Дарья Донцова - Две невесты на одно место
Я устроился на небольшом диванчике, Лиза стала осторожно перекладывать банки, бутылки и кульки в холодильник.
– Ваня! – с укоризной воскликнула она. – Йогурт-то черничный! Ведь специально предупредила! Не бери сию ягоду, меня в нормальном-то состоянии от нее тошнит.
– Перепутал пакеты! – воскликнул я. – Твой йогурт к…
В эту же секунду зубы прищемили слишком длинный язык.
– Ты о чем? – изогнула бровь Лиза. – Куда мой йогурт попал? Вернее, к кому?
В глазах бывшей любовницы вспыхнул боевой огонь.
– Еще тут печенье с шоколадной крошкой, – ледяным голосом протянула она, – подобную гадость я даже в рот не возьму. И сушеные бананы! Вот уж омерзительная вещь! Ваня, объясни, в чем дело? Я же четко огласила список еды!
– Понимаешь, я еще должен был купить продукты Николетте, вот и приобрел все в одном супермаркете, для тебя и нее. Извини, приволок сюда маменькин набор, сложи все назад, схожу в машину, поменяю кульки, – нашелся я.
– Ясно, – улыбнулась Лиза, – давай, жду.
Я схватил полиэтиленовый мешок, выскочил на лестницу, пару раз шумно вздохнул, затем разжевал еще одну мятную подушечку, заклеил «глазок» на двери, ведущей к Лизе, и позвонил в соседнюю квартиру.
– Ваня! – завизжала Вера и повисла у меня на шее. – Милый, любимый, дорогой, единственный! Вернулся! Спасибо! Останешься, да? О! Какое счастье! Давай вместе чайку попьем! Обожаю тебя! О! О! О!
С огромным трудом мне удалось избежать дождя из слюнявых поцелуев. Отодрав от себя Веру, я вежливо, но твердо произнес.
– Извини, я еще обязан отвезти продукты матери.
Вера насупилась.
– И чего?
– Перепутал пакеты, твой вот этот, отдай из холодильника тот, что принес раньше, он для Николетты.
Сердито сопя, Вера распахнула дверцу, выхватила из рефрижератора белую сумчонку с логотипом магазина и прошипела:
– Я умру от страха и печали, придешь, а на кухне труп валяется.
Я попытался испугаться, но отчего-то испытал приступ не ужаса, а веселья. Пришлось прятать рвущийся наружу смех под осторожным покашливанием.
– Ты простудился, милый? – мигом перешла в фазу заботы Вера. – Давай поеду с тобой, я уже готова! Приготовлю чай с медом, напою, закутаю в одеяльце, сама рядом лягу, согрею.
– Нет, нет, спасибо, это аллергия!
– На пыль? Ужасно. Давай поеду с тобой, квартирку помою.
– Нет, нет, на… э… запах духов.
– Кошмар! Давай поеду с тобой и наведу порядок в ванной, выкину флаконы, – наседала Вера, – давай поеду с тобой!
– Спасибо. Не надо!
– Ура! Согласился, уже ботиночки шнурую! Решено – еду с тобой!
– Не надо!!!
– Сейчас, сейчас, курточку нацеплю! Она, правда, неказистенькая, ну уж какая есть! Выбирать по бедности не приходится!
– Вера, – заорал я, – ты остаешься дома!
Глаза девушки начали наполняться слезами, она тихо пробормотала:
– Зачем же кричать? Я так люблю тебя! Очень! Жутко! Страшно! Хочу находиться рядом! И ребеночек тоже о папе мечтает! Прости, если тебе надоела.
Мне стало стыдно.
– Это ты извини меня, день тяжелый выдался, вот я и сорвался.
– Конечно, Ванечка, – мигом заулыбалась Вера, – можешь меня побить, если от этого легче станет. Я создана для твоего удобства. Никуда не поеду, здесь посижу, сколько велишь!
Ужасное настроение стало еще гаже.
– Завтра свожу тебя в кино.
– Вау! Только…
– Что? – напрягся я.
– Смотри, какие страшные у меня ботинки, – шмыгнула носом Вера. – Ты хорошо одет, просто принц, стыдно мне рядом с тобой. Лучше уж тут посижу, до лета. Дома и голышом побродить можно, постираю джинсы со свитерком и на батарею, смены-то нет. В чем была, в том и ушла.
Я произвел в уме некоторые подсчеты.
– Хорошо, завтра поедем за твоей экипировкой.
Тонкие руки девушки снова обвили мою шею.
– Ваня! Ты меня любишь?
Старательно сделав вид, что не расслышал вопроса, я выскочил на лестницу, не забыв прихватить пакет с едой.
Глава 12
Лиза приоткрыла дверь, я сунул в щель «передачу».
– Вот.
– Спасибо, заходи.
– Увы, не могу, Николетта ждет.
– Ладно, – кивнула Лиза, – понимаю. Благодарю за заботу, очень ценю твою поддержку и хочу сказать: можешь быть спокоен, не повисну камнем на твоей шее. Нам, конечно, в ближайшее время следует пожениться, у ребенка должен быть отец, в неполной семье малыш рискует вырасти ущербной личностью, но едва мальчик закончит школу и пойдет в институт, как я устроюсь на работу!
– Давай поговорим на сию тему позднее, – взмолился я, отступая к лифту.
– Хорошо, – согласилась Лиза, – ты же знаешь, истерики не в моем характере. Если бы не беременность, не стала бы напоминать тебе о себе, но сынишка должен иметь маму, папу и обеспеченное детство.
Я спиной нажал на кнопку вызова кабины.
– Еще одно, – протянула Лиза, – я практически раздета, надо завтра свозить меня в магазин за одеждой.
В этот момент сзади раздалось тихое шипение, я ввалился в кстати подошедший лифт и, быстро сказав:
– Конечно, не волнуйся, – понесся на первый этаж.
В машине у меня на самом деле разболелась голова, поэтому, добравшись до дома, я упал в кровать, забыв умыться и почистить зубы.
В десять утра Элеонора дала мне бумажку и велела:
– Тут адрес театра мюзиклов «Дон Жуан», поезжай, отыщи Екатерину Федоровну Воскобойникову и попробуй тщательно восстановить с ней события: где девушка могла посеять удостоверение личности. Может, она кого-то подозревает в воровстве документа?
– Сейчас утро, – напомнил я.
– И что?
– Мюзиклы, наверное, показывают вечером, и в театре пока никого нет.
– Ошибаешься, первый спектакль в час дня, – пояснила Нора, – давай, Ваня, не жвачься.
Услыхав ненавистный глагол, я вышел из кабинета, еще раз внимательно прочитал название улицы и пригорюнился. Самый центр, сейчас застряну в пробке.
Катя Воскобойникова, с которой я встретился в местной курилке, выглядела как восьмиклассница.
– А чего вдруг милиция про мой паспорт вспомнила? – удивилась она. – Я давным-давно новый получила.
Я улыбнулся.
– Не помните, где документ посеяли?
– Если бы знала, пошла бы и взяла, – раздалось в ответ.
– А как обнаружили пропажу?
– Да просто. Бандероль мне пришла, на почте и потребовали удостоверение личности, я паспорт с собой всегда ношу, мало ли чего, – охотно стала рассказывать девушка, – а тут давай в сумке шерудить – и нету!
– Может, в подкладке есть дыра, и он туда провалился?
Катя пожала плечами:
– Уж я не дура, все руками прощупала. Главное, в обед он у меня был, в пятнадцать часов, как миленький на месте лежал, а в семнадцать испарился.
– А в три часа паспорт, значит, все еще находился в сумочке?
Катя заправила за ухо тонкую, светлую прядку волос.
– Да, меня в отдел кадров вызывали. Я работаю в театре уже несколько месяцев, но была на испытательном сроке. А теперь меня в штат оформили. Вот я и ходила все документы подписывать. Там и паспортные данные были нужны.
– Может, там на столе забыли?
– Да нет, Евгения Георгиевна, наш начальник отдела кадров, мигом бы позвонила и отругала, у нее строго, каждая скрепочка на учете. Нет, я его на место пихнула, в карманчик на «молнии», рядом кошелек пристроила и работать стала.
– А сумка где была?
– В гримерке.
– Можно взглянуть на комнату?
– Сколько угодно, – кивнула Катя, – пошли.
По узкому темному коридору девушка довела меня до двери, толкнула ее и сказала:
– Вот, входите.
Я машинально шагнул внутрь и на секунду зажмурился. Безжалостно яркий свет галогеновых ламп больно ударил по глазам, десятки зеркал отражали лучи, делая освещение совершенно невыносимым. Потом меня одолели самые разные запахи: пудры, дезодоранта, духов. Еще через мгновение я раскрыл веки, обрел способность видеть и снова зажмурился, огромное пространство оказалось набито обнаженными людьми, в основном женщинами.
– Свет глаза режет? – заботливо спросила Катя. – Сейчас привыкнете, первое время я сама шалела, только иначе правильно грим не наложить.
Я замер, ожидая услышать либо девичий визг, либо гневные крики: «Мужчина, уходите прочь! Не видите, что ли, мы голые!», но никто не выражал никакого негодования, до слуха долетали обрывки чужой беседы:
– Сапожки белые, прям улет!
– А он ей велел: ступай на хрен.
– И откуда у Лидки бабло на «мерс»?
– Петя, подай спонжик!
Поняв, что мое появление не вызвало переполоха и в гримерной есть по крайней мере еще один мужчина, я очень осторожно открыл глаза.
Штук десять девушек в разной степени раздетости старательно покрывали личики гримом, несколько юношей, тоже почти обнаженных, занимались тем же самым. На диване курили двое мужчин лет сорока, одетые в джинсы и свитера, три женщины самого простого вида, отчего-то обутые в домашние тапки, помогали артистам причесываться.
