Дарья Донцова - Спят усталые игрушки
Тома и Аллочка еще на подходе к дому поняли, что случилось несчастье. Вокруг было полно машин. «Скорая помощь», милицейский «Форд», труповозка и автобусик спасателей МЧС.
Алла распихала локтями зевак и… не увидела ничего.
– Что тут стряслось? – тихо спросила она у какой-то бабки.
Та молча показала пальцем куда-то вверх. Мостовая подняла глаза и моментально лишилась чувств. В доме, где жил Леонид, на первом этаже располагалась парикмахерская. Вход в нее украшала вывеска с затейливым названием «Купидон». Тут же помещался весьма толстый и уродливый, выполненный из железа мальчуган, сжимавший в правой руке направленную в небо стрелу. Вот на эту-то стрелу и оказалось нанизанным тело Леонида. Мужчина выпрыгнул из окна и угодил на штырь. Смерть его была мучительной. Когда Тамара и Алла приехали на место происшествия, он еще был жив, но помочь несчастному оказалось сложно. Вызванные спасатели начали пилить прут. Внезапно Леонид очнулся и дико закричал. Народ шарахнулся в стороны. Пришедшая в себя Аллочка кинулась зажимать подруге уши, та же, казалось, окаменела. Но скоро Леня снова потерял сознание и замолк. Пульс еще прощупывался, когда его грузили в реанимобиль. Машина, взвизгнув сиреной, понеслась по проспекту, однако до больницы самоубийцу не довезли.
В квартире нашли предсмертную записку. Леонид обвинял во всем жену. «Ты не захотела простить меня, теперь живи с мыслью, что виновата в моей смерти». Там было еще много несправедливых упреков, но Аллочке запомнилась именно эта фраза.
Тамаре пришлось отвечать на вопросы следователя. Во время одного из допросов начались преждевременные роды, и младенец погиб.
Еще несколько месяцев Тамара провела в разных клиниках. Сильно располнела и упорно отказывалась разговаривать со всеми, даже с Аллочкой. Потом отец взял ее домой, и женщина молча сидела у телевизора. Она была абсолютно послушна, ела, когда подавали, спала, когда укладывали. Родители наняли для ухода сиделку, и один раз медсестра рассказала генералу, что Томе звонила какая-то дама. Все знакомые давно знали о происшедшем, и не беспокоили Рыклиных. Но лечащий врач велел, чтобы больную «шевелили». Рекомендовал приглашать гостей, водить в театр…
Вот сиделка и протянула Тамаре трубку. Внезапно молчавшая почти полгода женщина спросила:
– Чего тебе надо?
Лицо ее постепенно приобрело краски, и медсестра услышала:
– Это не я, а ты его убила, Мила.
Поняв, что дочери звонила Шабанова, генерал в первый момент хотел сгоряча поехать домой к нахалке. Остановило его только то, что Томочка после телефонного разговора как будто пришла в себя, стала общаться с домашними. У родителей забрезжила надежда на выздоровление дочери.
Потом наступил черный день, двадцать восьмое января, день рождения Леонида. С утра Тамара была очень внимательна к родителям, целовала их и обнимала. Ближе к вечеру сказала, что хочет поехать на квартиру к Леониду. Брак они не успели расторгнуть, и «двушка» досталась жене по наследству. Мать вызвала такси и проводила Тамару в Костиков переулок.
Томочка походила по комнатам, где все осталось, как при покойном хозяине, и проговорила:
– Здесь прошли счастливые дни.
Помолчав минуту, попросила:
– Мамочка, сходи купи вина, помянем Леню.
Генеральша пошла в магазин, а когда спустя полчаса вернулась, холодный, зимний ветер равнодушно шевелил занавески распахнутого окна… На негнущихся ногах мать добралась до подоконника и поглядела вниз.
На белом, не по-московски чистом снегу ярко выделялось огненно-красное пятно. Томочка в тот день зачем-то надела на себя пурпурное платье.
Алла замолчала. У меня тоже слова не шли с языка. Наконец хозяйка добавила:
– Уверена, что она хотела попасть на тот же штырь, что и Леонид, искупить такими же му́ками свой так называемый грех, только бог не допустил. Умерла сразу, следователь потом сказал, будто упала на землю уже мертвой, сердце разорвалось в полете. И хотя и Леня, и Тамара шагнули из окна сами, можно не сомневаться – убила их Людмила!
Я потрясенно молчала. Опять зазвенел будильник, и будущая мать схватилась за бутылку.
Глава 10
Домой я ехала в глубокой задумчивости. Понятно теперь, почему генерал Рыклин выгнал из дома «адвокатшу». Аллочка сказала, что после смерти Тамары ее мать тронулась умом и стала как ребенок. Игорь Кириллович очень несчастлив.
– Трудно себе представить, какие злые встречаются люди на свете, – вздыхала Аллочка. – Прикиньте: спустя несколько недель после смерти Томы в почтовый ящик Рыклиных опустили записку: «Бог наказал тебя, сам знаешь за что. Живи теперь и мучайся». Подписи, естественно, нет. Потрясенный генерал поднялся к Алле и показал бумажку. Аллочка как могла успокоила обезумевшего Игоря Кирилловича, а гадкое послание потихоньку выбросила.
– И знаете, – сказала Мостовая, – мне показалось, что это сделала Людмила.
– Узнали почерк?
– Нет, – покачала головой собеседница, – буквы были вырезаны из газеты. Просто интуиция подсказала, что она это сделала, словно почувствовала. Ну, думаю, еще одно такое письмишко придет, в милицию отправлюсь.
Но больше Рыклина не беспокоили.
Задумавшись, я проехала перекресток на желтый свет, но никто не заметил нарушения. Погода разбушевалась не на шутку. Зима явно хотела отомстить весне за преждевременное вторжение в город. По земле бежала юркая поземка, ледяной ветер бросал на ветровое стекло пригоршни слякоти.
Аллочка дала мне телефон Гали, бывшей сослуживицы Людмилы, но я решила сегодня не заниматься больше поисками. Ясно пока одно – близких родственников у Милы не было, а из трех известных мне подруг две – Тамара и Алла – ничего не знали о Вере. Тамара скончалась еще до рождения девочки, а Аллочка прекратила с Милой всяческое общение.
Думая о том, как лучше вести разговор с Галей, я въехала во двор. Слава богу, наконец-то дома! Только удастся ли отдохнуть, опять небось Алиска притащила гостей, придется улыбаться до потери пульса, изображать радушную хозяйку.
Но в доме почему-то тишина. Искренне пораженная этим фактом, я распахнула дверь гостиной и застала милую сердцу картину – Маша и Аркадий играют в нарды.
– Мы одни?
– Кажется, – подтвердил сын, – просто не верится. Алиска уехала.
– Куда?
– У нее сегодня «Лебединое», – пояснила Маша.
– Так что до одиннадцати мы абсолютно свободны, – пояснил Кеша и гневно поглядел на Марусю. – Ты жульничаешь!
– Вот еще! – возмущенно отозвалась Маня.
– Но как можно выбросить подряд восемь раз шесть–шесть?
– Не знаю, – ухмыльнулась девочка, – просто везет.
– Дай кости, – потребовал брат.
– Зачем?
– Давай, говорю!
Маленький Машкин кулак приблизился к широкой ладони брата, и в Кешкину длань упали два кубика – белые с синими точками.
Сын потряс их и бросил на доску: два–один.
– Теперь ты, – велел Кеша девочке.
Маруся ухватила костяшки, долго гремела ими, перебрасывая из руки в руку, потом швырнула – шесть–шесть!
– Невозможно! – пробормотал Аркадий. – Полный разгром.
– Не расстраивайся, – захихикала сестра, – может, завтра тебе повезет.
Пока она передвигала фишки, я внимательно разглядывала кубики. Белые, но точки не темно-синие, а черные. Все понятно! Купила в магазине «Смешные ужасы» шулерские кости с магнитом и теперь дурит брата. Да как ловко, просто Дэвид Копперфильд!
– На что играете? – поинтересовалась я.
– Проигравший расчесывает Черри, – радостно пояснила Манюня.
Я с жалостью покосилась на Кешку. Три наши собаки короткошерстные. Ротвейлера, питбуля и мопса достаточно просто вымыть под душем и хорошенько вытереть. Йоркширская терьерица Жюли обладает роскошными, ниспадающими локонами. Ее хозяйка, няня Серафима Ивановна, тратит по часу в день, расчесывая любимицу. Надо сказать, что собачка получает от процедуры огромное удовольствие и охотно бежит на зов, завидя щетки с расческами. Пуделиха Черри тоже обладает роскошной шубой. Черные кудрявые завитки покрывают ее маленькое тельце, но расчесывать себя она не дает. Только вы собираетесь привести песика в надлежащий вид и берете в руку щетку-пуходерку, как хитрющая Черри моментально испаряется. Не помогает ничего – ни сыр, ни конфеты, ни чипсы. Можете быть уверены, пуделиха ни за что не выйдет из укрытия, пока вы не уберете парикмахерские орудия…
Но, предположим, удалось обмануть ее и подкрасться к несчастному животному с расческой. Однако праздновать победу рано. Собачка моментально закатывает глаза и изображает предсмертные судороги. Если все же вы настроены решительно и, не обращая ни на что внимания, раздираете жуткие колтуны на лапах, пуделиха принимается выть. Чем дольше длится процесс причесывания, тем громче и жалостливей издаваемые звуки. Я не выдерживаю через несколько минут, Маша держится чуть дольше, а Аркадий просто ненавидит роль цирюльника, но собачку положено расчесывать хотя бы раз в неделю! Кажется, сегодня это «счастье» достанется сыну, потому что Маня, в последний раз швырнув шесть–шесть, радостно провозгласила:
