешь, — рявкнул Горохов, водружаясь за руль. — Ты такая же, как всегда!
— Какая?
— Зловредная!
«Я такая же как всегда? — удивилась она и подумала: — Вот и отлично. Меня это очень устраивает».
Александра пристроилась рядом и спросила:
— А по-вашему, я должна плакать?
— Не плакать, а выть! Вопить во весь голос! Мы в жопе! Дрянь наше дело!
— И вовсе не дрянь, — упрямо возразила она. — С речью я справилась?
— Справилась, — нехотя буркнул Горохов.
— Хайлайтера завалила?
— Похоже, что завалила.
— Если мне скажут, что делать дальше, то, возможно, я снова справлюсь.
Он испытующе на нее посмотрел и спросил:
— Ты что, совсем ничего не помнишь?
Ася потрясла головой:
— Не память — пустыня.
Горохов снова завел шарманку:
— Болезнь Карлсона! Катастрофа! Провал!
— Никакая и не болезнь, — обиделась Ася, — всего лишь головой о крышку люка ударилась.
— Какого люка? — выстрелил он вопросом.
— Обычного люка, каких на тротуаре полно. Шла, задумалась, наступила, крышка перевернулась, я начала падать в люк, а крышка сверху меня накрыла. Удар получился не сильный, но в голове что-то произошло. Теперь ничего не помню.
— Произошло? И когда это произошло? — изумленно спросил Горохов.
Александра неопределенно пожала плечами:
— Точно сказать не могу, похоже, давно, но сказалось вот только теперь.
Он взвыл:
— В самый неподходящий момент!
— Да уж, — смутилась она, — я никого подводить не хотела.
— А подвела! — рявкнул Горохов, зло сдирая с себя женскую блузу.
— Вы тоже меня подвели! — возмутилась и Ася, решив, что пришел подходящий момент для генерального наступления. — Где Игорь? Что с ним случилось? Только не вздумайте лгать! Я по глазам вашим вижу, что с Игорем что-то случилось!
С гордостью она поняла, что осадила Горохова. Он сконфуженно скреб в затылке и молчал. Александра усилила натиск, уверенно сообщив:
— Если узнаю правду про Игоря, с операцией справлюсь, а в темную выполнять задание откажусь наотрез.
Горохов встрепенулся и, с надеждой взглянув на нее, спросил:
— Точно, думаешь, справишься?
— Не думаю, знаю — справлюсь!
— А память?
Ася пожала плечами:
— Что «память». Ее же не напрочь отшибло. В ответственный момент кое-что возвращается. Речь мою вы, кажется, слышали.
Он подтвердил:
— Да, потрясная речь.
— То-то же.
Облизав нервно губы, Горохов придвинулся к Александре и с робкой лаской спросил:
— Детка, а может и в самом деле попробуем справиться? Выход есть. Все равно я в кафе засветился, и в отеле уже наследил. Короче, сделаем так. Ты открыто берешь меня к себе референтом-охранником, а я буду тебя направлять. Если где память твоя откажет, я сразу верный шаг подскажу, посоветую.
— А начальство? — притворно усомнилась она.
— Думаю, шеф идею одобрит.
Александру такая идея чрезвычайно устраивала, но, скрыв свою радость, она заявила:
— Не соглашусь, пока не узнаю про Игорька. Где Игорь? Говорите, где он? Сбежал?
Горохов нахмурился и промямлил:
— Слушай, давай на «ты». Не могу я привыкнуть к тому, что ты выкаешь.
— Ты мне зубы не заговаривай! — прикрикнула Ася. — Отвечай на вопрос!
Он улыбнулся:
— Ну вот, теперь ты нормальная. Успокойся, — продолжил он ненатурально зевая. — С Игорем все в порядке. Жив твой Игорь, здоров, выполняет другое задание.
Из женских журналов Ася уже точно знала в каких случаях так фальшиво зевают мужчины: когда лгут и пытаются скрыть эту ложь под маской безразличия, равнодушия — рядовое мол дело.
— Хорошо, — сказала она, — я согласна работать на любых ваших условиях, только пускай Игорь сам мне позвонит и скажет, что у него все в порядке. А если он не позвонит, тогда я первым же рейсом вылетаю в Москву, — пригрозила она, и Горохов сдался.
— Черт с тобой, — буркнул он, — сама напросилась. В больнице твой Игорь лежит.
Александра, схватившись за сердце, подпрыгнула:
— Как в больнице?
— А вот так, перед самым вылетом в Лондон в аварию он попал.
— Один?
— Нет, со своей домохозяйкой.
— С настоящей?
Горохов внимательно на нее посмотрел.
У Аси душа ушла в пятки: «Перестаралась, дурища!»
Глава 16
«Перестаралась, дурища! — подумала Ася. — Сейчас он меня разоблачит!»
Горохов посверлил ее взглядом и отмахнулся:
— Ну да, настоящая его жена, если ты понарошная. Оба попали в аварию, оба в больнице лежат. И с ними этот…
— Кто?
— Водитель такси. У всех сотрясение мозга и…
Горохов договорить не успел — Ася, прикрыв глаза, начала сползать с сиденья.
С воплем: «Так мы не договаривались!» — он бросился ее тормошить.
Александра открыла глаза и спросила:
— Игорек без сознания? Он будет жить?
Горохов взорвался:
— Какие переживания, черт возьми! Из-за меня ты никогда не страдала!
— При чем здесь вы? — возвращая себя на сидение, рассердилась Ася. — Вчера я увидела вас впервые, а Игорек мой законный муж!
Услышав это, Горохов снова ударился в панику.
— Болезнь Карлсона! — завопил он, хватаясь за голову. — Так и есть, это она!
Александра опомнилась и пояснила:
— Ничего не болезнь. Я все понимаю, просто привыкнуть никак не могу к тому, что давно тебя знаю, и к тому, что Игорь мне вовсе не муж. Память-то иногда возвращается, но уже возникли привычки, а от привычек так сразу отказаться, сам знаешь, трудно.
— Уж я-то знаю, — туманно согласился Горохов и с сочувствием сообщил: — Игореха со своей домохозяйкой в аварии, увы, пострадали, но жизнь их вне опасности. Домохозяйка вообще целехонька, отделалась ушибами, синяками и слегка мозги сотрясла.
— И она мозги сотрясла?
— Да, но, сама понимаешь, это все несерьезно. Там тех мозгов: с гулькин нос. Игореха тоже по-минимому пострадал. Так, кое-что себе поломал…
— Что? — подпрыгнула Ася.
— Не волнуйся, руку, кажется, или ногу, — с кривой усмешкой сообщил Горохов и добавил: — Хуже другое…
Он замялся, но, увидев как исказилось болью ее лицо, поспешил сообщить:
— Да память ему отшибло, память. Прямо эпидемия, однако, какая-то, — уныло посетовал он. — У тебя память отшибло, у него память отшибло. И у домохозяйки его тоже память отшибло. Даже у таксиста, и у того отшибло память.
— Чудеса! — ахнула Ася.
— Вот именно, что чудеса, — рассердился Горохов. — Уже и сам боюсь, как бы память не потерять. Так и не долго стать суеверным. Если честно, на полном серьезе я опасаюсь, что у всех подряд теперь пойдет ее отшибать, эту проклятую память.
Александра смотрела на него с недоверием. Он зло сплюнул:
— А что, разве не так?
— Не знаю, — пискнула Ася.
— У каждого, кто к нам хоть на метр приблизится, полное, черт возьми, помутнение разума, — задумчиво пробормотал он, уносясь куда-то грустными мыслями.
Но, вдруг вспомнив про Александру, Горохов махнул рукой и с оптимизмом воскликнул:
— А с Игорьком все в порядке. Доктора его лекарствами пичкают, так что он постоянно спит.
— А Стерлядь?
Горохов опешил:
— Какая стерлядь?
— Будто не знаешь какая.
