Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент
— Извините, пожалуйста, — сказал он, подходя к стражу порядка. — Извините, господин полицейский, вы не могли бы сказать мне, где находится 257-й пехотный полк?
— А что вам там надо?
— Я сейчас объясню, господин полицейский: я до сих пор служил в 213-м шалонском гарнизоне; а восемь дней назад мне дали отпуск и изменили место службы, теперь я приписан к 257-му.
— Вы должны следовать в казарму Сен-Бенуа; это рядом, в пятидесяти метрах отсюда. Спуститесь по улице и увидите налево стену казармы.
Фандор, входя в свою новую роль, по-военному козырнул и большими шагами устремился в темноту, ибо, хотя уже рассветало, густой туман длил ночь. Через несколько минут он достиг казармы.
Фандор вошел в дымную комнату, где многие солдаты спали на полу, а один унтер-офицер, растянувшись на трех соломенных стульях, храпел возле печки.
При входе Фандора унтер-офицер встал, зевая. Это был сержант.
— Что вам нужно? — спросил он грубо.
Фандор по-военному отчеканил:
— Капрал Винсон, прибыл из Шалона, переведен в 257-й.
— А, прекрасно, — пробормотал унтер-офицер. — Дневальный!
Появился человек.
— Проводите капрала Винсона в укрепление. — Потом, обращаясь к Фандору, он сообщил: — Вы приписаны к третьей роте второго батальона.
Пересекая по грязи большой двор позади дневального, Фандор спрашивал себя, удастся ли ему затеянное им предприятие: в одно и то же время и обмануть французскую армию… и спасти ее!
— Вы пришли, капрал, — объявил дневальный, обращаясь к Фандору.
Он указал ему пальцем на большой зал в конце коридора, где начиналось уже беспокойное движение. В течение нескольких мгновений там раздавались вибрирующие звуки горна. Казарма, до сих пор безмолвная и спокойная, заволновалась, зашумела, как улей, наступил час пробуждения. Дневальный удалился, а Фандор стоял у двери комнаты, не решаясь войти. Это было самое тяжкое в его роли. Давая ему уроки, Винсон предупреждал о традициях казармы.
— Очень вероятно, — говорил он Фандору, — что, когда вы приедете и начнете устраиваться, вы ничего не найдете; ваша кровать, другие нужные предметы исчезнут. По вашему положению капрала вы имеете право на койку; требовать ее надо, крича во всю глотку; люди будут делать вид, что не понимают, а вы настаивайте изо всех сил, примените власть, требуйте налево и направо, и тогда все устроится.
«Хм, — говорил себе Фандор, — я не представляю, что смогу хорошо делать что-либо подобное среди солдат, самый зеленый из которых гораздо менее зелен, чем я. Однако я сделаю все, что смогу, будь что будет!»
Фандор страшился этой минуты, и вот она пришла. И журналист, спокойно путешествовавший в поезде отпускников, спокойно беседовавший на вокзале в Вердене с полицейским, не испугавшийся начальника караула, почувствовал, что его покидает уверенность в себе. Но эта слабость длилась лишь миг. Фандор вошел в комнату.
Надо думать, что мнимый капрал Винсон хорошо следовал советам подлинного капрала, потому что не прошло и десяти минут, как люди уже усердствовали в полном смысле слова, деловито толкались, уходили и приходили, спрашивая друг друга:
— Эй, где его тюфяк? Верни подушку капрала Винсона!
Глава 13
ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ ЖЮВА
В то время, как Жером Фандор делал свои первые шаги в качестве военного в казарме Сен-Бенуа Вердена и, благодаря своей наблюдательности, за несколько часов приобрел опыт, на который другим понадобилось бы шесть месяцев, мрачный оборванец шел вслед за элегантным прохожим, направлявшимся по улице Сольферино к Сене. Было около семи вечера.
— Мсье! — позвал оборванец.
Прохожий не обернулся.
— Мсье! — настаивал мрачный тип.
Так как элегантный фланер, казалось, не замечал, что за ним следуют, человек, быстро приблизившись к нему, проворчал в свою седую бороду — впрочем, достаточно громко, чтоб быть услышанным:
— Послушайте, лейтенант… Господин де Луберсак… Анри!
Эти последние слова вывели элегантного молодого человека из себя, он почти в ярости обернулся и посмотрел на старика. Перед офицером был Вагалам.
— Я оштрафую вас на двадцать пять луидоров, — сказал офицер, едва владея голосом, дрожащим от гнева. — Вы что, совсем ополоумели, окликая меня вот так на улице? С ума сошли?
За несколько минут до этого Анри де Луберсак вышел из министерства. Было поздно, и офицер, уставший от душной атмосферы кабинетов, испытывал удовольствие от прогулки по свежему воздуху, несмотря на холод и туман, царившие в Париже. Конечно, в эти минуты он меньше всего думал об агентах, с которыми никогда не встречался, не назначив свидания заранее.
Когда Анри де Луберсак не был поглощен службой, он охотно предавался нежным воспоминаниям о встречах с прекрасной мадемуазель де Наарбовек, которую ему с некоторых пор позволили называть Вильгельминой и с которой он надеялся вскоре связать себя узами брака.
Офицер был крайне удивлен и возмущен, когда этот невыносимый Вагалам внезапно, не соблюдая обычных предосторожностей, пренебрегая благоразумием, позволил себе его окликнуть, называя имя и чин, рискуя скомпрометировать и себя, и сотрудника Второго бюро. Используя лучшее средство воздействия на таких осведомителей, он счел необходимым нанести Вагаламу удар по наиболее чувствительному месту, — кошельку.
Старик заныл, топчась вокруг лейтенанта и жалуясь, по своему обыкновению, на шаткое состояние своих финансов. Но офицер не намеревался отказываться от своего решения. Вагалам это понял и сменил тему разговора.
— Мне нужно переговорить с вами.
— Завтра? — предложил офицер.
Но Вагалам прервал его:
— Нет, сейчас же, это срочно!
— Я вас плохо понимаю, почти не слышу.
— Простудился, кашляю, дорогой господин, — объявил Вагалам гораздо громче. Затем он вернулся к своему предмету: — Нам непременно нужно поговорить. Спустимся к воде, там будет спокойнее, — и Вагалам указал пальцем на ведущую к берегу Сены маленькую грязную лестницу.
Офицер согласился. На набережной, выходившей к зданиям Почетного легиона, в это время не было никого, иначе любопытные были бы крайне удивлены, увидев элегантного молодого офицера в прекрасном мундире спускающимся на берег в обществе похожего на Квазимодо старого нищего в рваной пелерине, с аккордеоном, висящим на ремне за спиной. Офицер пошел впереди. Во взгляде Вагалама мелькнула радость, и тот, кто всмотрелся бы в него, увидел, что этот проницательный, живой, умный взгляд не имеет ничего общего с обычным выражением Вагалама.
И действительно, человек, догнавший на улице лейтенанта де Луберсака, был не Вагалам, а полицейский Жюв. Он решил выяснить реальные связи Фантомаса (он не сомневался, что Вагалам — Фантомас), а для этого принять его вид, выдать себя за него, и в его облике выявить сообщников зловещего преступника. Жюв был уверен, что Фантомас, разоблачив себя в глазах Жюва, не рискнет, по крайней мере какое-то время, появляться в облике Вагалама.
Полицейский рассчитывал сейчас выведать что-нибудь у офицера из Второго бюро, поддерживавшего наиболее тесные отношения с Вагаламом.
Кроме того, Жюв намеревался проникнуть в среду, в которой бывал бандит, чтобы найти его следы…
Лейтенант де Луберсак неожиданно спросил его:
— Ну, как дело В.?
— Дело В.? — повторил смутившийся Жюв. — Идет понемногу, нового мало. «Что, к черту, может означать это дело?» — спрашивал он себя.
Но офицер, сам того не подозревая, пришел ему на помощь.
— Наш капрал должен был прибыть сегодня в Верден?
На этот раз Жюв сообразил: речь шла о капрале Винсоне. Решительно, Жюв шел по верному пути, и, по мере того, как он будет продвигаться в своем следствии, станет ясной связь между этими людьми: Броком… Бобинеттой… Вильгельминой… де Луберсаком… Винсоном. Все эти люди, очевидно, были персонажами трагической драмы, задуманной неуловимым Фантомасом.
— Срок его отпуска, — продолжал лейтенант, — истекает сегодня утром?
Жюв подтвердил:
— Он уехал вчера вечером.
— И у вас есть новости?
— Пока нет.
— Вы поедете в Верден?
— Возможно, — на всякий случай сказал Жюв.
Офицер, меняя тему, спросил:
— Ну, а документ?
— Хм!
Получалось, что выспрашивает не полицейский, а сотрудник Второго бюро; игра становилась опасной.
К счастью, де Луберсак сам помогал ему отвечать на вопросы.
— Я надеюсь, — заявил он, — что вы скоро его найдете? Это самая неотложная ваша задача…
Жюв подтвердил это, многозначительно кивая головой. Лейтенант же продолжал:
— Вы знаете, что получите в награду пятьдесят тысяч франков…
— Ох! — возразил фальшивый Вагалам с комическим сожалением. — Минус двадцать пять луидоров штрафа!
