Эльвира Барякина - Гроб с музыкой
И все это случится с ним по милости Ярославны.
«Я просто прибью ее! — мстительно думал Леха, глядя на дорогу. — Хоть за дело буду сидеть. Не так обидно».
Добравшись наконец до Орховца, они еще минут пятнадцать мотались по пыльным улочкам, пока не обнаружили неказистое двухэтажное здание больницы. Главный врач — румяная тетенька в халате и белой шапочке — очень обрадовалась Лехиному приходу.
— Слава богу, хоть кто-то появился! А то мы просто с ног сбились с этой девочкой. У нее ретроградная амнезия из-за сильного ушиба головы. Вы ведь с ее работы?
Леха не был уверен, что Нимфа где-нибудь работает, но на всякий случай кивнул головой.
— Вчера ваша сотрудница Ярославна Князева нам позвонила и все выспросила. Мы все удивлялись, надо же какая сердобольная! Родственники не ищут, а коллеги вот беспокоятся. Сюда, пожалуйста, — распахнула она белую дверь палаты.
Нимфу почти невозможно было узнать: голова замотана бинтами, лицо бледное, даже желтое. Тонкие руки поверх одеяла. В правом ухе большая золотая сережка с красным камешком, а в левом — нет. «Все-таки потеряла,» невольно подумал Леха.
Она подняла на него какие-то пустые зрачки. Не зная, с чего начать, Леха присел на краешек ее кровати.
— Привет… Как ты?
— Привет, — отозвалась Света, глядя сквозь него. Промолчав несколько секунд, она снова закрыла глаза.
— Что с тобой произошло? — тревожно спросил Леха.
Главврач жалостливо подперла щеку ладонью и всхлипнула:
— Бедная девочка… Ее нашли мальчишки. Поехали рыбачить на реку, смотрят, а на отмели она лежит… Весной было сильное половодье, вот песку и насыпало. Кабы она в воду упала — то все, сразу же конец. А так ушиблась сильно, переломы.
— Я не упала! — внезапно прошептала Света, и лицо ее исказилось. Двое их было. Одна женщина, один мужчина. Они меня скинули!
Леха ринулся к ней.
— Ты бы их узнала?!
— Не знаю… Нет, не помню.
Из-под ресниц Нимфы поползла слезинка. Главврач тут же перепугалась.
— Ой, ей вредно волноваться! Уходите!
Схватив Леху за плечи, она принялась выталкивать его из палаты.
— Мне надо поговорить с ней!
— Ни-ни! Девочка едва жива… Пускай отдыхает!
Сердце Лехи болезненно сжалось. В голове не укладывалось: Нимфа хорошенькая как ангелочек, ласковая, веселая — и вон чего с ней сделали…
По больничному коридору загромыхали шаги, Леха поднял голову: навстречу ему в развевающемся белом халате топал Полонин.
— А, и ты тут? — шумно удивился Колька. — Ну, как поживает твоя Нимфа?
— Тише вы! — возмущенно прервала его главврач. — Раскричались как в лесу!
Колька вытащил из кармана брюк красненькую книжечку удостоверения.
— Я следователь прокуратуры. Мне срочно надо поговорить с гражданкой Огурцовой.
Главврач долго препиралась с ним, но в конце концов все же уступила.
— Ладно, проходите, только не долго. А вы, молодой человек, обратилась она к Лехе, — приезжайте лучше завтра.
Он покорно вышел вслед за ней в вестибюль. Ему было страшно холодно. Вот, сейчас Полонин задаст Нимфе вопрос: «А почему вы упали в обморок? И кто с вами находился в тот момент?» И тут же, не выходя из больницы, напишет постановление об аресте Алексея Кобеца как главного подозреваемого. Отчего-то сразу вспомнилась Ярославна. Зачем ей это понадобилось?
Он усмехнулся. Если бы он сразу все рассказал Полонину, отвез его в радиорубку, помог найти улики, то сейчас бы на месте Лехи вполне могла оказаться сама Ярославна. Стояла бы, глядя на больничный двор сквозь заросли подоконничных фикусов, и с минуты на минуту ожидала ареста. Только бы он никогда не подставил ее… А она подставила… Что ей какой-то Леха? У нее есть Борис Игоревич — буржуй и меценат, владелец заводов, газет, пароходов…
— Ты еще не уехал? — услышал он Полонинский голос за своей спиной. В нем не было ни тени казенной строгости.
— Нет еще… — проговорил Леха, начиная на что-то надеяться.
Колька с досадой постукивал по ладони свернутым в трубочку протоколом допроса.
— Черте что! Она ничего не помнит! Никакого Измайлова в жизни не видела. С тобой тоже вроде как не знакома. Я ее спрашиваю: «Что случилось?» А она: «Танцевала на дискотеке. А потом — не знаю». Очнулась, когда двое каких-то людей стали перекидывать ее через перила моста. Дальше опять ничего не помнит. Опознать никого не берется. Тьфу!
Вряд ли Леха когда-либо чувствовал себя счастливее.
— Так она что, и меня не вспомнила?!
— Натурально!
— А память к ней вернется?
Полонин неопределенно дернул плечом.
— Бог ведает! Врачиха сама ничего определенного сказать не может. Транспортировать ее в областную больницу не дают. Волновать не разрешают. Что ж, будем ждать. Чего нам еще остается?
* * *Вернувшись в контору, Леха сразу помчался к Топ, но у нее была какая-то спешная работа, и она запретила себя отвлекать. Пришлось отправиться к себе в кабинет и мучиться от присутствия Ярославны. Она, по всей видимости, была страшно поглощена работой: что-то быстро строчила, сверяясь с толстыми книжками, половина из которых была вообще на иностранных языках.
Леха томился. Услышанное от Полонина распирало его и требовало немедленно с кем-нибудь поделиться. Но Ярославне такой радости он бы в жизни не доставил.
Как только он переступил порог своего кабинета, она подняла голову и спросила:
— Вас не арестовали? Очень мило… Я за вас рада. — И снова погрузилась в работу.
Некоторое время Леха рассматривал ее ножку, видневшуюся под столом, и прикидывал, сколько могут стоить ее туфли. Потом он перевел взгляд на руки. Да, ногти у Ярославны были ей-богу накладные. И очень красивое колечко с небольшим бриллиантом. Что-то такое кругленькое и сверкающее. Вот если бы она такими ручками…
— Петрович, — вдруг прервала его мысли Ярославна, — вы не можете спокойно трудиться, потому что мучаетесь вопросом, какой на мне лифчик? Так он черный, атласный, с тонкими бретельками…
— Не верю, — угрюмо бросил Леха. Вообще-то он думал совершенно не о ее лифчике, но общий ход мысли она угадала.
Ярославна развернулась к нему лицом и быстро расстегнула блузку.
— Убедились? Теперь приступайте к работе и не забивайте себе голову всякой ерундой.
— Э-э, меня еще очень интересует, какой формы у вас грудь.
— А меня интересует моя работа. Не отвлекайте меня, пожалуйста.
Но после сегодняшних треволнений Леха был не в состоянии трудиться. Он уже решил было немного «полетать» на компьютерных самолетиках, но тут в углу его экрана замигал символ, обозначающий, что ему пришло электронное письмо.
Оно было от Топ:
«Я придумала: мы с тобой будем переписываться по сетевой почте. По телефону нельзя, а то твоя Помпадура сидит рядом и все слушает. Чего ты хотел?»
Леха лихорадочно принялся набивать ответ:
«Ярославна обзвонила все больницы в районе „Ворошиловца“ и нашла Нимфу. Она, оказывается, жива, но получила множество травм. У нее ретроградная амнезия, и она меня не узнала. Полонин просто бесится с досады. Врач сказала, что, возможно, через несколько дней Нимфа вспомнит кое-какие детали. По нашему делу она сказала только одно: что ее скинули с моста двое: мужчина и женщина. Намек поняла?».
Топ ответила незамедлительно:
«А она точно вспомнит? Может такое случиться, что у нее навсегда отшибло память?»
«Ну, наверное».
«Будем надеяться на лучшее. У меня, кстати, тоже новости. Твоя Помпадура собирает о тебе информацию. Пока тебя не было, расспрашивала всех сотрудников. Даже имела наглость ко мне подойти. Но я ее так отшила, что она вряд ли еще сунется. Наш фотограф Евгений Маркович отколол фишку: заявил, что приходится Сереге Измайлову папой. А теперь прикинь, солдат, что это означает. Если я не ошибаюсь, то он входит в число наследников. Вспоминай, что мы видели в его кармашке».
«Быть того не может! — написал Леха. — Мы бы знали, если бы они были родственниками!»
«Попробуй выяснить это у своей новой доброй подруги Измайловой».
Леха достал из сумки записную книжку и, найдя в ней нужный телефон, принялся набирать номер. Трубку взяла Ольга.
— Алло!
— Привет, Оль, это Кобец.
Ее голос тут же потеплел:
— Хорошо, что вы позвонили. А то я уже подумывала разыскать вас. Как ваши дела?
— Мне бы хотелось встретиться. И чем раньше, тем лучше.
— Что-то случилось?
— Да нет. Мне просто нужно уточнить кое-какие детали.
— Тогда заходите после работы. Я буду ждать вас.
Когда он положил трубку, Ярославна как-то по-новому взглянула на него.
— Что, пойдете к своей пассии подогревать отношения? Своим телом…
Леха совершенно изумился: ему почему-то почудились в ее словах нотки обиды.
— Вас, солнышко, это совершенно не касается. Не хотите мне грудь показывать, вот и сидите с ней наедине. А я пойду по пассиям!
