Дарья Донцова - Созвездие жадных псов
– Может, Роман машину за ворота выведет?
– Нет!
– Он водить не умеет?
Шкафоподобный Рома хмыкнул.
– Умеет, – спокойно пояснил Гарик, – и Леня тоже, только поедешь сама, одна, остальные со мной, начинай!
Я была единственным ребенком в семье, и мама опекала дочурку всегда. Поэтому, если собеседник переходит на командный тон, я повинуюсь мгновенно. Старательно соблюдая последовательность действий, я завела мотор и, замирая от ужаса, выползла на дорогу.
Добравшись до шоссе, я затормозила. «Мерседес» мигнул фарами. Гарик высунулся в окно:
– Давай, давай, вперед!
– Там полно машин.
– Ничего, мы с тобой, прикроем.
Кое-как повернув направо, я со скоростью 40 километров в час поползла по шоссе. «Жигуленок», словно застоявшийся конь, рвался вперед. На дороге замаячил пост ГИБДД. Я поравнялась со стеклянной будкой, и вдруг постовой, неожиданно свистнув, указал жезлом в бок. Пришлось припарковаться к обочине. Довольно пожилой милиционер вразвалочку подошел к машине и сказал:
– Документы попрошу.
Я протянула права, техпаспорт и доверенность.
– Что-нибудь нарушила?
– Так-так, – пробормотал мент, оглядывая «Жигули».
Потом его взор упал на «Мерседес».
– А вы чего встали? – недовольно крикнул постовой. – Ехайте себе дальше.
Гарик открыл дверцу:
– Жену жду.
– Кого? – удивился мент.
– Там в «Жигулях» баба моя катит.
– Ваша супруга? – недоверчиво произнес постовой, оглядывая роскошный «шестисотый» и сидящего за рулем Гарика в льняном пиджаке от Кардена.
– Ясное дело, моя, – хмыкнул Игорь Серафимович, – только вчера права получила, вот и едет на раздолбайке, тренируется, а мы сзади с ребятами подстраховываем.
– Ага, понятно, – кивнул страж дорог, – ну ехайте тогда!
– Слышь, командир, – засмеялся Гарик, – вы же тут на посту всегда?
– Ну?
– Запиши ее номерок, она теперь ездить станет, туда-сюда, и по смене передай, мало ли чего, начинающая… Рома, расплатись.
Роман протянул постовому пару зеленых бумажек.
– Конечно, – обрадовался тот, – все тип-топ будет.
– Где здесь заправка? – робко спросила я.
– Ехай все время вперед, – заулыбался мент, – никуда не сворачивай, до кладбища.
– Зачем? – испугалась я. – Мне не надо к могилам.
– А там заправочка стоит.
– На погосте?
– Ага.
Я завела мотор, и «колонна» двинулась. Примерно через полчаса впереди показались железные ворота, домишко из красного кирпича и вывеска «АЗС. Кафе и магазин».
Дорога закончилась. В синем-пресинем небе носились птички, тишина стояла замечательная, как на кладбище. Правда, мы и находились на нем. Прямо у заправочных колонок начинались надгробья.
Сидевший на раскладном стульчике парень в зеленом комбинезоне встал и взял «пистолет».
– Заезжайте сюда, – велел он, – вам 92-й?
Я посмотрела на узкое пространство между колонной и кирпичным домиком:
– Въехать в эту щель?
– Тут полно места!
– Ну, я не сумею, – промямлила я, – может, поможете?
– Мое дело бензин заливать, – не пошел на контакт парень.
– Но я не могу, плохо вожу.
– Значит, не заправишься, – заявил служащий и, выжидательно поглядев на сверкающий «Мерседес», добавил: – Тогда отваливай, вишь сзади какой клиент!
– Гарик, – заорала я, – помоги!
«Мерс» распахнулся, из него горохом посыпались Кирюшка, Лиза, Костя, Муля, Ада, Рамик и Рейчел. Следом, сохраняя полное достоинство, вылезли Роман и Леня. Надо сказать, что юноши, одетые во все черное, выглядели в этой ситуации наиболее адекватно. Потом раскрылась дверь шофера, и, небрежно размахивая сотовым телефоном, показался Игорь Серафимович.
Заправщик разинул рот. Группа клиентов действительно выглядела живописно: куча детей и животных, потная тетка, всклокоченная, как банный веник, два парня, явно криминального типа… Завершал картину Игорь Серафимович, верхняя часть которого, одетая в дорогой летний пиджак и безукоризненную сорочку, сильно отличалась от нижней, облаченной в мятые тренировочные штаны. Правда, на ногах у него красовались изумительные ботинки из кожи антилопы.
– Ну, – завел Гарик, и тут зазвонил телефон.
– Да, – рявкнул он, – ты меня достал! Покупай, подумаешь, деньги, сто тысяч зеленых! Только больше не звони, отдыхаю я!
– Дайте ключики, – тихо пробормотал заправщик, – подгоню машину к колонке.
Увидев, что он открыл бензобак, я налетела на Кирюшку:
– Жабу Гертруду не взяли?
– А надо было? – удивился мальчишка.
– Естественно, нет, впрочем, собак тоже.
– Ну когда бы они еще на «Мерседесе» прокатились? – вступилась за друга Лиза.
Действительно, когда? Я отвернулась от детей, села на большой камень у обочины и расслабилась. Несмотря на вечер, стояла тяжелая, удушающая жара. Роман и Леонид, словно тени, маячили у «мерса». Лиза, Кирюшка и Костя накинулись на ларек со жвачками, стоявший у входа на кладбище. Одуревшие от жары и долгой поездки в автомобиле собаки с оглушительным лаем бегали по пустырю. Я облокотилась на колени и заметила, что тапки, тряпочные, синие, купленные мною у метро за двадцать пять рублей, окончательно порвались, и наружу торчат большие пальцы ног. Игорь Серафимович продолжал орать в трубку. В воздухе клубились слова: «миллион», «сальдо»… Заправщик старательно закрыл бак. Тяжелый вздох вырвался из моей груди – ну почему у меня всегда так: если заправка, то обязательно на кладбище?
Глава 12
На следующее утро я, быстренько собравшись, сбегала к Ребекке, обсудила с ней кое-какие проблемы и в полдень уже подъезжала к Солнечной.
Мишин ларек с книгами стоял на прежнем месте. Я отдала парню деньги за детектив, потом достала из сумочки только что полученную от Бекки фотографию Николая и спросила:
– Не припомнишь случайно, не он ли подошел к той женщине, что под поезд попала?
– А, – протянул Миша, – так вы, значит, из милиции.
– Тьфу, – сплюнула Настя, стоявшая рядом со своей религиозной литературой, – то-то, гляжу, морда больно противная, а она из легавки!
Я невольно покосилась в ее сторону: надо же, какой странный лексикон для богомольной женщины.
– Не обращайте внимания, – ухмыльнулся Миша, – она на зоне была, ворюга, а потом уверовала и теперь всех жизни учит, просто смешно. Вовсе она не такая, как кажется. Впрочем, и мы все тоже корчим из себя невесть что, а в сущности…
Он взял снимок и стал внимательно разглядывать.
– Изыди, сатана, – буркнула Настя и демонстративно отвернулась.
– Точно, – отозвался Миша, – этот самый и есть. Морда толстая. Весь из себя такой, с золотыми часами, небось бешеные бабки зашибает…
Уже несясь в электричке к Москве, я невольно подумала: ведь торговец прав. Все мы также корчим из себя невесть что, лишь бы никто не узнал о том, какие демоны таятся в душе. Моя лучшая подруга Катюша, хирург, однажды, в особо злую минуту, сказала:
– Знаешь, Лампа, чего в человеке больше всего? Дерьма, причем не в переносном, а в прямом смысле этого слова, как врач говорю.
Да, милый Николя тоже усиленно пытается изобразить, что его внутренности заполнены розовыми лепестками… Интересно, зачем он встречался с Линой на платформе? Что ж, придется задать мужику этот вопрос, но сначала побеседуем с некоей дамой Ириной Леонидовной Самохваловой. Ребекка сказала, что эта особа великолепно знает всех сотрудников академии и даст исчерпывающую информацию не только о них, но и о Славине, она была руководителем кандидатской диссертации Вячеслава Сергеевича, и благодарный профессор потом всю жизнь поддерживал ее и взял на работу в свой вуз.
Приоткрыв дверь с табличкой «Отделение экономики», я увидела даму лет шестидесяти, с супермодной прической и безукоризненным макияжем.
– Простите, где найти Ирину Леонидовну?
– Входите, входите, – пропела женщина глубоким грудным контральто, – вы та самая журналистка с дивным русским именем Евлампия, которая собирается писать книгу о Вячеславе? Идите, идите, Ребекка меня предупредила, жду вас!
Не веря своим ушам и глазам, я села напротив Самохваловой. По самым скромным подсчетам, ей около восьмидесяти, но больше шестидесяти никак не дашь! Поняв, какое впечатление она произвела, Ирина Леонидовна улыбнулась:
– Ну, и о чем станем беседовать?
– Расскажите о Вячеславе Сергеевиче…
– О, дорогая, какой всеобъемлющий вопрос, – улыбнулась дама и начала.
Полтора часа она пела осанну покойному. Честно говоря, я загрустила. Ни одного плохого слова не слетело с ее губ, накрашенных элегантной помадой светло-коричневого цвета. Судя по этому рассказу, Славин был просто ангел во плоти, добрые дела которого невозможно перечислить. Поток слов лился плавно. Как профессиональный преподаватель, Ирина Леонидовна говорила четко, иногда переспрашивая:
– Вам понятно?
Я кивала, все больше погружаясь в пучину тоски. Наконец, когда Самохвалова перевела дыхание, я быстренько поинтересовалась:
