Кира Медведева - Убийство из тюбика с кремом
— Замечательно, любовь моя. — Я снова обняла его и поцеловала. — Но ты упустил еще один вариант, с чисто мужской точки зрения.
— Какой? — Ниро недоумевающе посмотрел на меня, отстраняясь.
— А ты не догадываешься?
Ниро молчал, нахмурив лоб. Было видно, что он стремительно размышляет.
— Ты упустил одну маленькую фигуру в своих рассуждениях. Она у тебя получается либо марионеткой, либо исключительно представительницей древнейшей профессии, которую используют втемную. А ведь это может быть не совсем так…
— Ты имеешь в виду путану?
— Конечно…
— Ну, не думаю, — протянул Ниро и отмахнулся. — С ее мозгами, которых хватит только на одно!
— А почему бы и нет, любовь моя? Преступление как бы почти женское. Косметика гораздо ближе к женщинам, чем к мужчинам. Представь себе…
— Нет, не думаю. — Он еще раз махнул рукой. — Она и так, не напрягаясь, имела десяток-другой тысяч баксов в месяц…
— А ты все-таки представь. Дамочке пришла в голову такая мысль, а лежать на спине или изображать из себя мебель ей вроде как и надоело…
— Хм-м…
— Может быть, — я не хотела расставаться со своей версией, — она случайно натолкнулась на какую-нибудь некачественную продукцию, обиделась, а потом поняла, как можно легко шантажировать крупную косметическую фирму. Достаточно, чтобы ее продукция вызывала у людей какое-нибудь раздражение или так или иначе портила их здоровье. Может, она сама предполагала обратиться в суд и стребовать миллион-другой с этой фирмы…
— Что ж… в твоих рассуждениях есть здравый смысл. Но… Ладно, давай дальше…
— Ну а дальше, как ты всегда говоришь, довольно просто. Она могла сама натолкнуться на этого юриста. А может, попросила кого-то из своих клиентов, чтобы нашел такого. Немножко обольстила, немножко растранжирила, может быть, предложила денег, но это уже не принципиально. Короче, она получила в его лице вполне достойного сообщника. Потом кто-то из них решил, что гораздо безопаснее, да и не так накладно для здоровья, чтобы не она выступала на суде как жертва косметической фирмы, а другие люди. А они бы лишь получали гонорар за то, что представляют этих людей на суде. Да… и потом. — Я задумалась.
— Что? — спросил Ниро.
— Да и потом, надо было сделать так, чтобы этот скандал разросся. Ведь одно дело, когда приходит дамочка в суд и, потрясая коробкой крема, заявляет, что из-за этого крема у нее слезла вся кожа на лице или еще что-нибудь в таком духе. Это дело скорее всего замнут. И никаким миллионом здесь и близко не пахнет. Особенно учитывая, что это происходит в стране Тьмутаракании, то есть России. А фирма расположена в гораздо более приличной стране, в Германии. То есть судиться им придется именно там, я не права? А что такое для германского суда какая-то бестолковая россиянка, пострадавшая неизвестно от чего. Они же там «дикари», рассудят немцы. Она же там на лицо себе еще что-нибудь вылила. В лучшем случае нашей путане сделают бесплатную операцию или еще как-нибудь вылечат…
— А ты соображаешь, — подхвалил Ниро. — А тут сотни жертв, все газеты трубят об этом, радио, телевизор. Шансы растут как на дрожжах. Что ж, достойная теория…
— Так что получается у нас четыре версии…
— Четыре… Но все выдуманные. Фактов нет ни для одной… — Мой любимый с досады стал цокать языком, что я за ним до этого никогда не замечала.
— Почему нет фактов? У нас ведь фигурируют совершенно реальные лица.
— Лица-то есть, фактов нет!
— Давай тогда собирать факты…
— А я, по-твоему, что делаю? Пустые бутылки собираю?..
Глава 12
ОПЕРАЦИЯ «ТЕЛЕФОН»
По дороге с работы, застряв в пробке, черт бы их побрал, я предалась размышлениям.
Мне было очень интересно, можно ли чисто логически, не располагая большим количеством фактов, решить ту проблему, которая стояла перед нами, — это я о расследовании, не о работе…
Снова и снова прокручивала в своей голове версии, которые мы вчера обсуждали с моим любимым. Одна из них мне казалась наиболее вероятной. Это была версия о том, что кого-то из русских «мафиози» сильно обидели. Другая же импонировала мне гораздо больше, возможно, чисто по-женски.
Мне казалось, что если все придумала та незнакомая мне дамочка, то это как бы поднимает в моих глазах престиж женщин. Тут я ужаснулась своих мыслей — то, что она делала, абсолютно безнравственно и совершенно ужасно (причем я не имею в виду поведение с мужчинами, у нас это как бы нормально, нет, я имею в виду, что она сделала с совершенно безвинными людьми).
Мне казалось, что если женщина может такое придумать, то это как бы (вот извращенная логика у бабы!) свидетельствует в нашу сторону. В нашу, я имею в виду, сторону женщин…
Да… В своих рассуждениях я не сдвинулась с мертвой точки, а в автомобильной передвинулась на два машиноделения, если так можно выразиться.
Так тяжело и нудно я добралась до дому (как в последнее время я именую Нирино жилище).
Когда из гаража я вошла в дом, то услышала голос Ниро и чей-то еще. Мне стало интересно, кого же он привел. От моего любимого можно было ожидать чего-нибудь необычного, и я пошла на голос. Мужчин я обнаружила в кабинете. Они изучали огромную кипу компьютерных распечаток, разложенных в несколько кучек.
— Добрый вечер, — сказала я, появившись на пороге кабинета.
— А, Рыжик, привет, проходи. Молодой человек поздоровался со мной, но не представился, и мужчины опять углубились в бумаги. Ну что ж…
Заметив, что одна из стопок свободна, я направилась к ней. Сначала я долго не могла понять, что это такое.
Мой любимый, изрядный лентяй по натуре, потребовал не только записать разговоры подозреваемых, но и сделать расшифровку этой записи. Сейчас передо мной лежали уже готовые расшифрованные диалоги и монологи из квартиры той самой путаны, о которой я думала по дороге сюда. Да… Не очень-то она вежлива со своим «любимым»!
«…дорогой, засунь его себе в зад и не мешай мне спать…» Интересно, чем же она ему так дорога?
Я стала быстро перечитывать весь текст. Может, так и надо обращаться с мужчинами, чтобы они тебя любили и платили такие деньги? Надо будет как-нибудь попробовать, решила я про себя, усмехнувшись. Может, это и есть секрет женской неотразимости? Впрочем, конечно, бред.
Я читала распечатку страницу за страницей, совершенно забыв об окружающих. Оказывается, как это интересно — подглядывать в замочную скважину! Хотелось бы знать — это так только мне с моими порочными наклонностями или всем?…На порядок интереснее, чем смотреть телевизионные сериалы…
— Ну, и что у тебя есть? — вдруг прогудел надо мной голос.
Я вздрогнула. Меня застали ровно посреди жаркой постельной сцены. Покраснев как школьница, которую застукали над чтением недозволенной литературы, я отпрыгнула от стола. Только потом до меня дошло, что я уже давно закончила школу и это не мой драгоценный папочка, а мой ненаглядный, не менее драгоценный Ниро.
— Ну, так есть у тебя что-нибудь? — еще раз раздраженно спросил меня Ниро.
— Смотря что ты ищешь! На пару эротических рассказов хватит, а вот что-нибудь подходящего к нашему делу я не нашла.
Ниро отобрал у меня листки и стал их изучать.
Молодой человек, пришедший с ним, был также погружен в изучение другой пачки. Время от времени он делал выписки.
Я дважды спросила Ниро о том, что они нашли, но оба раза услышала что-то нечленораздельное: «Потом…»
Поняв, что добиться от него чего-нибудь вразумительного невозможно, и учитывая мое нетерпение в области получения информации, а проще сказать любопытство, я отправилась на кухню. Как говорила моя бабушка: «Для того чтобы существенно улучшить настроение мужчины, его надо накормить». А я уже на своей практике поняла, что чем вкуснее его накормишь, тем в лучшее настроение он приходит. Поэтому я приготовила роскошный полдник.
Чувствуя, что мужчины не собираются спускаться на кухню, я водрузила все на поднос и отправилась в кабинет. Каково же было мое разочарование, когда они ухитрились проглотить все это, не отрываясь от своих бумажек, даже не заметив, что они съели.
Поняв, что мой трюк не удался, я тихо уселась в кресло в углу кабинета и стала терпеливо ждать.
Прошло еще минут пятнадцать. Терпение — это явно не моя добродетель. Я сделала несколько привлекающих движений — руками, никакого внимания. Откашлялась… Ноль эмоций! Ну я вам! Взяла со столика тарелку и… отпустила…
— А, это ты, дорогая. — Ниро словно очнулся от глубокого сна. — А почему тарелка упала?
— Да ты знаешь, — сказала я почти честно, — она у меня выскользнула.
— Да, — задумчиво произнес он, меланхолично перебирая листки в руках. — Такая куча информации, и практически все напрасно. Во всех этих записях, — он бросил кучу бумаги на стол, — практически ничего. Двести страниц бумаги, — он в сердцах смахнул всю кипу, — и информации у нас столько же, сколько и вчера!
