Джоржет Хейер - Никотин убивает…
Джилс заметил, что в этот момент во взгляде Ханнасайда промелькнуло нечто, какой-то потаенный смысл…
Казалось, миссис Лаптон просто давилась словами.
— Или ты извинишься за свое хамство, Рэндалл, или я покину эту комнату! — наконец провозгласила она. — Еще никогда в жизни со мной не говорили в такой гадкой манере!
— Пока, милая тетя, — ответил Рэндалл, посылая ей воздушный поцелуй.
Миссис Лаптон наконец развернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью.
Рэндалл глубоко и с удовольствием затянулся своей сигарой.
— Вот видите, — сказал он. — Я предполагал, что все-таки вам пригожусь…
С этими словами он тоже направился к двери. Генри Лаптон проговорил ему вслед сдавленным голосом:
— Подожди, Рэндалл… Что… Что ты хотел сказать своей странной шуткой?
Рэндалл посмотрел на него сверху вниз с некоторым презрением.
— Милый дядя, я избавил вас от одной опасности, а уж от второй избавляйтесь сами!
После чего вышел из кабинета.
Джилс собирался последовать за ним, но Генри Лаптон взмолился:
— Нет, не уходите, мистер Каррингтон! Я… Я прошу вас остаться, мне… Мне так будет лучше, правда… Все же вы юрист и…
— О нет, я не могу вас проконсультировать, мистер Лаптон, — заметил Джилс. — Я здесь нахожусь исключительно как адвокат покойного Грегори Мэтьюса, не более того.
— Да, да, конечно, но в моем положении…
— Оставайтесь, Каррингтон, — вдруг сказал Ханнасайд. Он положил на стол перед Лаптоном найденное письмо. — Вы писали эту записку, мистер Лаптон?
Лаптон уныло посмотрел на листок.
— Да. То есть… ну да, я ее писал. У нас… у нас с моим шурином произошло… Произошло небольшое недоразумение по поводу… По личным вопросам, сугубо личным. Знаете, такое случается в любой семье… Вот я и подумал, что нам лучше всего с ним встретиться и обсудить…
— Так вы с ним встретились? — спросил Ханнасайд.
— Нет. Нет, нет, что вы! Он ведь умер раньше, чем…
— Он ответил вам на письмо, мистер Лаптон?
— Только по телефону. Он сказал, что пока не может выделить времени… — Генри нервно улыбнулся. — Я был страшно разозлен в тот момент… Знаете, у моего шурина были такие манеры, что иногда прямо тошно становилось. Вы понимаете, что я имею в виду…
Ханнасайд сказал размеренно, спокойно:
— Мистер Лаптон, я хотел бы, чтобы вы поняли: до тех пор, пока это не касается дела, которое я расследую, ваши личные дела и проблемы меня никоим образом не интересуют. И поверьте, я вовсе не собираюсь разрушать вашу семейную жизнь. Но в бумагах мистера Мэтьюса, в его конторе, я обнаружил имя и адрес некоей Глэдис Смит. Как вы понимаете, я просто обязан был выяснить, в чем тут дело. Я был у миссис Смит вчера, и того, что я там увидел и услышал, оказалось вполне достаточно, чтобы убедиться в вашем… гм!.. близком знакомстве с названной особой.
Генри Лаптон беспомощно оглянулся на Каррингтона.
— Но ведь… Ну и что, если так? Какое это может иметь значение для дела?
— Именно это я и хотел бы выяснить, — заметил Ханнасайд. — Так у вас была назначена встреча с мистером Мэтьюсом на тринадцатое мая?
Лаптон рухнул в кресло.
— Да, была. Но ведь это глупо! Зачем вам вмешивать в это дело миссис Смит?
— Так вы хотите сказать, что ваша встреча с мистером Мэтьюсом никак не была связана с проблемой… гм!.. проблемой миссис Смит, чей адрес я нашел в его рабочем дневнике?
Генри Лаптон хотел бы что-нибудь сказать на это, да не знал что. Он заерзал в своем кресле и жалобно заныл:
— Но ведь у меня не было причин убивать его, поймите! Неужели вы меня подозреваете? Согласен, я был круглым кретином, что написал ему такое письмо, но вы должны понимать, что я не мог его отравить! Именно потому, что написал это письмо!
— Я вовсе не подозреваю вас, — ровным голосом произнес Ханнасайд. — Но мне ясно, что к моменту смерти Грегори Мэтьюса вы были с ним в отвратительных отношениях. Ясно также, что причиной этому послужила миссис Смит. Думаю, мистер Каррингтон, как адвокат, все-таки посоветует вам быть со мной откровенным.
Джилс, однако, ничего не сказал, и Генри, уронив лицо в ладони, горестно промычал:
— Я вас понимаю, понимаю… Но я оказываюсь в таком двусмысленном положении… Моя жена никогда ничего не подозревала, у меня две дочери, о которых я должен подумать, и вообще, вся моя жизнь…
— Поймите, мистер Лаптон, что не мое дело — исследовать мораль подданных Ее Величества, — холодно заметил Ханнасайд. — Просто лучше, чтобы о ваших отношениях с миссис Смит стало известно после вашего собственного признания, а не на суде, публично.
— Да, да, согласен, — убито вздохнул Лаптон. — Ну что ж… Я знаю миссис Смит уже несколько лет… Можно, я не стану углубляться в эту тему? Ну, в общем, я по роду своей работы вынужден часто разъезжать по стране и всегда имел возможность оберечь жену… от всяких подозрений. Я был очень осторожен, очень. Не знаю, как моему шурину удалось про все пронюхать… Как-то раз он попросил заехать к нему в контору. И там он сразил меня наповал — оказывается, ему все известно про… про миссис Смит.
Его лицо скривилось, как от плача.
— Он все знал о нас, все! Даже то, когда я в последний раз у нее был! Он наседал на меня… Нет, кто не был знаком с Грегори, тот меня не поймет…
— Я почти не знал его, — вставил Джилс.
— Этот человек не знал и не любил ничего, кроме власти. Власти над людьми. Дело даже не в том, что он угрожал мне. Нет, самое главное для него — это взять надо мной верх… У него душа была как из металла… Они вообще-то все такие, Мэтьюсы, это у них в роду. Грегори любил дергать за ниточки, чтобы люди прыгали, как марионетки. А миссис Смит — она мне все равно что жена, честно. Я бы и женился на ней, если бы это было возможно. Но видите ли, у меня дочери, и моя репутация может отразиться на них… Ну и жена… У меня уже есть внук. Все это так непросто. Об этом всем я и думал, когда писал это дурацкое письмо.
Он поднял на Ханнасайда свои потухшие глаза.
— Так, значит, фраза о том, что "вы будете сожалеть, если…" означает угрозу простого развода? — спросил Ханнасайд.
— Да, именно это я и имел в виду. Я думал, что ему не захочется устраивать скандал в собственном семействе… И потом, моя жена вовсе не страдала от того, что у меня была миссис Смит… И я просто решил его припугнуть…
— Вполне понятно, — кивнул Ханнасайд. — И вы просили его о втором свидании, но он вам отказал. Так?
Генри Лаптон кивнул.
— Да, тогда я с ним говорил в последний раз… Он звонил мне на работу из своей конторы.
— А в какое время дня это было?
— Рано утром. Что-то часов в десять… Но никак не позже одиннадцати.
— Ладно, а почему же вы не попытались встретиться с мистером Мэтьюсом, например, во время ленча, раз он звонил вам утром?
— Нет, я не хотел с ним есть… Я собирался за ленчем все еще раз обдумать.
— Ну а после ленча?
— Я вернулся к себе в контору, конечно. А ушел я оттуда даже раньше обычного. Еще до чая.
— И куда направились?
— К миссис Смит. Но я с ней не говорил обо всем этом гадком деле. Я собирался было, но… Видите ли, мы с ней никогда не обсуждали мою… мою семейную жизнь. И я так и не сказал ей о том, что произошло.
— Так. А в котором часу вы вышли от миссис Смит?
— Не помню точно. Но дома я был уже к обеду. По пути я никуда не заходил.
— А после обеда?
— К нам приходили гости — поиграть в бридж. И до следующего утра я не выходил из дому.
— Спасибо… — Ханнасайд что-то быстро писал в своем блокноте. Тон его не выражал ровным счетом ничего.
Лаптон с тревогой посмотрел на суперинтенданта.
— Вы… вы хотели бы еще что-нибудь узнать у меня или… Или я могу идти?
— Нет, пока что мне от вас ничего не нужно, — сказал Ханнасайд, не глядя на него.
— Тогда я пойду?
— Идите.
Маленький Лаптон поднялся, вздохнул и исчез из комнаты.
— Бедняга! — заметил Джилс. — Какое испытание для него — оказаться в такой передряге! Как вам понравилась его история?
— Мне не понравилось его алиби, — угрюмо отвечал Ханнасайд.
— Которое? А, ну конечно, условленное с Глэдис Смит, не так ли?
— Ну да, что бы то ни было, она поклянется, что Лаптон был у нее, — сказал Ханнасайд.
— Все верно, но мне не совсем понятно, как он мог проникнуть сюда, в дом, не будучи замечен никем из домочадцев или прислуги. Конечно, Лаптон невелик по размеру, но все же не настолько, чтобы его не разглядеть!
— Дело в том, что помимо парадного входа в доме имеется и черный ход, — сказал Ханнасайд. — Например, дверь, ведущая в сад. Туда можно пройти незамеченным, вполне можно. А лестница как раз начинается у этой двери. Пока семья сидела за вечерним чаем, кто-то мог запросто пробраться в спальню Мэтьюса.
— Но какой в этом был бы прок? — удивился Каррингтон. — Ведь Грегори в тот момент не было дома! Куда бы он влил яд?
